По выходным дням на галерее пражского стадиона «Спарта», с которой товарищ Гусак и другие члены политбюро КПЧ еще недавно приветствовали на демонстрациях колонны чехословацких трудящихся, ныне бойко торгуют «советы» — так зовут чехи наших туристов.
Водку, белье, икру, электродрели, коньяк, домашние токарные станки, телевизоры, утюги, автозапчасти, сервелат, золотые украшения (интересно, как все это провозится, несмотря на строгости в Чопе?) — товары, большинство из которых в СССР уже давно в «красной книге», чехи покупают на «Спарте» гораздо дешевле чем в своих магазинах. Это выгодно — и к «советам» чешский покупатель относится с симпатией, чего не скажешь о чешских властях. «Советы» не покупают лицензию на торговлю, не платят налог, сбивают цены, поэтому в начале апреля чехословацкое правительство издало указ, запрещающий иностранцам, не имеющим вида на жительство, торговать в стране. За нарушение указа — штраф в 500 крон и конфискация товара.
«Под эти санкции попадает в основном мелкая рыбешка — туристы из Центральных районов России, их сразу видно — они стоят, держа пару часов, бутылку водки, сигареты, очень боятся и стесняются торговать. Чаще всего мы их просто выдворяем, — рассказывает начальник отдела криминальной полиции Праги капитан JIaдислав Свозил. — Ваши восточные торговцы, у которых товар серьезный, — похитрее: они нанимают чехов, те и торгуют».
Ради чего все эти мытарства «советов» — ночевки на вокзалах и в парках, питание всухомятку, вечный страх перед полицией? Рубль вложенный в «подарки «чехам», проданные на рынке, приносит от 7 до 9 рублей прибыли. Причем на вырученные кроны невыгодно, по нынешним временам, закупать товары для Союза: чешская таможня берет 75 процентов пошлины за каждую вывозимую из страны вещь. Бывало, что «советы» сжигали на границе свои покупки в знак протеста. Гораздо выгоднее покупать в чешских конторах по обмену валюты (в которых не спрашивают паспорт) доллары и везти их в СССР. По отношению к доллару чешская крона и советский рубль примерно равны: 30 на 1, а официальный курс, правда, давно не существующий на практике, 8 крон за 1 рубль...
«Видите, вот это чехи-перекупщики, — показывает нам капитан Свозил. — Они скупают у «советов» товар оптом и распродают в провинции... А вот ваши наперсточники, они появились здесь пару месяцев назад. Зарабатывает в день каждый тысяч по сорок крон. И каждый держит по 5—6 чехов-уголовников в охране, платит им, по тысяче крон в день...»
Да, вот они, родимые, наводнившие отечественные вокзалы и рынки. «Смотрим глазами, берем руками! Ваше зрение — ваши деньги!» Здесь они освоили эти слова на чешском.
«Пока здесь хоть нет, бандитизма, — продолжает капитан Свозил, — в Венгрии, в Югославии на рынках появились ваши рэкетиры. Собирают с ваших же дань — те в полицию не жалуются... Вообще ваши преступники выходят за рубеж. Привозят сюда ворованное, продают местным бандитам, те везут товар дальше — ведь у Чехословакии с Западной Европой теперь безвизовый режим...»
Да, в 1968-м «старший брат» показал Чехословакии одно свое лицо, сегодня во всю демонстрирует другое. Спекулянты, контрабандисты, офицеры-«везуны», наперсточники... Картина отталкивающая, но неизбежная. Более или менее открытые границы при больной, экономике не могли привести к иному результату.
Но свою немалую лепту в лихорадочный расцвет новой «пражской весны» внесло и наше государство унижением отечественного туриста. Конечно, далеко не все торгуют на рынках, но нарушителем при подобной фантастической системе ограничений — на обмен, на ввоз, на вывоз — становится практически любой.
Спасибо чехам — они сдержанно корректны с «коробейниками». Может быть, потому, что лучше нашего понимают их неизбежность, а может, считают, что это их часть платы за обретенную свободу. Как и мы платим за свою свободу — унижением и стыдом нынешней пражской весны...»
СТРАННАЯ ИСТОРИЯ
Исчезнув при загадочных обстоятельствах, старики возвращались в дом престарелых, обритые наголо. Кто надругался над пожилыми людьми?
Эта история произошла во Львовской области, в одном из домов для престарелых. В нем вдруг стали исчезать люди. Сперва пропали двое мужчин, потом — старушка, после этого — сразу трое. Затем — еще, еще...
Обслуживающему персоналу впору было забить тревогу. Но через два-три дня пропавшие снова появлялись. Правда, узнать их было трудно. Волосы на головах начисто обриты, выражение глаз — страдальческое. Одна из женщин, Мария К. призналась своей подруге, что побывала в руках... инопланетян. Когда же соседка по комнате стала выпытывать подробности, пропадавшая усмехнулась и сказала: «Скоро и ты там побываешь...»
И прямо на следующий вечер исчезла очередная партия людей, в том числе и та, любопытствующая. А когда вернулась (как и остальные, побритая и потому трудно узнаваемая, с таким же покорно-тупым выражением лица), Мария не забыла спросить ее: «Ну что? Теперь узнала?» Но та, будучи в шоке, упала на постель и долго тихо не то всхлипывала, не то молилась.
Одна из местных газет провела расследование и установила полуфантастического характера факты. Выяснилось, что каждый вечер перед очередной пропажей к дому престарелых подъезжала роскошная иномарка. Как происходило пленение стариков, добровольно или насильно, в полной памяти они в это время были или не совсем, еще не выяснено. Правда, один из тех, кто исчезал, чуть-чуть приоткрыл таинственную завесу. Да и то потому, что, по его словам, слишком болен, и, видимо, долго не протянет.
Оказывается, стариков и старух увозили за город в двухэтажный особняк. Людей заводили в подвал, напоминающий то ли операционную, то ли парикмахерскую. Стены там облицованы белым кафелем, с потолка, как в хирургической, свешивается большой светильник, направленный на высокий стол, покрытый белой простынею. На стенах сверху донизу — зеркала и напротив — высокие кресла с откидным· бортиком для поддерживания головы.
Попадали туда старики (или старухи) не коллективно, а по очереди. Им ничего не объясняли, с ними никто не разговаривал. Все делалось молча. Те, кто их обслуживал, если так можно выразиться, были в белых халатах, в белых шапочках, с повязкой, закрывающей рот. И еще — повязка на глазах, но, видимо, полупрозрачная, ибо «врачи» спокойно ориентировались в этом большом помещении.
Перед пленником ставили чашку чая (или кофе) и пирожное, молча уходили. Можно было не притрагиваться ни к напитку, ни к яству — никто, не принуждал. Но пить рано или поздно захочется и есть тоже. Поэтому в конце концов старики и выпивали, и заедали. После этого тянуло в сон. Тела не чувствовалось, словно оно «ушло» от человека, но было понимание, что укладывают на стол, подсовывают под голову подушку, кладут на лицо мягкую салфетку и увлажняют ее каким-то веществом, по запаху похожим на эфир.
Когда «пациент» просыпался, отмечал тяжесть в голове, будто принял лишнего, но и это быстро проходило. Старики самостоятельно вставали с «операционного стола», их взгляд невольно упирался в зеркало на стене. А там... На голове не было волос! И от того, что над тобой совершили насилие, становилось страшно. А главное, нет ответа на вопрос: кто? Для чего? Жертва с замирающим сердцем ждала нового подвоха или очередной неприятности. Наконец после мучительного ожидания открывалась дверь, и снова появлялся некто в белом, жестом показывал на выход, молча усаживал в иномарку, стоящую во дворе, и шофер (не спрашивая и не отвечая на вопросы) отвозил к тому месту, откуда привез:
По информации, которую добыли местные газеты, остриженные у стариков волосы, оказывается, собирались в специальные мешки и отправлялись... за границу. Как этот груз именовался при оформлении документов в таможне, переправлялся ли он нелегально — пока неизвестно. Главное, что за такой товар давали крупные суммы. Кто покупатели — на ближнем или на дальнем Западе или Востоке, где, как известно, никто просто так не даст и дырявого цента — тоже пока неизвестно.
Как выяснилось, из волос пожилых людей (ни в коем случае не молодых) можно приготовить препарат для лечения какой-то болезни. Переработанные, они как химический компонент входят в состав лекарства.
Странной историей заинтересовались следственные органы.
«ГРИБЫ РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ»
Очень может быть, что таблички с такими надписями появятся в литовских лесах. Два министерства — лесного хозяйства и охраны окружающей среды подготовили в 1994 году проект постановления правительства, на три года запрещающий промысловый сбор, закупку и экспорт грибов. Тех, кто собирает дары леса для личного потребления, тоже ждут суровые времена. Министерские чиновники приготовили для них свод правил, по слухам столь же суровых, как, например, для охотников и рыболовов. Правда, мнения представителей различных инстанций пока разделились. Некоторые настаивают на полном запрете посещения лесов грибниками без спецпропусков. Другие допускают некоторые послабления для коренных жителей. Предлагается также ввести штрафы за каждый некондиционный гриб. Шляпка сорванного боровика, например, должна быть не менее 3 см.
По мнению ученых, запасы грибов в лесах истощаются. Их сбором занимаются 323 предприятия, из которых 18 — с участием иностранного капитала. Однако и у работников фирм, занимающихся экспортом боровиков и лисичек, достаточно веские аргументы против запрета. Во-первых, они обеспечивают сезонной работой многих жителей деревень, для которых это едва ли не единственный источник дохода. Во-вторых, они не скупают некондиционные, в том числе и маленькие грибы. И, в-третьих, исправно платят налоги .— 5-процентную экспортную пошлину. По мнению коммерсантов, остановить промысел не удастся никакими запретами. Скорее всего тогда грибы утекут контрабандными тропками в Белоруссию, где нет никаких пошлин на их вывоз. Кроме того, в Литве уже немало лесных массивов перешло в руки частных владельцев, которые вполне резонно считают все, выросшее на их земле, личной собственностью.