ания о моей стычке с Элли, но я не стал спорить.
– Так за чем же дело стало?
– Это придало бы вам вес в офисе, Ричард, – бессовестно подначила Сью.
– Вы думаете, у меня есть шансы? Мне снова стало его жаль, но не слишком.
– Как говорится, если сам не проставишь себе часы, то не получишь зарплату.
В этот момент в мой кабинет ворвалась Элли, сильно раздраженная. Я впервые увидел Ричарда смущенным. Не могу винить его в том, что Элли волнует его больше, чем юриспруденция.
– Полагаю, что не прерываю никакой важный разговор, – воинственно заявила она.
– Ричард как раз рассказывал, что ему нравится одна женщина, которая старше него, – сказал я, и он бросил на меня уничтожающий взгляд.
Это на минуту отвлекло Элли.
– Кто-то, кого я знаю?
– Вообще-то вы очень хорошо с ней знакомы, – заявила Сью с самым невинным видом.
Элли повернулась к Ричарду:
– Позвольте мне дать вам совет, – обратилась она к нему, и он ответил ей восхищенным взглядом. Правда, она была так сердита, что совершенно не заметила этого. – Путаться с кем-нибудь на работе – это сущее бедствие.
Тут уж вышел из себя я:
– Путаться? И с каких же пор это стало бедствием? – Да, выходит со вчерашнего дня много воды утекло.
– С тех пор, как сегодня утром мне подмигнул парень из этого чертова почтового отдела.
– Ну что я могу сказать? Ты просто притягиваешь мужчин, как магнит. – Я предостерегающе взглянул на Ричарда, чтобы он не вздумал дополнить мои слова.
Элли сжала кулаки в бессильной ярости.
– Дело в том, что абсолютно все знают.
– О чем? – осведомился Ричард.
– Не все, – с удовольствием возразила Сью.
– Обо мне и Чарли. Именно этого я стремилась избежать. Наверно, на этой неделе я увижу объявление об этом в «Вестнике Общества юристов».
– Что именно о вас и Чарли? – Лицо Ричарда выразило страх.
Элли повернулась ко мне в нетерпении:
– Это ты?
В кои-то веки я мог с чистой совестью заявить суду о своей невиновности.
– Конечно, нет. Мы же договорились.
– Из него слова было не вытянуть, к несчастью, – подтвердила Сью. – Единственный раз я хотела, чтобы он все выболтал, но он как воды в рот набрал.
– О чем? – взвыл Ричард.
– Я не болтун, – возразил я.
– Ну хорошо, скажем так: вы просто любите потрепаться.
Элли сердито взглянула на Ричарда:
– Это вы разболтали, чтобы похихикать со своими друзьями-стажерами?
Ричард пришел в ужас, но был в восторге от того, что о его существовании снова вспомнили.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Бьюсь об заклад, что это проклятущий Эш, – прорычала Элли, и на этой реплике вошел сам Эш. Это начинало походить на сценку из настоящего французского фарса.
– Я никогда не треплюсь, – проворчал я. – Но я дружелюбен и разговорчив.
– О да, вините во всем меня. Почему бы и нет? Эш всегда во всем виноват. – Он упал в одно из двух кресел, стоявших у моего письменного стола. – Хотелось бы понять, о чем идет речь?
– Это ты всем о нас растрепал? – спросил я.
У Ричарда сделались круглые глаза.
– Вы и она? – обратился он ко мне. Я кивнул, и он взглянул на меня с оскорбленным видом. Я надеялся, что это его впечатлит и, быть может, он даже преисполнится благоговения. Это помогло бы мне наладить с ним контакт.
– Я нахожу оскорбительным, что ты, Чарли, вечно вешаешь на меня всех собак, – с негодованием заявил Эш.
– В самом деле? – ледяным тоном произнесла Элли. Да, в суде она будет наводить ужас.
Глаза у Эша забегали.
– Возможно, я обронил слово при моей секретарше.
Мы обернулись к Сью, которая не считала зазорным кого-нибудь заложить.
– А она, возможно, обронила слово при всем машинописном бюро.
– Моя секретарша рассказала мне, прежде чем я успела сказать ей, – сказала Люси, появляясь в дверях – в голосе ее звучало разочарование.
– Входи, тут много места, – воскликнул я.
– Все только об этом и говорят, – продолжала Люси. – Стажеры заключали пари, как мне сказали. Великая любовь-ненависть.
Элли рухнула во второе кресло и обхватила голову руками.
– Не жди от меня сочувствия, – сказал Эш. – Ты сама постелила себе постель. Я только не понимаю, почему тебе захотелось улечься в нее с Фортьюном.
Элли посмотрела на меня, и хотя во взгляде ее читалась покорность судьбе, она слабо улыбнулась.
В двери показалось лицо Ханны.
– Абсолютно все в курсе, – сообщила она. – Мне сказал Алан. Он был так взволнован!
Она имела в виду компаньона, который ее курировал. Он находил сложные хитросплетения свода законов о приобретении контрольного пакета акций столь пленительными, что, согласно легенде, держал его на ночном столике на случай позднего звонка кого-нибудь из клиентов, а также брал этот свод с собой в туалет.
Ханна протолкнула Люси в мою маленькую комнату, где уже было тесно. Я откинулся на спинку стула, наблюдая, как Элли беседует с Эшем, Сью пытается заговорить с Ричардом, который не сводит глаз с Элли, а Люси болтает с Ханной. Мы часто начинаем рабочий день в таком расслабленном состоянии. Как бы мы ни пытались быть активнее между 9.30 и 17.30, все равно нам хорошо известно, что проторчим на работе бог знает сколько. Так что нам нужно некоторое время на раскачку, особенно в начале трудовой недели.
Наши светские посиделки были грубо прерваны Грэхемом, вошедшим в комнату.
– А, клуб понедельника. Я так и знал, что найду всех вас здесь, – сказал он. – Особенно вас, Элинор. – Он усмехнулся, и я увидел, как напряглась Элли. – Простите, что прерываю ваши посиделки, но мне нужно, чтобы все старшие сотрудники собрались в конференц-зале номер три через пять минут. У нас важная новость. – И Грэхем исчез так же мгновенно, как и появился.
– Наверно, это по поводу сделки «Бритиш Навигейторз», – взволнованно произнесла Люси.
Ханна менее оптимистично смотрела на вещи:
– Ну все, жизнь для нас кончилась.
Эш выпрыгнул из кресла, вдохновленный мыслью, что «Баббингтон» добился, что ведение дела поручили нам: судя по слухам, это была сделка века.
– Да, но вспомни о деньжатах!
Я был того же мнения, что Ханна:
– Вспомни о рабочих часах.
– Вспомните о рабочих графиках, – сказала Элли, и тут мы все заткнулись. – А потом подумайте о премиальных.
Все быстро разошлись по своим кабинетам, и осталась одна Сью. Ей единственной не светило стать компаньоном, поэтому, что бы ни случилось, ее жизнь не кончилась. Ей лишь предстояло быстренько расправиться с работой, которую я подкинул ей вечером в пятницу.
Я отдал распоряжения Ричарду и направился в конференц-зал, находившийся в дальнем конце коридора. Все стены на нашем этаже были выкрашены светло-бежевой краской. Кабинеты юристов располагались на равных промежутках друг от друга, а секретарши были собраны в четыре группы и не имели собственного помещения. Дальше размещалась светло-бежевая кухня и комната с ксероксами, а также другие служебные помещения.
Нам было известно только, что компаньоны уже некоторое время работают над потенциальной сделкой, в которой участвует «Бритиш Навигейторз» – гигантская корпорация. А также, что мы сражаемся с двумя другими крупными юридическими фирмами за право быть главным консультантом в этой сделке.
В маленький зал уже набилось полно народа, более двенадцати сотрудников сидели за столом. Во главе стола восседали четыре компаньона, в том числе Том Галливер, возглавлявший корпоративный отдел, Грэхем и Йан, курировавший Элли. Сама Элли уже заняла место поближе к ним. Я уселся на дальнем конце, и еще в дверь проскользнули двое опоздавших.
– «Бритиш Навигейторз», – начал Том со свойственной ему четкой артикуляцией и бесстрастным видом, – начало переговоры с правлением «Локэл Инкорпорейшн» по поводу рекомендованного предложения. У объединенной компании будет рыночная стоимость порядка девяноста миллиардов фунтов стерлингов, и она станет самой крупной в стране.
Он не смог с собой справиться, и губы его невольно сложились в улыбку.
– Я рад вам сообщить, что «Бритиш Навигейторз» поручило нам выступать от их имени в этом деле.
Мы выразили свое одобрение, легонько постучав по столу в истинно баббингтонском стиле. Том одернул пиджак в узкую светлую полоску, купленный на Сэвил-Роу,[28] – приверженец традиций во всем, суровый, но справедливый. – Это будет самая крупная сделка, с какой когда-либо имела дело наша фирма «Баббингтон Боттс». У «Локэл Инкорпорейшн» имеется по крайней мере шестьдесят дочерних компаний, заслуживающих внимания, и мы покупаем их все. Времени меньше, чем нам бы хотелось, а это означает, что придется трудиться, увы, с небывалым усердием. – Но он произнес последнюю фразу со смаком: усердие означало каторжный процесс, в ходе которого мы будем просеивать мельчайшие детали бизнеса «Локэл Инкорпорейшн», чтобы убедиться, что наш клиент совершит покупку не вслепую. Это такой трудоемкий, нудный и изнурительный труд, что порой мне даже казалось: вот оправдание пребывания юристов на земле.
Том указал на остальных компаньонов:
– Мы будем руководить работой и уже начали разбивать команду на группы, которые будут заниматься различными аспектами сделки. Вскоре вас проинформируют о том, за что вы будете отвечать.
Тут голос Тома понизился, и в нем зазвучали угрожающе нотки.
– Уверен, что нет необходимости напоминать вам, насколько важна эта сделка для «Баббингтон Боттс». Мы добились того, что нам поручили вести это дело, благодаря нашей репутации: известно, что мы выполним эту работу лучше, чем кто-либо другой. И я намерен гарантировать, что мы подтвердим свою репутацию. – Да, понятно: только сделай ошибку – и «камень им на шею – и, конкретно, утопить в Темзе, и концы в воду!»
Возникла пауза, и я начал машинально рисовать в блокноте, лежавшем передо мной.
– Есть вопросы? – спросил Том, в полной уверенности, что их не будет.