В общем, исчеркав пару листов, заметку я написала так, что "ой".
Когда выносила мусор, на обратном пути столкнулась с Норой Георгиевной, которая только-только выходила из подъезда в сопровождении неизменной Лёли на поводке. Лёля по традиции, дружелюбно обнюхала, дипломатично повиляла хвостиком и, посчитав ритуал приветствия выполненным, унеслась прочь в ближайшие кустики. Зато Нора Георгиевна остановилась:
– Лида, здравствуй, – кивнула мне соседка, – мне сообщили, что в книжном очерки Валентина Овечкина утром выбросят, в нагрузку к двухтомнику Гюго, но очередь нужно как минимум с пяти утра занимать. Пойдешь?
– Спасибо, Нора Георгиевна, – вздохнула я, – я еще после реальной сельской жизни не отошла, так что от писателей-почвенников пока воздержусь. А Гюго и в библиотеке перечитать взять можно.
– Ну, смотри, – укоризненно покачала головой Нора Георгиевна и добавила, – видела, мебель тебе сегодня привезли, много еще ремонта осталось?
– Да вроде все уже, – сдуру похвасталась я, – Во всяком случае на ближайшее время.
– Вот и чудненько, вот и чудненько, – довольно разулыбалась соседка, – А новоселье твое, когда отмечать будем? А то соседи уже не дождутся…
И я поняла, что попала.
Договорившись с Норой Георгиевной о дате новоселья, остаток дня я посвятила блаженному ничегонеделанию.
А завтра утром поеду за Риммой Марковной…
Глава 22
С утра уехать не вышло.
Нет, сперва все началось нормально: я проснулась, собралась, попила кофе и даже приготовила бутерброды с собой в дорогу, на всех. Джинсы и ветровка остро нуждались в стирке, поэтому пришлось натянуть спортивный костюм Горшкова, и вот в таком виде я вышла из квартиры, заслышав звуки подъезжающего автомобиля. С ребятами мы вчера договорились, что стартуем в семь тридцать утра.
Я вышла на улицу. Солнышко ласково согревало землю, пахло сиренью и ландышами. Роберт был за рулем старенького "Москвича".
Рядом со мной с сердитым жужжанием пролетел шмель. Я отмахнулась от шмеля и уже хотела махать Роберту, как меня окликнули:
– Лидия Степановна! Доброе утро!
Я оглянулась – на лавочке у соседнего подъезда сидел не кто иной, как Иван Аркадьевич.
– Куда это вы направляетесь? – кивнув на автомобиль, вкрадчивым голосом спросил он и поднялся со скамейки.
– Эммм… доброе… – смутилась я, но быстро исправилась, – да в деревню вот решили съездить.
– А почему вы мне не перезвонили? – прищурился Иван Аркадьевич и подошел вплотную ко мне, – вам разве Иван Тимофеевич не передавал?
– Почему же, передавал, – честно ответила я (не могу же я подставить соседа) и сделала шаг назад.
– Так почему вы не перезвонили? – повторил вопрос Иван Аркадьевич.
– Выходной был, – попыталась отмазаться я.
– Согласен, вчера был выходной, – подтвердил Иван Аркадьевич, – а сегодня – нет. И, судя по тому, что вы собираетесь уезжать в деревню, то и сегодня звонить вы тоже не намерены…
– Пожалуй, нет, – согласилась я, сраженная железной логикой этого человека.
– А на каком основании вы игнорируете мою просьбу, Лидия Степановна?
– Если вы ставите вопрос так, Иван Аркадьевич, то это уже не просьба, а приказ, – заметила я.
– Вы не ответили, – не дал перевести стрелки Иван Аркадьевич.
– Вернулась бы – перезвонила, – пожала я плечами.
– То есть, я должен сидеть и ждать, когда вы соизволите вернуться и найти время мне перезвонить? – удивился Иван Аркадьевич, – моей просьбы вам недостаточно?
– А вы мне не начальник, – слегка улыбнулась я, – я теперь человек свободный, что хочу, то и делаю. Роберт, заводи мотор, едем. Вадик где?
– Постой-ка. – отрицательно покачал головой Иван Аркадьевич. – А как же работа? Ты работать что, не собираешься? У нас за тунеядство вообще-то статья.
– Так до месяца можно не работать, – хмыкнула я. – Я вот как раз в поиске новой работы.
– И как успехи? – Иван Аркадьевич небрежно вытащил из пачки сигарету, закурил и пристально взглянул сквозь дым на меня.
– Да вот думаю в Кисловодск махнуть. Или в Феодосию, – поделилась планами я. – Там, говорят, магнолии. Пока так и не смогла выбрать. Думаю еще.
Иван Аркадьевич аж побагровел:
– Да как ты так можешь!!!!
– Могу. Еще как могу. Свои обязательства я выполнила, – поморщилась я, пожав плечами, – все документы в полном порядке, Алла знает, что где лежит и в любой момент может найти все, что надо.
– То есть на других все сбросила, а сама в кусты? – рыкнул Иван Аркадьевич.
– Почему это в кусты? – обиделась я, оглянувшись на чахлые кусты сирени у подъезда.
– А как же комиссия? – Иван Аркадьевич в две тяги докурил сигарету и рывком затушил ее об урну.
– А я тут каким боком? – начала заводиться и я. – У вас в депо работает почти полторы тысячи сотрудников, есть особо ценные. Что, выбрать не из кого? Так ищите, работайте с кадрами. А я теперь свободный человек!
Тут появился Вадик. Взъерошенный, он выбежал из подъезда, на ходу натягивая куртку:
– Ребятишки, вы тут без меня не соскучились? Добрый доктор Вадик… – увидев Ивана Аркадьевича, он затормозил и осекся на полуслове.
– Лидия Степановна, – процедил Иван Аркадьевич, проигнорировав моего соседа, – мы сейчас с вами пройдем в вашу квартиру и поговорим там нормально. Ваша поездка отменяется.
– Вы ошибаетесь, Иван Аркадьевич, – не согласилась я. – Я не вожу к себе посторонних. Извините, спешу. Дела, знаете ли. Вадик, пошли уже, мы опаздываем!
Я направилась к машине. Иван Аркадьевич подошел к автомобилю, ткнул Роберту развернутое удостоверение. Роберт враз поскучнел, как-то даже съежился и уехал, стараясь не смотреть на меня. Вадик мельком скользнул взглядом по корочке, вздохнул и молча, бочком, вернулся в подъезд.
– Ну вот, а вы не верили, что ваша поездка отменяется, – спокойно повторил Иван Аркадьевич, пряча удостоверение в карман. – А теперь вы пригласите меня в квартиру, Лидия Степановна или так, без приглашения, пройдем?
Я молча развернулась и пошла обратно. Иван Аркадьевич шел следом, тихо насвистывая бравурный мотивчик.
Мы вошли в квартиру, Иван Аркадьевич осмотрелся:
– А неплохо вы тут устроились, я погляжу, Лидия Степановна. Как для простой конторской служащей – очень даже ничего. Одна, в двухкомнатной квартире. В то время, когда семьи с детьми ютятся в коммуналках…
Я молчала, и лишь выжидающе смотрела на него.
– Хм, – укоризненно покачал головой Иван Аркадьевич. – А я смотрю, вас ничем не смутить, Лидия Степановна.
– А вы хотели меня смутить, Иван Аркадьевич? – уточнила я. – Тогда давайте считать, что смутили и на этом расстанемся.
– Я не откажусь от кофе, – сообщил Иван Аркадьевич и пошел на кухню.
– Вы зачем пришли? – я даже не сдвинулась с места. – Хотели посмотреть, как я живу? Посмотрели. Хотели поговорить? Говорите.
– Ты зачем уволилась? – повысил голос Иван Аркадьевич, возвращаясь с кухни, – что это такое, я с Москвы не успел приехать, как мне уже сообщают, что Горшкова не работает. Уволена по статье. Ты на статью когда успела наработать? А?
– Самой интересно, – пожала плечами я.
– Рассказывай, – потребовал Иван Аркадьевич.
– А вам разве не рассказали? – удивилась я.
– Рассказали. И Щукина, и Лактюшкина.
– Ну вот, – констатировала я. – Значит, вы все уже знаете.
– Ты мне тут обиженную барышню строить из себя брось! – взорвался Иван Аркадьевич, – ты почему им не сказала, что мое задание выполняешь, а?
– А это я должна говорить? – изумилась я. – И кричать у меня в квартире не надо, я уважаю право соседей на отдых.
– Могла бы и сказать, не облезла бы, – проворчал Иван Аркадьевич, но уже тише.
Я сделала удивленное лицо. Иван Аркадьевич нахмурился:
– В общем так, Лида, сегодня так и быть – гуляй. А завтра вернешься на работу.
– С чего бы это? – скептически хмыкнула я.
– Работать будешь. – ответил он. – Трудовую тебе исправим, за это не волнуйся, Щуку накажу, Лактюшкиной…
– Я не вернусь, – тихо проговорила я.
– … Лактюшкиной я все уже сказал, и она…
– Иван Аркадьевич, я не вернусь, – повторила я.
Иван Аркадьевич, наконец, меня услышал:
– Как? – голос его стал сиплым.
– Не хочу, – ответила я.
– Но почему?!! Почему, Лида?
– Я же просила не кричать, – напомнила я. – У меня старушка-соседка сверху живет, у нее сердце…
– Не парь мне мозги, Горшкова. Так почему? Не поверю, что ты смертельно обиделась!
– А мне не интересно, Иван Аркадьевич. Кабинет отобрали, зарплата в две копейки, каждая тупая Щука норовит наорать, оскорбить, унизить, в кабинете шесть бешеных баб, весь день только чаи гоняют и сплетничают, работа неинтересная, роста нету… – начала перечислять я. – Этих причин достаточно?
– Да этого добра в каждой организации хватает! Куда бы ты не пошла, везде найдутся Лактюшкины, Щуки и прочее дерьмо, – продолжил злиться Иван Аркадьевич, – что, всю жизнь туда-сюда бегать будешь, Лида?
– Дело не в этом!
– А в чем? – сжал кулаки Иван Аркадьевич.
– В масштабности, – заявила я. – У нас все это дерьмо гипертрофировано. Так не должно быть. Я не хочу так работать. Меня коробит! Коробит! Вон та же Зоя Смирнова мероприятие помогла организовать, ведущей была, выручила всех с этим международным Карасёвым. А чем все закончилось?! Чем?! В газете похвалили Швабру. Еще и премию стопроцентно дадут Швабре. Швабре! А не Зое! А где была Швабра, когда Зоя всю ночь сценарий писала, потом репетировала, потом мероприятие вела?! И вот так у нас все. Сплошная несправедливость!
– Да. Несправедливость. – Внезапно успокоился Иван Аркадьевич. – Но только ты сбегаешь. Ты бросила Зою Смирнову и остальных зой, а сама убегаешь искать лучшее место. С магнолиями. Вот такой ты товарищ, Лидия. Нет, чтобы помочь навести порядок…
– Ой, вот только не надо меня виноватой делать, – отмахнулась я. – Меня, между прочим, саму несправедливо уволили. За помощь вам. А вы, вместо того, чтобы разобраться, сорвали мне важную поездку, напугали моих друзей, ворвались в квартиру, перебудили всех соседей, испортили мне настроение и сделали меня виноватой. И где справедливость?