Поль прислонился к стене. Он был близок к обмороку.
– Послушай, если тебе небезразлично, как я к тебе отношусь, ты остановишь робота без всяких условий. Немедленно, сейчас.
– Это что – просьба, ультиматум или завуалированное обещание? – Желтые глаза слегка прищурились.
– Ультиматум. Я не хочу лгать и ничего не обещаю. Но если ты это не прекратишь – тогда того, что ты хочешь, наверняка не будет. И даже просто разговаривать, как вчера, мы с тобой никогда больше не будем.
– «Никогда» – страшное слово, – усмехнувшись, Лиргисо достал пульт. – Готово.
Поль заглянул в комнату: робот с окровавленными щипцами замер, но истерзанный Клисс продолжал корчиться и мычать.
– Теперь анестезию.
Робот ожил, манипуляторы снова потянулись к жертве.
– Ты что?.. – Поль оглянулся на Живущего-в-Прохладе.
– Сейчас будет анестезия, – успокоил тот. – Это медробот, я его немного перепрограммировал, но он и основные свои функции не забыл.
– Идиот… – прошептал Поль. – А если он начнет глючить и выполнять твою долбаную программу, когда кому-нибудь понадобится лечение?
– О, это было бы забавно… Не волнуйся, я потом все сотру и заново поставлю стандартный пакет.
Из отверстия на конце манипулятора прозрачным червяком выползал ранозаживляющий гель. Клисс перестал дергаться.
– Только ради твоих прекрасных глаз… – ухмыльнулся Лиргисо. – Доволен?
Они подошли совсем близко. Саймон зажмурился от ужаса.
– Можешь убедиться, пострадали только кожные покровы на груди и на животе. Это вроде обширных ссадин, ничего страшного. Геля хватит, в другом лечении он не нуждается.
– Убери скотч, – сдавленным голосом попросил «сканер».
– Саймон, чтобы ни звука, – предупредил лярниец.
Несмотря на это, Клисс чуть не завизжал, ощутив прикосновение манипулятора, но робот всего лишь содрал с губ липкую полоску.
– Видишь, ему не больно, – сказал Лиргисо.
Молчание. Потом в прохладной и вязкой, как антисептический гель, тишине прозвучали затихающие шаги. Ушли.
Саймон лежал один-одинешенек в центре мироздания, озябший, дрожащий, измученный. От холода он покрылся гусиной кожей, на груди и на животе блестит застывшее красноватое желе. Горло саднит. А чувств никаких не осталось, словно все они умчались в пространство, как воздушные шары, пока он заходился в крике.
Время тянулось и тянулось – вроде бы одно мгновение, но невероятно эластичное. Что будет, если оно не выдержит натяжения и порвется? Наверное, после этого уже ничего не будет. Или, наоборот, все перемешается, свернется в клубок, и Саймон навеки останется в его сердцевине – такой, как сейчас, на этом липком от крови столе под слепящими лампами.
Нетвердые шаги в коридоре. Сюда?..
Поль Лагайм. Он направился было к Саймону, но тут его повело в сторону, и он уселся на пол у стены. В течение некоторого времени сидел неподвижно, с закрытыми глазами, как будто уснул, потом вдруг открыл свои жутковатые темные глазищи, со второй попытки встал. Вытащил из кармана небольшой серебристый предмет, подошел, пошатываясь, к столу.
– Что ты делаешь, нельзя… – пролепетал Саймон, когда Поль занес руку, примериваясь, куда всадить лезвие. – Я же раненый, безоружный, разве я кому-то мешаю? Во всем, что я сделал, я раскаиваюсь! Я как ненужный ребенок, меня никому не жалко…
– Он опять будет тебя пытать. Я бы на твоем месте выбрал смерть.
Страх смерти и жалость к себе – хотя бы эти два чувства вернулись. Саймон заплакал.
Поль спрятал стилет и возился с браслетом, фиксирующим правое запястье. Щелчок. Рука свободна.
– Подожди, сейчас открою второй, – бросил «сканер». – Ты должен убраться с яхты.
– Как? – всхлипнул Саймон.
– Как угодно. Здесь должны быть боты. Мне надо от тебя избавиться.
До чего откровенно и цинично сформулировал… От Саймона Клисса много кто хотел избавиться, но он стреляный воробей, он их всех переживет. Вторая рука свободна.
Саймон с кряхтением сел. Из-за анестезии ему казалось, что в теле зияют заиндевелые полости.
– Где твоя одежда?
– Кажись, вон там, – он показал на кучку тряпья у стены.
– Давай быстро. Тебе надо смыться, пока он не протрезвел. Если не успеем, я тебя убью.
Саймон с трудом слез со стола, доковылял до стены. Поль не шевельнулся, чтобы ему помочь. Стоял и смотрел, с неприязнью щурясь. Кое-как одевшись, Саймон сказал:
– Мне бы допинга, хоть самого завалящего, хоть одну дозочку. Ей-богу, нужно. Иначе я не человек. И глоток воды.
– Пошли в медотсек. Там есть.
Клисс покосился на «цербера», но тот бездействовал, даже глазок индикатора не светился. Издох, туда ему и дорожка.
Вышли в коридор. Саймон был очень слаб, его шатало, и «сканер» тоже находился не в лучшем состоянии. Не пьяный, больше похож на истощенного. Вдруг прислонился к стене, прошептал:
– Подожди, голова кружится.
Дать ему сейчас по затылку, забрать нож и рвануть отсюда… Клисс так и сделал бы, да сил не было.
– Что с тобой?
– Вроде шока. Не выношу, когда кого-то пытают. Сейчас пройдет, подожди секунду.
– Главное, чтоб не тебя. Тогда, ежели поглядеть со стороны, эффектные кадры…
Это здравое высказывание вызвало неожиданную реакцию: «сканер» развернулся, как пьяный танцор, и ударил Саймона кулаком в лицо.
– Убью…
– А я чего… – Саймон горестно всхлипнул, поднялся на ноги, хватаясь за стенку. – Я же только сказал…
– Пошли.
– Меня всю жизнь кто-нибудь хотел убить. Все, что я делал, я только для того делал, чтоб от них защититься. Ты когда-нибудь был в безопасности? Наверное, был – у себя на Незе, пока вся эта каша не заварилась. А я – никогда, – Саймон шмыгнул носом. – Куда ни сунусь, везде одно и то же.
– Найди Кошачий город. Там ты будешь в безопасности.
– Кошачий?.. Ненавижу кошек! У моей бабки был кот, морда – во, и она его любила больше, чем меня. Чертов кошак для нее был дороже человека! Его она вперед меня кормила, его никогда не ругала, меня за все ругала. Когда я его с балкона спихнул на двенадцатом этаже, он шлепнулся в гравитационную сетку, живехонек, а меня бабка так побила туфлей, что соседи полицию вызывали. Больше она меня к себе домой не пускала, и все из-за кота! – Саймон снова начал всхлипывать. – Дерьмо сплошное… Мне тогда было восемь лет. Меня с самого начала все ненавидели…
– Заткнись! – оборвал Поль. – Тихо.
Они уже миновали арку, разделяющую два коридора. Позади – негромкий звук. Не шаги, скорее шелест колес по бархатистому покрытию пола.
Поль заглянул за арку и отшатнулся, еще сильнее побледнев.
– Давай скорее в медотсек!
– Что там?
– Робот. Тот, которого Лиргисо запрограммировал для пыток. Тащится за нами.
У Саймона чуть не вырвался вопль.
– А медотсек далеко?
– Я не знаю точно, где он.
Робот догонял их, его манипуляторы были сложены и прижаты к бокам, как лапки насекомого, и на конце одного из них по-прежнему болтались, позвякивая, щипцы, покрытые засохшей кровью. Саймон попытался спрятаться за спиной у Поля. Тот прижался и стене и вытащил нож.
– Если он нападет, я позову на помощь, но сначала убью тебя.
Клисс опустился на корточки и завыл, пока еще тихонько и тоненько.
Автомат поравнялся с ними. Не замедляя хода, проехал мимо.
– Заткнись! – Поль толкнул Саймона ногой. – Идем за ним, живо.
– З-зачем?
– Это робот из медотсека. Видимо, на место поехал. Он приведет нас куда надо.
Выдерживая дистанцию, они двинулись за роботом вдоль стены, на которой была нарисована длинная-предлинная рыба, составленная из мелких рыбешек. Вся эта мелюзга пожирала друг друга, дралась, сладострастно сплеталась, и в рыбьих рыльцах, если приглядеться, было что-то неприятно антропоморфное. Роспись нигде не прерывалась, переходила со стены на створки раздвижных дверей, потом снова на стену. У основной рыбины морда была лишена всякого выражения: к кипящим внутри ее страстям она непричастна.
Сразу после морды находилась дверь, куда свернул робот со щипцами, и на ней начертан бело-зеленый знак вроде иероглифа.
– Ага, нам сюда, – заметил Поль. – Это лярнийский символ медицины.
Робот стоял в нише, как и трое его собратьев. Когда вошли Поль и Саймон, он шевельнулся, и оба подались назад, но он только положил щипцы на выдвинувшийся сбоку лоток для дезинфекции, после чего замер.
Осмотревшись, «сканер» открыл прозрачный шкаф с лекарствами.
– Дай, я быстрее найду, – Саймон попытался его отодвинуть. – У меня нюх на допинг, как у свиньи, когда она свои трюфеля ищет, ты меня только пусти…
Лагайм оттолкнул его.
«Ладно, вот приму дозу – и посмотрим, кто кого убьет!»
– Я нашел хминк.
Саймон, направившийся было к умывальнику, ринулся к Полю – выхватить стандартную упаковку с пятью чудесными капсулами! – но растянулся на полу, рыжий подлец подставил ему подножку.
– Сначала я.
«Сканер» вскрыл упаковку и проглотил капсулу. Не так он прост, соображает: кто первый примет – тот первый станет сильным.
– Дай мне! Ты даже не знаешь, что это такое… Это сама жизнь!
– Это всего лишь пилюля. Держи.
Он бросил капсулу на пол. Саймон подобрал ее, проглотил.
Положив хминк на край стола, Поль снова повернулся к открытому шкафу, высматривая что-то на полках. А Саймон – он ведь тоже не дурак! – на четвереньках подполз к столу, схватил вскрытый пластиковый пакетик, вытряхнул и отправил в рот вторую капсулу. Но тут его опрокинул пинок, так что он чуть не подавился, и драгоценный пакетик вырвали из рук. Поль тоже принял вторую дозу, а потом вытащил пятую капсулу. Последнюю.
– Отдай мне! – попросил Саймон. – Куда тебе столько? Я к ним привычный, поэтому мне вдвое больше надо, а тебе одной за глаза хватит, две – уже много, а с трех у тебя передоза будет. Знаешь, что такое передоза?
– Знаю.
Поль проглотил последнюю капсулу. Теперь только локти кусать… У него тройная доза, а у Саймона – двойная минус эффект привыкания.