И вот я иду по улице злая-презлая и злобно ругаю себя. Даже пол-обеда проработала и не успела к Петрову за письмом. Поэтому, плюнув на лекцию о сибирской язве, решила после работы сходить на квартиру – турнуть демоническую Олечку прочь, к маме. Все равно день не задался, одни неприятности, так чего тянуть – плюс – минус скандал, хуже уже не будет.
И так в раздумьях, я дошла до лидочкиного дома на улице Ворошилова.
У подъезда на лавочке сидели три сухонькие старушки в платочках и лениво переговаривались. У одной на коленях лежал котенок, которого она периодически вяло гладила. Видно было, что все темы здесь не единожды пересужены, и сейчас говорить особо не о чем. Так, для поддержания разговора.
Вежливо поздоровавшись и дождавшись ответных "здрасти", я сделала эффектный информационный вброс:
– А что, Ольга Горшкова из двадцать первой квартиры дома? А то я иду выгонять ее.
Бабушки на миг оторопели, но моментально включились:
– А ты кто будешь? – бдительно спросила старушка с котенком, перебивая галдеж остальных.
– Как кто? – возмутилась я. – Я же Лида Скобелева, племянница покойной Зинаиды Валерьяновны. Не помните разве?
– Ой, да сколько времени прошло, разве ж все упомнишь, – сконфузилась она.
– А где это ты пропадала? – задала вопрос старушка, что сидела слева.
– Замужем была, – отмахнулась я. – Жила у мужа.
– А эту-то зачем пустила в квартиру? – включилась в разговор старушка справа. – Она же тут нашу Наталью совсем измордовала – заливает и заливает, стервь такая!
– И мужиков водит, – наябедничала левая.
– Ну ты уж, Варвара, ври, да не завирайся, – сделала замечание та, что с котенком, – одного она водит. Моя Нинка говорила, что женатый он. Да и не ходит он к ей домой, так только, до двери проводит и все.
– Угу, – хмыкнула Варвара, – у ей дома такой срач творится, что куда там мужика водить. Колька, наш сантехник, подымался к ей, воду перекрывал, когда она Наташку-то затопила, так выскочил с выпученными глазами, говорит, такого сранья не у каждого бобыля увидишь.
– Ой, да ладно, Колька уже как скажет!
– Так дома Ольга? – решила я прекратить коллективные воспоминания и дебаты, которые грозили растянуться на неопределенное время.
– Дома, дома, – синхронно закивали старушки.
И я решительно вошла в подъезд.
Поднявшись на свой этаж, я позвонила в дверь. Примерно минуту было тихо, затем дверь распахнулась и передо мной предстала Олечка, в атласном китайском халате. В руке она держала большой красный веер из гофрированной бумаги.
– Что еще? – нелюбезно рявкнула она, – я репетирую.
Затем она узнала меня (новая стрижка же) и заорала:
– Тебе чего надо? Пошла вон! – и попыталась захлопнуть дверь. Но я вовремя поставила ногу на порог и не дала.
– Я пришла в свою квартиру, – а вот что здесь делаешь ты – непонятно.
– Я живу здесь! – закричала Олечка. – С ребенком между прочим!
– Неправда, – подала голос сзади одна из старушек (они поднялись за мной и скопились чуть поодаль). – ты Светку в детский дом сдала!
– Это не детский дом! – заверещала Олечка, – это советский интернат!
– Кукушка! – крикнула какая-то из старушек.
– Не ваше дело! – взвизгнула Олечка, – У меня гастроли, я уезжаю постоянно, мне ребенка оставить не с кем!
– По мужикам ты шляешься на гастроли!
– Кукушка!
– И Наташку залила!
– И все время поет песни противным голосом!
– Пошли вон! – перешла на ультравизг Олечка и запустила в меня веером.
Я вовремя пригнулась и веер стукнул кого-то из бабушек.
– Ай! Убивают! – заорала та не своим голосом.
Захлопали двери, и соседи начали выходить на крики. Я уже и не рада была, что затеяла все это.
– Что здесь происходит? – задал вопрос представительный толстяк в растянутых трениках и свитере.
Старушки взахлеб начали рассказывать, перебивая друг друга и жалуясь.
– Это вы – Лидия Скобелева? – задал вопрос уже непосредственно мне мужчина.
– Да, – кивнула я.
– Покажите паспорт, – потребовал он.
– Это Иван Тимофеевич, старший по подъезду, – шепнула мне Варвара. – Покажи ему паспорт.
Я вытащила справку и протянула Ивану Тимофеевичу.
– Что это? – удивился он.
– Мой паспорт сгорел, – вздохнула я. – Вчера пожар у нас на работе был, как раз мой кабинет тоже сгорел. Паспорт там был. Пока вот временное удостоверение выдали.
– Так ты в депо "Монорельс" что ли работаешь? – загалдели соседи.
– Да, я слышал, что там вчера пожар был, – подтвердил долговязый парень с квартиры напротив.
– Погодите, вы сказали, что Скобелева, а здесь указано, что Горшкова, – удивился старший по подъезду.
– Все правильно, – кивнула я. – Девичья фамилия Скобелева, а по мужу – Горшкова.
– Так вы родственники с ней что ли? – Спросил кто-то из соседей из-за спины.
– Ольга – сестра моего бывшего мужа. – Не стала отпираться я. – Я пустила ее пожить ненадолго, сейчас мы с мужем развелись, а она съезжать не хочет.
– Что же вы, гражданочка, нарушаете? – обратился Иван Тимофеевич к Ольге. – Сами здесь не прописаны, а чужую жилплощадь занимаете.
– Она тоже здесь не прописана! – рявкнула Ольга плаксивым голосом.
– Ну, почему же не прописана, – покачал головой Иван Тимофеевич, – здесь есть прописка, все правильно, улица Ворошилова, дом четырнадцать, квартира двадцать один.
– Неправда! – заорала Ольга, – она в общежитие прописана! Я точно знаю! Она справку подделала!
– Вот выписка с домовой книги, – я протянула бумажки Ивану Тимофеевичу, – Можете убедиться.
Старший по подъезду внимательно изучил выписку и поднял на Ольгу строгие глаза:
– Ну зачем же вы врете, Ольга? Здесь тоже все правильно. Прописка правильная. Поэтому собирайте вещи и освободите квартиру. Вы где прописаны?
– У матери. В благоустроенный двухкомнатной квартире, – наябедничала я.
– Вот. Тем более, вам есть где жить, да еще с комфортом. Давайте решим все мирно, не будем привлекать участкового. Мы боремся за звание лучшего подъезда, не нужно нам портить показатели. Правильно, товарищи?
Товарищи загалдели, дескать, правда.
– Я буду жаловаться! – неуверенным голосом заявила Ольга.
– Ты, милочка, лучше уматывай отседова, – поставила точку в разговоре Варвара. – Сичас Наташка со смены вернется – мало тебе не покажется. Это она про прописку не знала. Полетишь отседова как ракета!
В общем, обозленные соседи дали Олечке лишь пару часов на сборы.
Я все это время провела во дворе, налаживая контакты с соседями. Есть хотелось невыносимо, но поле битвы еще не выиграно, поэтому пришлось дежурить.
Через три часа подъехала грузовая машина с тремя грузчиками на кузове. Из кабины спрыгнул мой почти бывший супруг Валера Горшков, донельзя мрачный, и, не поздоровавшись, даже не глядя на меня, начал таскать узлы и сумки. Заплаканная Олечка появилась всего один раз, когда выносили то ли арфу, то ли виолончель.
Грузчики скоро погрузили барахло и стали курить уже по третьей папиросе, а Горшка и Олечки все не было. Я терпеливо ждала, когда они выйдут, прошло почти полчаса, или, может, и больше, а их все не было. Я уже черти что думать начала, когда, наконец, они появились. Хмурая Ольга молча швырнула мне ключи в лицо (я успела поймать). Не прощаясь, они сели в машину и укатили.
Наконец-то я вошла в квартиру. Мою квартиру!
Вошла и обомлела.
Олечка, из квартиры-то убралась, но напоследок оставила мне "прощальный привет": полусодранные обои обильно залиты зеленкой, все плафоны и оконное стекло в спальне побиты, даже паркет на полу, казалось, долго и яростно рубили топором, огромные куски выдраны "с мясом". Унитаз был раскурочен и зиял фаянсовыми осколками от стульчака, бачок раздолбан почти в труху (слава богу, хоть вентиль они перекрыли и бедная Наталья на сей раз не пострадала). Металлическую ванную сломать не смогли, зато проломили ее на стыке со сливной трубой и в довершение залили все зеленкой.
Финальным аккордом оказалась большая куча дерьма на полу посреди кухни (неужто демоническая женщина лично постаралась?).
Творческие люди…
Я тихо взирала на весь этот креативный погром.
Унылое зрелище!
Да, я, конечно же, знала, что проблемы с квартирой еще будут, и даже после того, как я сюда въеду. Но не настолько же!
Теперь, чтобы сделать здесь даже условно приемлемый ремонт, зарплаты обычной конторщицы не хватит и за весь год. А еще же мебель. Да, почти всё: и кровать, и шкаф, и диван, и стулья, – Оличка великодушно оставила мне. Но в каком виде! Еще в той, прошлой жизни, я как-то смотрела фильм о зомби-апокалипсисе, где толпы оживших мертвецов туда-сюда гоняли своих жертв на фоне руин и мрачных развалин. Так вот, сейчас все выглядело гораздо грандиознее. Во всяком случае так мне сейчас казалось.
За спиной раздалось деликатное покашливание:
– Простите, кхе, кхе…
Я обернулась. Рядом стояла женщина явно пенсионного возраста, но которую язык не поворачивался назвать "старая" или "бабушка", эдакая профессорша советской закалки в спортивном костюме. В руках у нее был поводок, а сзади из-под ног в пестрых самовязанных гетрах, смущенно выглядывал карликовый пудель с лиловым бантиком на шее. Чуть осмелев, пудель сморщил мордочку, дважды нерешительно тявкнул на меня и вопросительно уставился на хозяйку.
– Фу, Лёля! – хорошо поставленным низким голосом с еле заметной ноткой возмущения сказала "профессорша". – Свои. И вообще, лаять на незнакомых людей – неэтично! Сколько раз я тебе уже говорила!
Лёля смущенно вильнула куцым овечьим хвостиком и тороплив юркнула обратно.
– Извините ее, – чинно сказала "профессорша" и поправила очки в явно импортной роговой оправе. – Лёля всегда ужасно нервничает, когда видит незнакомых людей.
– Ничего страшного, – улыбнулась я. – Она же охраняет свою территорию.
– А вы, милочка, я полагаю, и есть та самая истинная хозяйка этой скверной квартиры? – "профессорша" внимательно осмотрела мой деловой костюм, чуть задержав взгляд на оранжевых лоферах с пятном от мазута.