– Я хочу проветрить, дышать нечем, – ответила я.
– Вы что – хотите, чтобы мы все заболели? – возмутилась Базелюк.
– Я не переношу сквозняки! – поддакнула Фуфлыгина, подошла к окну и захлопнула его со стуком.
Блин, я даже не знаю, как на все это реагировать.
Еле-еле дотерпев до обеда, я с облегчением вышла на свежий весенний воздух. После вонищи в кабинете, аппетит совсем пропал, и я решила сбегать на квартиру, глянуть, что там мои нанятые уборщицы уже сделали.
Квартира порадовала: сияла чистотой и свежестью, мусор был выметен, стены ободраны от остатков обоев и зеленки, щели замазаны, а потолки побелены. Даже куски побитой сантехники они вынесли на мусорку, хоть я и не просила.
Женщин, что делали ремонт у меня, было трое, они работали уборщицами цехов и подрабатывали мелким ремонтом квартир. У нас в городе промышленных объектов было достаточно, и конкуренция среди таких вот рабочих бригад была огромная. Поэтому на мою просьбу с ремонтом, они откликнулись с радостью. У одной из женщин муж был электрик и вопрос с проводкой мы уладили быстро.
Теперь осталось поклеить обои (их сперва нужно было купить), поменять паркет и решить вопрос с окнами и сантехникой. Вроде спектр работ большой, но обои вызвались поклеить те же работницы, осталось найти их. В магазинах выбор был небольшой и расцветочки не впечатляли. Нужно будет сходить к Алевтине Никитичне, вдруг что подскажет.
Я уже совсем было собралась уходить, скоро обеденный перерыв закончится, как одна из работающих у меня женщин, тетя Варя, вышла из большой комнаты, где добеливали потолок, держа в руке раздувшуюся сетку-авоську:
– Лида, глянь, – протягивает мне, – игрушки вот остались, мы не стали выбрасывать.
В авоську было напихано всякая всячина: какие-то свертки в сероватой оберточной бумаге, растрепанные книжки с картинками, размалёванный фломастерами мячик, новогодняя маска снегурочки, а сверху выглядывала плюшевая мордочка истрепанного и почему-то зеленого зайца с единственным рваным ухом.
"Светкины игрушки. Ольга даже забирать не стала", – подумала я, а вслух сказала:
– Оставьте их здесь. И спасибо, что не выбросили.
На работу я бежала уже в менее лучезарном настроении. Ни солнышко не радовало, ни расцветающая на глазах улица, ни тот факт, что ремонт квартиры хоть и помалу, но движется. У разрисованной пингвинами с эскимо тележки, очереди почти не было. Я не пообедала, поэтому быстро отстояв небольшую очередь, получила заветный вафельный стаканчик со сливочным мороженым. Слизнув немного сладкого холода, аж замерла от восторга и наслаждения. Вкус детства! В моем времени такое уже не делают. За последние годы я перепробовала разные сорта, даже очень дорогие, в шикарных европейских ресторанах, но, может, именно ради этого бесхитростного, льдисто-молочного вкуса сюда и стоило вернуться?
Не выдержав, я вернулась и купила еще один стаканчик. Да! Вот такая я обжора!
Настроение чуть повысилось, и я вошла в контору депо "Монорельс", улыбаясь. Внутренне собравшись, я приготовилась к очередному раунду со стороны "милого" бабского коллектива.
Но не случилось: была перехвачена Гиржевой и отправлена давать объявления в газету. Честно говоря, это была ее работа, но ей тащиться было лень, особенно на такой высоты каблуках, а мне как раз нужен был повод, чтобы заглянуть в пару мест по своим делам.
Перво-наперво, я заскочила на почту и отбила телеграмму такого содержания:
Приехать не смогу тчк лечусь тчк целую тчк Лида
Ну а что! Я же не наврала: в профилактории я прохожу лечение. Оздоровительное, но ведь лечение! Это кто угодно подтвердит. А приехать – не смогу. Во-первых, у меня ремонт, и это нужно делать быстро и срочно. Во-вторых, лидочкины родители лично мне – чужие люди. Судя по тому, в какой истории оказалась Лида – советами ее особо не поддерживают. Кроме того, двум пожилым людям картошки нужно не так уж и много, сами могут справиться. А если вызывают Лиду в качестве рабсилы – однозначно или на продажу, или еще кому-то. Судя по материальному положению Лидочки – от родителей ей копейка явно не перепадает. Так зачем я буду тратить время и силы? Не вижу смысла. Да, может быть, потом, как-нибудь позже (когда отойду от стресса с попаданием в другой мир и привыкну), эти люди станут для меня родными. Но и решать буду именно тогда. А пока так…
Обратный адрес был на моей телеграмме, сверху, то есть только название района и деревни, улицы не было, но в селе и не надо – там и так все друг друга знают (если моя память мне не изменяет).
Довольная, что отмазалась (хоть и временно, но тем не менее), второй забег я решила совершить после выполнения задания Гиржевой. Если успею. До типографии было далековато, пришлось подъехать три остановки на автобусе. Зато хоть эту часть города рассмотрела.
Само здание типографии, как и профилакторий, находилось в дебрях средь неухоженных елей и старых тополей. Очевидно, для того, чтобы деревья заглушали стук из печатного цеха и лязг из брошюровочно-переплетного. Вход был открыт из хозяйственного двора, где как раз выкатили три гигантские катушки. Над входом в здание висел транспарант:
Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. В.И. Ленин
Сама же газета "Вперед!", судя по более авантажной отделке панелей и наборному паркету темного дуба, находилась в правом крыле. Туда я и повернула. Поплутав по коридорам, я внезапно вынырнула в большой и светлый холл, щедро заставленный чахлыми фикусами. Покрутив головой, я поискала, у кого бы уточнить нужный мне кабинет. Но сотрудники газеты столь стремительно порхали, словно вместе с темно-синими нарукавниками им всем заодно выдали еще и крылатые сандалии Гермеса, поэтому выловить хоть кого-нибудь не представлялось возможности. Вдобавок все они возбужденно тараторили, с жаром что-то выкрикивали, взволнованно хохотали, яростно ругались, причем всё это громко, шумно и одновременно. Через полминуты я думала, что мой бедный мозг взорвется.
Растерянная, я уже хотела идти искать вахтера, когда вдруг мелькнуло знакомое лицо. Плотный импозантный человек, в хорошо сидящем, явно импортном, костюме неспешно шел по коридору. Вокруг него суетились, вились какие-то нервные, дерганные человечки, поминутно кто-то подбегал, подсовывал лист или даже папку. Важный человек на ходу подписывал, не прерывая разговор с длинным нескладным человеком с нервно дергающимся кадыком в синем вельветовом пиджаке.
Поравнявшись со мной, важный человек чуть повернул голову, блеснула дорогая оправа, и я вдруг узнала своего нового соседа и старшего по подъезду на улице Ворошилова.
– Иван Тимофеевич! – обрадованно воскликнула я.
Человек повернул голову и узнал меня:
– Лидия Степановна! – взмахом руки он остановил поток сознания длинного и улыбнулся мне, – Какими судьбами?
– Да вот… – я кратко рассказала, что привело меня сюда.
– Вадим Станиславович, найдите Нинель, пожалуйста, – велел он и добавил, – пусть сделает объявления. В этот номер!
– Но набор уже сверстан… – промямлил длинный и укоризненно зыркнул на меня.
– Ничего страшного, четвертая страница. Там вполне можно на одну колонку ужать статью про вести с полей колхоза "Октябрь", – отмахнулся мой сосед, – И пусть зайдет занесет квитанции. А мы с Лидией Степановной пока побудем у меня.
Он улыбнулся мне:
– Прошу, Лидия Степановна!
Я очутилась в огромном кабинете, обставленном в псевдоколониальном стиле. Судя по обстановке, хозяин явно любил всё эдакое, да чтобы "ого-го и ух!". Во всяком случае и чучело медведя, огромные матрешки и шкура росомахи на стене явно свидетельствовали не об аскетизме.
– Антураж! – отмахнулся Иван Тимофеевич, увидев мой интерес. – Делегации принимаем, в том числе иностранные, этнография и все такое…
Я вежливо покивала.
– Рассказывайте! – велел Иван Тимофеевич, усаживаясь в мягкое кресло и предложив мне присесть на другое, у чайного столика. – Чай? Кофе? У меня есть прекрасный бразильский кофе. Один коллега привез. Недавно только вернулся. Ездил в бассейн реки Арагуая писать репортажи о партизанской войне против военного режима.
– Здорово! – заинтересовалась я.
– Да! – воодушевленно подхватил Иван Тимофеевич, – такой материал интересный, целый цикл статей будет.
– Вот бы организовать встречу такого человека с нашими работниками, – моментально закинула удочку я. – На общественных началах, естественно…
– Вы же в депо "Монорельс" работаете? – уточнил Иван Тимофеевич и призадумался.
– Да, именно так, – кивнула я, – подумайте, Иван Тимофеевич. Как всем было бы хорошо: вам, что состоится встреча вашего журналиста такого уровня с народом, очное просвещение рабочих масс, а нам – повышение политграмотности среди рабочих, плюс тесное взаимодействие работников культуры и производства.
"А мне – лишние баллы в глазах руководства за организацию такой встречи", – подумала я.
– Мы подумаем, подумаем, – кивнул Иван Тимофеевич, но судя по загоревшимся глазам, моя идейка легла на плодородную почву. – Я вам потом сообщу. Вы, кстати, когда уже к нам переезжаете?
– Через пару дней, если ничего не помешает, – пожала плечами я. – Ремонт потихоньку делаю, надеюсь, успею хоть что-то. Кстати, шум вам и соседям не мешает?
– Да нет же, все тихо и аккуратно, – заверил меня сосед. – Все бы так себя вели.
Мы еще немного поболтали, но пришла Нинель с моими квитанциями (кстати, уверенная дама довольно элегантного возраста), и я отбыла, горячо поблагодарив гостеприимного соседа за заботу.
Так как в газете я "отстрелялась" довольно быстро, то время у меня еще оставалось и для своих дел. Талоны, что любезно выдал мне Лев Юрьевич для приобретения обоев оказались универсальными, то есть на определенную сумму в спецмагазине.
Вот туда я и направилась.
Спецмагазина, как такового не было. Точнее он был, но совершенно не таким, как я себе его представляла. Сперва я вошла в обычный магазин, затем меня провели в подвальное помещение, а точнее катакомбы, мы шли по длинному-длинному коридору и, наконец, попали в огромный не то склад, не то бункер. Чего там только не было!