– Увы, да, – согласилась я и представилась. – Горшкова Лидия Степановна, ваша новая соседка. Теперь я буду здесь жить, если можно так выразиться.
– Нора Георгиевна Вилембовская-Шутко, – чуть кивнув, отрекомендовалась "профессорша". – Мы с Лёлей проживаем непосредственно над вашей квартирой. Посему, так сказать, имею вполне закономерный интерес. И вот решила получить представление, кто же на этот раз будет нашим ближайшим соседом.
– Безусловно, вы правы, – в тон ответила я. – От соседей многое зависит. После тяжелого трудового дня начинаешь особо ценить тишину и покой в доме.
– Несомненно! – расцвела улыбкой Нора Георгиевна. – Я очень рада, что вы придерживаетесь столь разумных взглядов, дорогая Лидия Степановна.
Тем временем Лёля, чуть осмелев, вышла из укрытия за хозяйкой, заглянула в распахнутую дверь квартиры и недовольно расчихалась.
– Лёля! – ахнула Нора Георгиевна и потянула за поводок. – Как тебе не стыдно без приглашения заглядывать в чужую квартиру!
– Да куда там приглашать, – пригорюнилась я и указала рукой в сторону квартиры, – Ольга только что съехала, и сами можете полюбоваться, что она после себя оставила.
Нору Георгиевну дважды просить не надо было. Подхватив Лёлю на руки, она стремительно вошла в квартиру. А я осталась стоять на пороге. Через пару секунд оттуда донеслись крайне экспрессивные возгласы.
Когда Нора Георгиевна вернулась, ноздри ее раздувались от еле сдерживаемого негодования:
– Это возмутительно! – вынесла свой вердикт она и отпустила Лёлю на пол.
Я понуро вздохнула.
– Крайний случай оголтелого вандализма! – потрясая лёлиным поводком, продолжала сердиться Нора Георгиевна. – Какими же варварами надо быть, чтобы оставить после себя такое!
– Хорошо, хоть дом не сожгли, – поддакнула я и Нора Георгиевна на секунду зависла. Наконец, отмерев, она икнула и решительно позвонила в дверь напротив.
Когда Иван Тимофеевич появился на пороге, "профессорша" сходу заявила:
– Полюбуйтесь на это безобразие!
– Что опять случилось? – встревожился старший по подъезду, увидев нас на площадке.
– А вы зайдите-ка в квартиру! Зайдите! Полюбуйтесь, что у нас твориться в подъезде, который борется за звание лучшего, – ехидно ухмыльнулась Нора Георгиевна.
– Всё бы вам, Нора Георгиевна, насмехаться, – нахмурился Иван Тимофеевич. – Лидия Степановна, мы же вроде как все решили? Ольга Горшкова съехала?
– Все так, – согласилась я.
– Так в чем проблема? – никак не мог взять в толк Иван Тимофеевич.
– Проблему нужно увидеть! – подбоченилась Нора Георгиевна. А Лёля осторожно тявкнула.
Иван Тимофеевич понял, что от него не отстанут и со вздохом пошел смотреть квартиру. Через мгновение оттуда послышалась отборная ругань.
– А еще директором городской типографии работает, – осуждающе покачала головой Нора Георгиевна, – куда катится этот мир! Следующее поколение Жоржа Дюамеля уже не знает. Увы!
– Вы "Третью симфонию" имеете в виду или "Полуночную исповедь"? – блеснула эрудицией я (ну а что, в свое время пришлось изучать).
– О! – ошеломленно уставилась на меня Нора Георгиевна и машинально дернула поводок так, что бедная Лёля аж вылетела, описав траекторию полукруга. – Неожиданно. Очень неожиданно. Так, где вы говорите, работаете?
Ответить не дал Иван Тимофеевич, который вышел из моей квартиры с сердитым видом:
– Ужас, – с негодованием констатировал он и хмуро посмотрел на нас, – придется вызывать проверку. Составим акт.
– Не нужно! – испугалась я.
– Как это не нужно! – всплеснула руками Нора Георгиевна. – Вы что такое говорите, милочка? Вы хоть представляете, как сложно нынче достать нормальный унитаз? А ванну?
– Лидия Степановна, на правах самой молодой, вам не сложно будет сходить на улицу и позвать женщин? – спросил Иван Тимофеевич. – Нужны еще свидетели.
– Иван Тимофеевич! Нора Георгиевна! – воззвала я. – Не нужно никакой проверки. Если мы сейчас вызовам ЖЭК, начнется проверка, потом прокуратура, суды, все такое. И звание лучшего подъезда нам не видать, как минимум до следующей пятилетки.
– Так что вы предлагаете? – Иван Тимофеевич с надеждой посмотрел на меня.
– Я думаю, что лучше всего будет составить акт осмотра. Вы, как старший по подъезду уполномочены же?
Иван Тимофеевич кивнул.
– И чтобы под актом подписались все соседи, – продолжила я. – Я сейчас сбегаю позову их. Конечно, идеально было бы сделать фото, но это вряд ли возможно.
– Почему это невозможно? – удивилась Нора Георгиевна. – Владик вон фотографией раз увлекается, так пусть и сделает.
– Кроме того, я хочу попросить акты заливания квартиры у Натальи, которая снизу. – добавила я, – в общем, максимально нужно собрать все показания, а потом я с этим пойду разговаривать с Ольгой.
– Что-то я сомневаюсь, что из этого что-то путное выйдет, – покачала головой Нора Георгиевна, а Иван Тимофеевич пошел звонить в квартиру рядом со своей.
Через пару секунд появился тот долговязый парень, который поддержал меня с вопросом о пожаре. В руках он держал старенький "Зенит" (у моего отца тоже был такой).
Пока я бегала за бабушками, пока объяснила им все, пока мы поднялись наверх, Вадик уже отщелкал пленку.
– Я мигом сделаю! – по-ковбойски салютнул он и скрылся в своей квартире.
– Шалопай, – вздохнула Нора Георгиевна, – но голова золотая. Заканчивает медицинский институт. Так что скоро будет у нас свой кардиохирург.
– Пройдемте, – строго велел всем Иван Тимофеевич и вошел в квартиру. Бабушки с радостным нетерпением устремились вслед.
– Что здесь опять происходит? – на лестничную площадку поднималась высокая женщина с простым лицом, в косынке.
– Извините, – сказала я и добавила, – мы сильно шумим, мешаем вам отдыхать. Сейчас акт только составим и все разойдутся.
– Опять эта Горшкова что-то натворила?! – рассердилась женщина.
– Это Наталья, снизу, – пояснила мне Нора Георгиевна и добавила, – Здравствуй, Наталья.
– Здравствуйте, – машинально ответила Наталья и, вытянув шею, попыталась заглянуть в квартиру.
– Я ваша новая соседка, Лидия Горшкова, – сказала Наталье я, – Ольгу я выгнала, можете зайти глянуть, что после нее осталось в квартире. После поговорим.
Наталья молча кивнула и ушла внутрь.
Когда все вдоволь насмотрелись и вышли, подъезд еще добрых часа полтора трясло от возмущенных воплей. В результате, пока составили акт, пока собрали все подписи и показания, Вадик успел сделать мне фотографии и гордо вручил целый пухлый конверт:
– Владейте, Лидия Степановна! – подмигнул он мне и покраснел.
– Спасибо… – начала рассыпаться я в благодарностях, но Нора Георгиевна меня перебила:
– Время уже позднее, – безапелляционно заявила она, – Правда, Лёля?
Лёля зевнула и отвернулась.
– Поэтому я предлагаю расходиться. А завтра продолжим.
Соседи начали потихоньку рассасываться, когда Иван Тимофеевич спросил:
– Лидия Степановна, время уже полвторого ночи, вы далеко живете?
– Неблизко, – спохватилась я (черт, даже не подумала, что такси в этом мире сейчас вызвать невозможно). – В профилактории Орджоникидзе.
– Ого, – согласился Иван Тимофеевич и посмотрел на Владика. – Пешком да, далеко, да и ночью ходить молодой женщине одной не положено.
– Я довезу, – сориентировался Владик и сообщил, убегая в квартиру. – Уно моменте!
– Вот так-то поспокойней будет, – довольно крякнул Иван Тимофеевич и распрощался.
Владик потащил меня на улицу, и мы поехали.
Да, ехать в узкой юбке на мотоцикле то еще удовольствие, но как же здорово мчаться с ветерком по ночному безлюдному проспекту, что аж дух захватывает! Эх, какая же красота – молодость!
Уже лежа в кровати и вспоминая сегодняшний вечер, я запоздало подумала: "А все-таки хорошие у меня соседи".
Сегодня мне опять повезло.
Утром Щука велела сходить в машбюро, забрать бланки для пропусков и заказать новые. Поэтому и отпрашиваться не пришлось.
Перед выходом я внимательно пролистала телефонный справочник.
А потом, по пути, заглянула в горисполком.
– Вам назначено? – смерила меня высокомерным взглядом грудастая секретарша с перманентными кудряшками.
– Я к Льву Юрьевичу. По очень срочному делу, – в ответ я смерила секретаршу еще более высокомерным взглядом.
– Если не записаны, то не положено! – злорадно хрюкнула девица.
– Вы что-то не поняли, товарищ? – изогнула бровь я и отчеканила ледяным тоном. – Повторяю. По. Очень. Срочному. Делу.
– Без записи нельзя! – ощерилась девица, видимо, решив стоять насмерть.
– Прекрасно, – кивнула я. – Раз не положено – ухожу. Сообщите, пожалуйста, свою фамилию, товарищ. Нужно знать, кто нам помешал.
– Но у меня инструкция, – покраснела девица.
– И у меня инструкция, – совсем нехорошо улыбнулась я, и девица побледнела.
– Ну, если вы недолго… – пролепетала секретарша.
– Я недолго, – честно пообещала я.
– Как вас представить? – пискнула секретарша.
– Меня не надо представлять, – ощерилась я и девица пулей метнулась за оббитую богатой драпировкой дверь из мореного дуба.
Не успела я рассмотреть дверь, как она распахнулась:
– Проходите, – пролепетала секретарша, щеки ее пошли пятнами.
– Благодарю, – произнесла я и решительно шагнула в кабинет к Большому Человеку.
Я рассматривала "опиюса" "демонической женщины", а он – меня. Ну, что сказать, солидный мужчина под шестьдесят, в дорогом импортном костюме, который уже не мог скрыть заметное брюшко, холеное лицо было чуть одутловатым, да и багровые прожилки на носу явно свидетельствовали о тайных страстях этого человека. Наконец, пауза затянулась, и хозяин кабинета не выдержал первым:
– Чем обязан? – нахмурился он, – вы не представились.
– Да, точно, – "спохватилась" я. – Лидия Степановна Горшкова. Полагаю, вам известно, что вчера Ольга, наконец, съехала с моей квартиры на улице Ворошилова, которую она незаконно заняла. При этом она испортила все мое имущество и не заплатила за пользование жильем.