Встреча состоялась на третий день. В назначенный срок Лиргисо связался с Тиной и сообщил, что все прежние уговоры остаются в силе, но сейчас он болен и слишком плохо себя чувствует, чтобы обсуждать серьезные вопросы, а сегодня снова вышел на связь. При дневном свете мафиозная многоэтажка с неоновыми гербами выглядела претенциозно и тускло, и Тина подумала, что на месте Лиргисо тоже не стала бы ничего менять: ну кому придет в голову, что этот типовой для Рубикона архитектурный шедевр принадлежит Живущему-в-Прохладе?
Хозяин дома тоже выглядел неважно. Волосы он перекрасил – теперь они были черные с красноватым отливом, это подчеркивало нездоровую бледность тонко очерченного треугольного лица. Глаза подведены, под ними тени – настоящие, не нарисованные. Он зябко кутался в стеганое кимоно из черной «зеркалки», хотя в комнате было тепло, и Тине даже стало его жалко.
Выяснилось, что в ту ночь визитом в королевский дворец дело не ограничилось. После скандала на банкете Лиргисо отправился в Паучий Отстойник – есть на Рубиконе такое местечко, не иначе выплеснувшееся из грязного химерического бреда какого-то ошалевшего наркомана. Тина однажды там побывала, просто из любопытства, тергаронский боевой киборг может себе это позволить. Там можно исчезнуть без следа. Лиргисо получил там две ножевых раны, но об этом Тина узнала только от него – то, что творится в притонах и закоулках Отстойника, редко становится достоянием СМИ.
– Сейчас идет процесс ускоренной регенерации. Чтобы держать его под контролем, пришлось отказаться от обезболивающих препаратов.
– Стив вылечит тебя за полминуты.
– Я способен обойтись без его помощи, – Лиргисо презрительно сузил глаза, их радужка напоминала помутневший желтый янтарь. – Мы все прекрасно обойдемся без него.
«Ага, ты спишь и видишь, как бы избавиться от Стива. Тогда бы ты со мной и с Полем по-другому разговаривал… Во всяком случае, попытался бы».
– Вы с Полем играете на его гипертрофированном чувстве ответственности, – добавил Лиргисо. – Вы его эксплуатируете и не отпускаете, а между тем для него небезопасно так долго находиться в нашей Вселенной. Я не питаю к Стиву приязни, но когда я советую ему не лезть в наши дела и вернуться домой, я поступаю порядочнее, чем вы.
Тина и сама об этом думала, так что укол попал в цель.
– Стив без тебя разберется, что ему делать.
– Да где уж разобраться, когда на шее висит столько нуждающихся в защите… – его ухмылка сменилась гримасой. – Фласс, больно… Повреждено левое легкое, и печень задета.
– За каким чертом тебя понесло в Отстойник? Соваться туда без телохранителей – однозначно самоубийство.
– Наверное, я хотел умереть. Даже не из-за Поля. Тина, иногда мне снятся странные сны, которые хуже кошмаров: как будто я плачу от безмерной тоски. Если подобное состояние охватило меня наяву, оно и привело меня в Отстойник. Ты же ушла, не захотела остаться со мной, как всегда великолепная и равнодушная…
– Если помнишь, перед этим я дала тебе полезный совет: много не пей. А ты?..
– Увы, у могущества есть свои минусы. Будь я простым смертным, я бы напился при закрытых дверях и никуда бы не пошел… Впрочем, я и так не пошел – я телепортировался! Разве что-то могло меня удержать? Фласс, до чего неловко получилось с этим банкетом…
– Не расстраивайся. Похоже, там никто не понял, что ты был в стельку пьян.
– Вот это и плохо! Они что же, думают, что я способен вести себя так, будучи трезвым? Ужасно неловко…
– По словам очевидцев, говорил ты гладко и без запинки.
– Да я в любом состоянии буду говорить гладко и без запинки! – он удрученно вздохнул. – Хоть пьяный, хоть под пытками, хоть на операционном столе. Иначе я не сделал бы карьеру в Могндоэфре. Энбоно, к которым эти тугодумы обращались за разъяснениями, наверняка догадались, в чем дело, но сказать не посмели – они меня слишком боятся. Фласс, что же теперь делать?
– Извинись перед участниками банкета, – Тина пожала плечами. – Или просто объясни, что ты перебрал, с кем не бывает?
– В этом нет стиля. Надо придумать нечто другое… Любой скандал можно обратить себе на пользу, и в этом искусстве мне не было равных среди Живущих-в-Прохладе, – он подмигнул и расслабленно развалился в кресле – должно быть, боль отпустила. – Вот увидишь, великолепная Тина, я и на этот раз окажусь на высоте. Не поговорить ли нам о «Конторе»? Недомогание не помешало мне изучить материалы и отдать некоторые распоряжения, мои коммандос готовы к отправке в облако Тешорва.
Он взял пульт, лежавший в выемке подлокотника, и над черным проекционным стендом у противоположной стены развернулась голограмма: туманная масса, напоминающая то ли скелет морского животного наподобие губки, то ли разросшуюся колонию плесени. Система «неправильной», не укладывающейся ни в какие классификации звезды с единственной планетой, окруженной сонмом спутников, и все это спрятано внутри облака Тешорва – гигантского скопления непонятной субстанции. Может, само пространство там заражено вирусом, вызывающим необратимые изменения. Может, Галактика в этом месте соприкоснулась с чужим континуумом и в нее просочилось извне инородное пространство.
– Твои коммандос не вызовут там переполоха? Их вторжение могут расценить как чью-то попытку наложить лапу на облако.
– Не бойся, это я учел. Они пойдут на небольших кораблях, под видом изыскательских партий, – Лиргисо слегка поморщился – наверное, ему опять было больно.
– Сил нет смотреть на тебя, мазохиста несчастного. Как ты полетишь на Норну в таком состоянии?
– Еще двое-трое суток, и я завершу регенерацию. Ни ты, ни Поль на это не способны, – он иронически искривил сухие губы. – Кроме того, боль плоти спасает от душевной боли, которая стократ хуже. Этот подлец с невинными глазами сам не понимает, что сделал…
– Опять начал… Можно подумать, раньше тебя ни разу не обманывали! Можно подумать, ты сам никогда никого не обманывал! Вспомни, сколько раз ты врал мне?
– А ты мне когда-нибудь верила? – он грустно улыбнулся.
– Я – тебе? Нет, конечно.
– Вот именно. А я ему поверил… Лгать тому, кто тебе не доверяет, и тому, кто поверил, – это отнюдь не одно и то же. Потому я и называю это предательством.
– Да ты лучше вспомни, сколько ты сам лгал тем, кто тебе верил! Иногда ты говоришь правильные, в принципе, вещи, но при этом забываешь о собственных подвигах. Тогда ты и себя должен судить по этим меркам.
– Он совершил запретное, – казалось, Лиргисо не расслышал то, что сказала Тина. – Никто не может так поступать со мной.
– Ладно, ты его ненавидишь, но для нас сейчас главное – покончить с «Конторой», не забывай об этом.
– Я его обожаю! – вздохнул Лиргисо. – Он непредсказуем и вероломен, как истинный Живущий-в-Прохладе, а наш затянувшийся поединок доставил мне массу восхитительных впечатлений, и победа все равно будет за мной.
– Опомнись, наконец, а? Ты же видишь не то, что есть. Я для тебя – кхейгла с поправкой на интеллект, а Поль – что-то вроде Живущего-в-Прохладе, и ты пытаешься играть в игры, к которым привык на Лярне, только ведь ты давно уже не там, а в Галактике, и жизнь здесь совсем другая.
Слушая Тину, Лиргисо насмешливо морщился, а когда она замолчала, спросил:
– Ты знаешь о том, что Поль красит брови и ресницы? Разве это не проявление кокетства?
– С чего ты взял?
– Я видел у Ольги его детские фотографии. Прелестная мордашка, а брови и ресницы рыжие.
– Потемнели с возрастом.
– Конечно, потемнели. Стойкая темно-каштановая краска, Ольга пользуется такой же.
– Ну и что? Когда они темные – это красиво, и девушкам так больше нравится. Девушкам, понял? Не твое дело, кто что красит, – Тина перевела взгляд на голограмму. – Нужно решить, как мы найдем друг друга на спутниках Норны.
– Предлагаю встретиться на Рузе, – он снова взял пульт, и один из шариков, спрятанных в туманном ноздреватом облаке, засветился ярче. – Там достаточно развитая инфраструктура, отели, рузианская глобальная Сеть. Что касается способа связи… М-м, подожди, посоветуюсь со своим консультантом. Выпей пока чашку кофе.
Лиргисо исчез, а к Тине подъехал золоченый робот в виде средневекового рыцаря в доспехах с выгравированными на корпусе гербами. Она взяла с подноса чашку, тоже украшенную гербом. На стенах и на сводчатом потолке резвились геральдические животные, слева от проекционного стенда стояла в нише белая крутобокая ваза, на вкус Тины безобразная: роспись изображала эшафот с виселицей и трупом в петле.
– Самое разумное – связаться на Рузе через Сеть, – сказал вернувшийся Лиргисо. – Надо условиться насчет паролей, псевдонимов и кода – что-нибудь сверхбанальное, не способное никого заинтриговать.
– Не возражаешь, если я задвину эту чертову вазу? – Тина кивнула на нишу.
– Да делай здесь все, что хочешь, – он небрежно и расслабленно махнул кистью руки. – На правах моей бывшей любовницы…
– В этом теле я не была твоей любовницей.
– А напрасно…
Встав с кресла, Тина загородила вазу ширмой с птицами, похожими на летательные аппараты (или, может, наоборот?); Живущий-в-Прохладе смотрел на нее с насмешливой улыбкой, которую сменила усталая страдальческая гримаса.
– Насчет кода тебе все-таки придется переговорить со Стивом, – дождавшись, когда приступ боли у него пройдет, сказала Тина. – Я в этом слабо разбираюсь.
Он еще несколько раз отлучался для консультаций, и Тина в конце концов спросила, что у него за доверенное лицо.
– Она много лет проработала в исследовательской группе на спутниках Норны. Я ее нанял как консультанта и проводника.
– Она не сдаст тебя Космополу? Не забывай, за твою голову обещан мешок кредиток.
– Забудешь тут… – Лиргисо с кривой усмешкой дотронулся до правого бока под ребрами. – Нет, не сдаст. Я обещал ей награду, ради которой мешок с кредитками она спустит в мусоропровод.
– Интересно, что?
– Она хочет ребенка.
– От тебя? – изумилась Тина.