К утру моя решимость достигает почти заоблачных высот, и я падаю Саше на хвост, предварительно облачившись в кричащий ярко-красный костюм и собрав успевшие отрасти волосы в высокий гладкий хвост. Набалтываю громкость радиоприемника до максимума и очень хочу, чтобы хоть частичка моего боевого настроения передалась Волкову.
– Поужинаем сегодня в «Интуристе»? – кажется, Вселенная услышала мои молитвы и откликнулась, потому что мягкая улыбка трогает уголки Сашиных губ. А напряженность последних дней если не уходит полностью, то становится значительно меньше.
– С чего вдруг такие перемены? – целую Волкова в нос и с энтузиазмом вываливаюсь наружу, в глубине души рассчитывая на то, что вечером нам с ним будет что отметить.
– Если не можешь ничего изменить, значит, расслабься и получай удовольствие, – иронично хмыкает Саша и, посигналив на прощание, исчезает за поворотом, разрезая воздух свистом шин. Ну а я распахиваю дверь салона и, подкравшись со спины к ничего не подозревающему Филатову, загоняю ногти ему под ребра.
– Скучали, гаврики? – под стройный хохот девчонок жертва моего хорошего расположения духа резко дергается и, воздев очи к потолку, страдальчески потирает бока.
– Лиз, ты смерти моей хочешь?
– Неа. Хочу сразу узнать, что сожгли-поломали-взорвали. Ничего? Отлично! – ерошу Ванькины волнистые волосы и, состроив жалобную моську кота из Шрека, переключаюсь на действительно интересующий меня вопрос: – Ванечка, будь лаской, запишись на прием к Калугину, а.
– Да к нему очередь на месяц вперед, – фыркает парень и демонстративно надевает на макушку воображаемую корону.
– Но ты же у нас гений, в любой системе найдешь лазейку, – безбожно льщу Филатовскому весьма раздутому эго и надавливаю на имеющиеся у меня управленческие рычаги: – а я тебе отгул дам.
Конечно, Иван ведется на мои щедрые посулы и, с завидным рвением порхая длинными пальцами по клавиатуре нетбука, организует для нас свободное «окошко». Так что через час мы с моим верным миньоном подходим к зданию администрации и, предъявив паспорта и получив временные пропуска, поднимаемся на нужный этаж. Где в приемной покой главы охраняет секретарша с фарфоровой кожей, голубыми глазами Мальвины и густой светлой косой, как у Рапунцель.
– Мы к Юрию Германовичу на два, – к счастью, девчонке в голову не приходит мысль, что перед ней может стоять лучший хакер Краснодарского края. Так что, сверившись с записями в электронном журнале, она машет рукой на дубовую дверь с позолоченной ручкой и такой же вычурной табличкой с указанием должности и углубляется в ворох бумаг, за которыми ее практически не видно.
Протыкая темно-красный ковер убийственными шпильками своих туфлей, я подхожу к обители зла и, подмигнув Ивану, пересекаю порог. Едва не сбив с ног Анжелику, способную похвастаться отменным тайским загаром и оскалом голодного крокодила. Барби пытается прожечь в моем идеальном костюме две дырки, но я спокойно ее огибаю и нахально вскарабкиваюсь прямо на край Калугинского стола, взирая на главу сверху вниз.
– Просить пришла? – плотоядно ухмыляется этот неприятный мужчина с большой родинкой у левого виска и делает дочке знак выйти.
– Нет. Требовать, – и, пока несчастный давится воздухом от такой наглости, я с грацией пантеры спрыгиваю с деревянной поверхности и направляюсь к огромному панорамному окну во всю стену. Делаю вид, что любуюсь пейзажем, и подчеркнуто невозмутимо бросаю через плечо: – весна какая красивая. Обидно будет вместо того, чтобы шашлыки на даче жарить, работу искать. Да, Юрий Германович?
Я кожей чувствую, как в спину втыкаются кинжалы чужой ядовитой ненависти, но упрямо выдерживаю продолжительную паузу, позволяя главе дойти до нужной кондиции. И, ровно за секунду до того, как он потеряет контроль и начнет орать на весь кабинет, я порывисто поворачиваюсь и, скрестив руки на груди, цежу.
– Расписываю грядущие перспективы. Если вы продолжаете кошмарить малый бизнес, и фирму Волкова, в том числе, я делаю пару звонков знакомым журналистам в Москву. Которые с удовольствием ухватятся за сенсационную новость о коррупции в регионах, такие темы сейчас в моде, знаете ли. Параллельно я жалуюсь отцу, у которого генпрокурор ходит в лучших друзьях, – пожалуй, я слегка преувеличиваю значимость папиных знакомств, но багровеющий Калугин, судя по всему, успевает проникнуться моей уверенной речью. – Хотите проверить, на что я способна, когда задевают моих близких? Валяйте.
Глава 36
Лиза
— Знаешь, в чём твоя проблема?
— Всего одна?
(с) к/ф «Одиннадцать друзей Оушена».
После такого демарша не вылететь из кабинета главы пробкой из-под шампанского не позволяет разве что фамильная Истоминская гордость, да еще адские туфли, абсолютно не предназначенные для забегов на скоростные дистанции. Так что в холл я выплываю величавым Титаником, цепляю клеящего секретаршу Ваньку под локоток и на буксире тащу его к лестнице. Приводя в качестве главного аргумента нашего ухода тот факт, что телефон приемной можно без труда достать на сайте администрации в интернете.
Ванька грустно вздыхает и, обозвав меня бездушной машиной, лишенной сострадания к великомученику в его лице, все-таки топает вниз по ступеням. Сердится, пыхтит и порывается еще в чем-то обвинить свое начальство, но я упрямо волоку его за собой, решив не дожидаться пока Юрий Германович отомрет и придумает кару, достойную моей тушки.
К счастью, никто за нами не гонится и не пытается остановить. И я готова благословить Рональда Макдональда (клоун, являющийся талисманом компании McDonald’s – прим. автора) и всех его последователей, потому что полный охранник на входе слишком занят пирожком с вишней и картошкой фри, чтобы обратить на нас внимание. Мужчина тыкает в журнал посещений пухлым пальцем, вымазанном в сырном соусе, и я с видимым облегчением скидываю туда пропуска и выскакиваю на улицу. Господи, храни Америку и фанатов фаст-фуда, пожалуйста.
– Истомина, – Филатов опасливо озирается по сторонам и, наклонившись чуть ближе, с высоты своего двухметрового роста ни разу не тихо шепчет: – судя по твоей довольной мордашке, я начинаю думать, что Калугина увезут с инсультом-инфарктом-дергающимся глазом.
– Не делай из меня сатану, пожалуйста. Я только учусь, – я застенчиво опускаю взор в пол, робко хлопаю ресницами и, воспользовавшись Ванькиным ступором, иду грабить ближайшую кофе-машину. Потому что дозу радости с большой сливочной шапкой и измазанной в шоколаде хлебной палочкой-соломкой хочется невероятно и прямо сейчас.
Градус моей любви к людям растет прямо пропорционально исчезающему кленовому латте в картонном стакане, и в «Кабриолет» я захожу с искренней и благодушной улыбкой. В отличие от Филатова, я даже рада лицезреть ставшую нашей постоянной клиенткой сталкершу-Харли и оценить чудеса ее преображения. Правда, Ванька в это время издает странный полузадушенный свист и пытается спрятаться за мою хрупкую спину, не способную закрыть даже половины его туловища.
– Зря ты, Иван, а девочка-то похорошела. Краситься научилась ради тебя, платье новое купила, волосы в порядок привела, – чуть слышно бормочу своему непутевому администратору прежде, чем повернуться и выдать посетительнице лучезарное «Привет».
– Мы так долго от тебя скрывали, – я приближаюсь к блондиночке, намереваясь перевести огонь на себя, беру ее ладони в свои и, стараясь не заржать, серьезно произношу: – но у нашего Вани проблемы с… ориентацией.
– Но мы же с ним… тогда… в клубе… – девчонка непонимающе изучает сначала Филатова, потом застывшую со щипцами в руке Ирку, ну а я решаю закрепить полученный эффект до того, как кто-нибудь вмешается в мою миссию по спасению одного не в меру любвеобильного индивида.
– То была разовая акция, а дальше он просто не хотел тебя обижать и не знал, как признаться, – Харли смотрит на меня доверчиво, пожевывает нижнюю пухлую губу и с тихим вздохом поднимается из кресла. Неуклюже прощается, настойчиво убеждает краснющего, как рак, Ивана не расстраиваться и желает нам всем хорошего дня. Я же благодарю весь пантеон языческих богов за то, что у подружки Джокера очень короткая память, и полученные ранее сведения об увольнении администратора благополучно стерлись с подкорки ее мозга.
– Истомина, ты не сатана, ты хуже! – обиженно орет на весь салон Филатов и, ныряя в подсобку, бросает: – ему до тебя, как до Китая. Раком!
– Что? – ловлю полуукоризненный-полувосхищенный Юлькин взгляд и невинно пожимаю плечами: – сам же просил от нее избавиться.
Ванька бродит кислый до самого вечера и что-то бухтит про филиал ада, разверзшийся в «Кабриолете», Ирка грозится заказать ему розовую рубашку и модные мужские стринги, если он не прекратит ворчать. Ну а я поправляю макияж, убирая следы потекшей от смеха туши, и клятвенно обещаю купить пострадавшему творожный торт с фруктами в качестве компенсации за моральный ущерб. Расправляю полы пиджака и, вытерев тыльной стороной ладони остатки блеска с губ, не спеша ретируюсь на улицу. Глотаю одуряющий аромат цветущей абрикосы и любуюсь ее распустившимися цветами, пока Волков притормаживает перед входом в салон.
– Что нового? – хитро щурясь, интересуется Сашка, стоит мне только развалиться в мягком кожаном кресле и скинуть в дальний угол орудие пыток – ярко-красные лакированные лодочки.
– Порчу сняли, приворот провели и умудрились достать Филатова до печенок, – легкомысленно отшучиваюсь я, наслаждаясь порывом ветра, ласково треплющим мои волосы, и не подозреваю, что Волков обязательно вернется к начатому разговору.
А через каких-то двадцать минут мы поднимаемся на четырнадцатый этаж "Интуриста" и садимся за тот же столик, где я совсем недавно ругалась с несостоявшимся женихом. Только сегодня все представляется в ином, более радужном свете: стекла панорамных окон кажутся чище, сиденья стульев – мягче, ну, а текила – в несколько раз крепче. Или на меня так пьяняще действует присутствие Сашки и его пристальный с поволокой взгляд?