— Что посоветуете, товарищи? — обратился к нам мужчина, рассматривая меню.
Я промолчала, а вот Эдичка принялся консультировать. Уже через пару минут между ними завязался оживлённый разговор.
— А вы где такую блузку шили? — заинтересованно спросила меня женщина, явно намереваясь поболтать.
— Брат из тюрьмы прислал, — мрачно пошутила я и у женщины вытянулось лицо. Не знаю, что она подумала, но от меня отстала.
Так и сидели где-то около часа, эти трое болтали между собой, а я молча ковырялась в тарелке, хорошо хоть рыбные блюда были выше всяких похвал.
Когда изображавшие джаз-трио лабухи на сцене (они гордо именовались ВИА «Синее пламя») заиграли что-то разухабисто-весёлое, разгорячённый спиртным народ ещё сильнее взбодрился и повалил на середину зала танцевать.
Наши соседи — тоже.
— Пошли и мы, что ли? — предложил мне Эдичка, постукивая в такт пальцами по столу и не отрывая возбуждённый взгляд от танцующих.
— Ой, не люблю эту песню, — соврала я, так как слышала её впервые. — Давай лучше на следующий танец пойдём.
— Ну давай, — вздохнул Эдичка и вылил остатки водки из графинчика (уже второго) себе в рюмку. Хитро посмотрев через рюмку на меня, он заплетающимся языком сообщил:
— Вздрогнем, братишка?
— Секунду, — остановила его я. — Сейчас мой тост, он очень важный, ведь ты мой тост ещё не слышал.
— М-мда? — искренне изумился Эдичка и возмущённо вознегодовал, потрясая зажатой в руке рюмкой и щедро расплёскивая водку в блюда с остатками помидор. — Как так можно?!
— Но прежде, чем я скажу этот тост, ответь мне на один вопрос, — заглянула в его пьяные глаза я, в надежде найти проблеск разума, — только он очень секретный. Ты же секреты хранить умеешь?
— Я — могила! — закивал головой Эдичка и стал похож на китайский болванчик. Очень пьяный китайский болванчик.
— Это правда, что руководство собирается сносить базу отдыха в Орехово?
— Тебе честно сказать? — наклонившись через столик ко мне, громким напряженным шепотом спросил Эдичка, тяжело дыша на меня водочными парами.
— Да. Очень честно, — ответила я, стараясь не морщиться.
— А вот и скажу! — патетически воскликнул он, — да! Я скажу! Всё, как есть, скажу!
— Скажи, — подбодрила Эдичку я.
— У тебя красивая грудь, Лида! — сказал Иванов, — Поехали сейчас ко мне?
— Так, а что там с базой в Орехово? — попыталась вернуть его мысли в конструктивное русло я.
— Какое Орехово? — не понял он. — Пошли танцевать!
Я чуть не застонала. Кажется, мой прекрасный план так глупо провалился.
Только время тут потеряла.
Из ресторана я ушла по-английски. Когда Эдичка, допив водку, пошел-таки танцевать, я тихонько скользнула к выходу, села в машину и уехала. Может быть и не слишком красиво, что я бросила пьяного там одного, но и везти его домой в таком виде — чревато неприятностями. Тем более, я не знаю, где он живет.
Ах, да, перед уходом, я подозвала официанта и заплатила за наш заказ. А то, кто его знает, не потеряет ли он деньги. Или забудет заплатить. А так я хоть спокойной буду.
А выходные мы провели в Малинках: рано утром я загрузила семью в машину и отвезла в деревню. Наш двор был наполнен шелестом листьев, грибным воздухом и солнечными зайчиками на влажной от росы траве. От озера тянуло сладким запахом копытня, багульника и дикой малины.
— Смотри, Лида, — Римма Марковна подняла из травы упавшую с дерева большую спелую грушу. От падения один бок её лопнул и оттуда брызнул медовый сок. — Пора делать варенье.
Светка весело прыгала на скакалке, а высоко в небе прокричали птицы. Я подняла голову — они сбились в ключ и летели, очевидно, уже в тёплые края. Кажется, скоро осень, Светка пойдёт в первый класс, а я буду сдавать сразу две сессии. А ещё у меня большая педпрактика. В той школе, где учится Жорка…
— Доброе утро! — прервали мои мысли мужские голоса — от озера по меже нашего огорода медленно шли Рогов с Будяком.
Нет, я понимаю, что сюдой оно значительно ближе, ладно Рогов, он сосед, да и подвозил меня часто, но вот почему Будяк ходит через наш двор, как у себя дома?!
В груди начало подниматься глухое раздражение.
— Утречко доброе, соседушки! — защебетала Римма Марковна. — А чего это вы так рано гуляете? Никак на рыбалку ходили? Так удочек что-то я не вижу.
— Да нет, по грибы, — ответил Рогов.
Будяк промолчал.
— А мы только что приехали, — продолжала разливаться соловьем Римма Марковна. — Рано встали, торопились, только чаю на скорую руку попить успели. А вот сейчас и нормально позавтракать можно. Вы же будете с нами чай пить? С ватрушками.
— Не откажусь, — разулыбался Рогов, поставил корзину с подберёзовиками и лисичками под деревом и уселся за стол в беседке. — Ваши ватрушки, Римма Марковна, выше всяких похвал.
Будяк пить чай не остался. Глянул на меня пристально, сухо отговорился, что работы много и ушел.
Не знаю почему, но раздражение в груди усилилось.
Выходные пролетели как один миг. И на работу я пришла хоть и отдохнувшая, но какая-то вся напряжённая внутри.
Под звуки гудка я вошла в контору и решила сперва заглянуть к Людмиле, дать указания. Нужно было срочно позвонить в городской архив и договориться о сроках сдачи документации. Ну и еще там по мелочи.
В общем, в свой кабинет в полуподвальчике я пришла примерно минут через двадцать после гудка.
Вставила ключ в замочную скважину, провернула — безрезультатно.
— Открыто! — послышался из моего кабинета мужской голос.
Недоумевая, я толкнула дверь и вошла.
В кабинете, за моим столом сидел мужчина. Весь какой-то дородный, лоснящийся, лет сорока на вид, в костюме и галстуке. Лысоватый. С внушительным брюшком.
— Здравствуйте, — сказала я и вопросительно посмотрела на странного визитёра.
— Виктор Алексеевич Урсынович, — представился он, не поздоровавшись. — А вы, как я полагаю, Лидия Степановна Горшкова?
Я кивнула. Кто это, я поняла сразу. А вот его поведение меня напрягло.
— Что же вы опаздываете, Лидия Степановна? — весело попенял мне Урсынович.
Вроде пошутил, а стало неприятно.
— Это мой стол, — сказала в ответ я, проигнорировав его вопрос.
— Я вижу, — пожал плечами он, — нужно перестановку в кабинете делать, — меня не устраивает, где стоит мой стол.
— Поэтому вы решили занять мой? — также с напускным весельем спросила я.
— Кто первым встает — тому бог подаёт, — парировал Урсынович, но из-за стола так и не встал.
— Верите в бога? — задала провокационный вопрос я, подошла к шкафу и повесила ветровку.
— Народный фольклор, — хмыкнул Урсынович, — еще Владимир Даль собирал. Или вам претит народное творчество, Лидия Степановна?
Сейчас мне нужно было пройти к столу и сесть. Но за столом сидел Урсынович. По сути дурацкая ситуация. Я же его за ногу не выброшу. А добровольно вставать он явно не собирается. Изучает, что я буду делать, как себя поведу.
— Виктор Алексеевич, вы в журнале по технике безопасности расписались? Инструктаж прошли? — поинтересовалась я, взяла графин с водой и подошла к окну полить фикус. Он был у меня единственным, периодически я боролась с желанием отдать его в кабинет к Тоне, но вот сейчас он очень пригодился.
— Н-нет, — замялся Урсынович.
— А как же вы к работе приступили? — покачала головой я. — Нарушаем в первый же день?
— А где журнал этот? — недовольно протянул Урсынович. — Давайте.
— Второй этаж, шестой кабинет слева, — мило улыбнулась я, — ответственный Егоров Василий.
— Так проводите меня, — сказал Урсынович.
— Боитесь заблудиться? Или что украдут? — опять мило пошутила я.
Лицо Урсыновича пошло пятнами.
— К сожалению, у меня срочная работа, — со вздохом сказала я, — да не переживайте, там людей много, спросите, где шестой кабинет.
Урсынович посмотрел на меня долгим взглядом, встал и вышел.
Я уселась на своё кресло за свой стол и задумалась: мужчинка явно нарывается.
Приняв решение, я ухмыльнулась и нажала на кнопку коммутатора:
— Людмила, а зайди-ка сейчас ко мне. Только очень быстро.
Глава 15
Положив трубку на рычаг, я нахмурилась и озадаченно откинулась на спинку кресла. Мда…дела. Мало мне врагов типа Альбертика или Герих, так теперь этот Урсинович вдобавок нарисовался. В том, что этот типок будет гадить, причём мелко и пакостно, я даже не сомневалась. Судя по тому, как началось наше знакомство, Герих, Щука и Лактюшкина должны напроситься к нему на курсы повышения квалификации.
И ведь как хитрожопенько Альбертик всё замутил (в том, что это с его подачи, я даже ни разу не сомневаюсь). Подсунул мне зама, который прёт на моё место буром.
И вот когда уже у меня начнётся всё хорошо?
Примерно минут через двадцать вернулся Урсинович. Мельком взглянул на меня (что я сижу на своём месте), но ничего не сказал — поджал тонкие губы и с видом понурого верблюда, прошел за свой стол в угол. До обеда мы работали в полном молчании. Тишина была столь уныло-звеняща, что (если не считать треск моей машинки и его укоряющих вздохов), слышно было, как во дворе смеются и переговариваются кочегары, которые грузили уголь.
Что интересно, он не спрашивал меня, что делать, не просил ввести в курс дела. Ну, а я принципиально не лезла с рекомендациями. Пару раз только незаметно глянула — он вытащил из охристо-тугого, явно импортного, портфеля какие-то бумаги и сидел, что-то усиленно записывал.
Ну и пусть пишет, лишь бы ко мне не лез.
Но надо-таки будет задать вопрос Альбертику о разграничении полномочий. Если не забуду. Я допечатала последний лист и устало потянулась, аж позвонки хрустнули. Да уж, что-то в последнее время со всей этой суетой физическими нагрузками я себя утруждаю маловато, так и в сталактит превратиться можно.
На обед я решила не ходить — на выходных обожралась стряпнёй Риммы Марковны так, что на неделю жирового запаса хватит. А время не резиновое — нужно докупить для Веры-Лиды одежду. Завтра же забираю её и везу в коммуналку на Механизаторов…