Саймон с тоской смотрел на шкаф: может, там есть еще? Наверняка есть.
Опередив его, Поль встал и дверцу захлопнул. Его уже не шатало – хминк начал действовать. Клисс тоже почувствовал прилив сил.
– Идем, быстро. В боте должен быть медавтомат и аптечка, и запас еды. Лиргисо предусмотрителен.
Упоминание о Лиргисо подстегнуло Саймона, да и способность думать благодаря двойной дозе к нему вернулась. Надо спешить. Оглянулся на умывальник: так и не напился ведь…
Поль опять вытащил стилет, его движения стали плавными и ловкими. Сейчас он напоминал ненавистных Саймону кошек.
Они крались по коридорам в кормовой отсек, бортовые ангары у яхт обычно расположены там. Поль ориентировался плохо, не иначе его постоянно держали взаперти. А яхта размером с небольшой лайнер – есть, где блуждать.
Вдруг Саймон остановился, сраженный.
– Погоди! Я не могу уйти отсюда без моего фильма. Это мой фильм, я его снял, долго снимал, а он забрал, присвоил! Надо взять мой фильм.
– Какой фильм?
– О «Конторе Игрек». Я только ради фильма и торчал там столько времени, а ты думал – просто так? В этом фильме вся моя жизнь. Где-нибудь в сейфе лежит…
– Я к нему в сейф за твоим фильмом не полезу. Идем, некогда.
– Без фильма я не уйду, пусть меня лучше пристрелят!
– Хорошо, сейчас пристрелю, – Лагайм начал терять терпение.
Пистолета у него нет, но Саймон все равно перестал спорить. Не пристрелит, так заколет.
На оставшемся отрезке пути Клисс мысленно прощался со своим фильмом. Как будто на этой кошмарной яхте остается в плену частичка его души… Даже не частичка – большая часть, и как же он, с разорванной душой, будет жить дальше?
Ангар с тремя ботами, обычное корабельное помещение с добротной отделкой. Глаз отдыхает: здесь Лиргисо еще ничего не успел разрисовать.
– Залазь и проваливай, – Поль указал на ближайшую машину. – И вот что запомни, если ты мне еще когда-нибудь попадешься – убью.
Створки шлюза уже разъезжались. Саймон забрался в кабину, пристегнулся. Поглядел в иллюминатор: «сканер» стоит посреди ангара, кулаки сжаты, взгляд темный, ненавидящий. И правда ведь убьет, ежели встретит… Только он того не учел, что бот оснащен бортовыми бластерами.
Саймон начал разворачивать машину, чтобы поймать его в перекрестье прицела, однако Лагайм понял, в чем дело (тройная доза кого хочешь сделает понятливым!), и отскочил к двери.
Огонь! Снова огонь! Все-таки ушел, укрылся за бронированным корпусом другого бота. Освещение замигало, переливы сирены. Саймон спохватился: ему тоже надо уходить, поймают ведь, сцапают, а он им еще и ангар разнес…
«Это вам прощальный эксцессик, типа знай наших!»
Ухмыляясь, пьяный от хминка Саймон направил бот в шлюзовую камеру. Заблокировать автоматику никто не успел, и он благополучно вывалился в пустоту, окруженную слабо подсвеченной мутью киселя.
Поль сидел, прислонившись к стене, слушая удары собственного сердца. Рядом возился, исправляя какие-то повреждения, ремонтный робот. Кровь кипела от адреналина, несмотря на это, двигаться не хотелось.
– Поль, что случилось?
Он открыл глаза: над ним стоял Хинар.
– Саймон Клисс сбежал. Извини, я его отпустил. Он стрелял из бортовых бластеров, что-то здесь повредил.
– Ты не ранен?
– Нет.
– Я же говорил тебе – не вмешивайся! – пилот смотрел на него сверху вниз без гнева, но с досадой. – Клисс еще не то заслужил.
– Это надо было прекратить, и я прекратил. Ты не проиграл свое пари, не беспокойся.
– Не в пари дело… Отпустил-то зачем, не мог ты ему шею свернуть? Если сам не смог, меня бы позвал.
– Прости, – глухо произнес Поль. – Если хочешь, дай мне по морде.
– Да разве на тебя можно сердиться? – вздохнул Хинар. – Лучше скажи, как вы с Клиссом шлюз открыли?
– Он сам открылся.
– Поль, тут ничего само не открывается. Как ты ухитрился?
– Не знаю.
– И что ты сотворил с «цербером»?
Поль вздрогнул, услышав этот голос. Когда они два часа назад, после мучительного для обоих объяснения, расстались, Живущий-в-Прохладе достал из бара большую бутылку коньяка – это было последнее, что Поль увидел перед тем, как выскочить в коридор. Не глядя на Лиргисо, он повторил:
– Не знаю, само получилось.
– Босс, мы что делаем, следуем прежним курсом или ловим Клисса? – спросил Хинар.
– Ловим Клисса! Я хочу вернуть свой бот… ну, и так далее.
Пилот бегом бросился в рубку.
– Поль, пойдем отсюда, – позвал Лиргисо.
– Иди. Мне и здесь хорошо.
Живущий-в-Прохладе присел напротив. Он был трезв и бледен, нарисованная полумаска немного скрадывала эту мертвенную бледность – результат приема антиалкогольного препарата шокового действия.
– Поль, теперь-то в чем дело?
– В Клиссе. Ты зря это сделал. Главное, после миксер-моря в этом не было необходимости. Я помню, как мы кружили среди камней, и ты мог умереть вместе со мной. Я боялся, вдруг ты решишь, что это безнадежно, и уйдешь, а я опять останусь один. В общем, если бы ты пришел ко мне в каюту, я бы не стал хвататься за стилет. Из-за миксер-моря мое отношение к тебе чуть не изменилось, но ты сам все испортил. Теперь, после этой мерзости с Клиссом…
Поль замолчал. Он сам не понимал, почему разочарование в Лиргисо, о котором он и раньше был не лучшего мнения, причиняет ему такую боль.
– Если бы я пришел к тебе, ты позволил бы мне сделать то, что я хочу?
– Не знаю. На меня однажды напали на темной улице. Мне было пятнадцать, и драться я тогда не умел. Меня выручил полицейский патруль, все обошлось, но до чего было противно… – Поль уже рассказывал эту историю Тине, во второй раз проще. – Думаю, это были нелегалы. Если б наши граждане или туристы, они бы пошли туда, где можно кого-нибудь снять, за деньги или просто так. И разговаривали они, как последнее отребье криминального пошиба. Я для них был не человек – словно я неодушевленный предмет, и в то же время им хотелось меня унизить. Раньше меня никогда так не унижали. Они ничего не успели, сбежали от патруля. Из-за этого я потом пошел работать в полицию и попросился в иммиграционный контроль, у меня была вполне конкретная цель – очистить Нез от нелегалов. И если кто-то обращал на меня внимание… ну, в этом смысле, я сразу вспоминал тех двух ублюдков и что они говорили. Иногда я из-за этого бил, кого не стоило. Наверное, надо было сходить к психотерапевту, но связываться не хотелось.
– Психическая травма. Поль, я ведь об этом не знал, – Лиргисо не то искренне расстроился, не то искусно изобразил сострадание и огорчение.
– А если б знал, ты бы не стал ко мне клеиться?
– Я бы тогда действовал мягче и осторожней. Теперь я понимаю, как тебя пугала моя агрессивность… Но ты сказал, тебе было пятнадцать лет, неужели у тебя до этого не было никакого опыта?
– Не было. Не веришь? Я и девочками начал интересоваться поздно. Задержка в развитии. Умственно отсталым я не был, просто у меня в переходном возрасте было по горло проблем, каких у нормальных людей не бывает, – из-за того, что я «сканер». Для меня тогда жизненно важным было разобраться, что вижу и воспринимаю только я, а что – все люди, и как относиться к тем вещам, которые вижу только я. Физически я развивался так же, как остальные, но наблюдения, условно говоря, за призраками доводили меня до полного истощения, и было не до секса. До того случая я игнорировал, если меня пытались снимать такие, как ты. Меня это не злило, просто не интересовало.
– За шесть лет я полностью адаптировался в человеческом теле, – улыбнулся Лиргисо. – Тебя, человека, я люблю так же, как мог бы любить другого энбоно в Могндоэфре. Мое чувство к Тине изначально было иным – я полюбил ее, как любят странное, чуждое, непостижимое. Возможно, когда-то в прошлых рождениях я уже был человеком, потому и адаптация прошла так быстро. А мой покойный патрон за несколько веков не сумел адаптироваться и вечно был недоволен! – Он коротко рассмеялся и опять сменил тему: – Поль, поверь, тогда на Незе я действительно не собирался тебя пытать. Я хотел только напугать, в отместку за твою беспардонную попытку убить меня. Я не изверг. Когда я был маленьким, бывало, что другие дети отрывали лапки декоративным ящерицам и смотрели, как те умирают, а я никогда так не делал. Мне было жалко ящериц, таких красивых и беззащитных.
– Ага, ты мучил не ящериц, а рабов.
– Поль, рабы – это всего лишь рабы, – Лиргисо говорил с бесконечным терпением, словно объяснял прописные истины ребенку. – И Саймон Клисс – всего лишь раб. Давай забудем о нем. Представь, что этого столь страшного для тебя эпизода не было, – он заговорщически подмигнул. – Тебе ведь иногда снятся кошмары? Будем считать, что это был один из них, а теперь ты проснулся, и жуть рассеялась.
– Сделаем вид, что ничего не было? Гениально…
– Пойдем, – Лиргисо дотронулся до его колена. – Мы с тобой роботам мешаем.
Поль стряхнул его руку.
– Ты, что ли, ничего не понял? Сегодня утром я почти ждал тебя. Думал, мы поговорим и после этого что-то будет по-другому, несмотря на всю нашу несовместимость. А ты устроил эту мерзость с Клиссом… Тот, кто может так поступить с кем бы то ни было, не заслуживает ни уважения, ни привязанности.
– Поль, уверяю тебя, ты заблуждаешься…
Все-таки тройная доза хминка – страшное дело. Лиргисо, вновь протянувший руку, отшатнулся, получив молниеносный удар в лицо. Еще секунду назад Поль не собирался его бить. Просто боль разочарования стала вдруг нестерпимой и выплеснулась наружу.
Оба вскочили.
– Что ты принял? – Лиргисо отступал, из носа у него текла кровь. – Ты нажрался допинга вместе с Саймоном Клиссом!
– Так, как ты поступил с Саймоном Клиссом, нельзя поступать ни с кем! Запомни это, понял?
Удар сзади, под колени – Живущий-в-Прохладе начал использовать телекинез. Поль моментально оказался на ногах и снова ему врезал.
– Больно? Клиссу на том столе тоже было больно! Ни с кем больше так не поступай, никогда, понял?