Были ли у него чувства к Натали? Август едва не рассмеялся.
Честно говоря, ему следовало просто сказать «да». Этого было бы более чем достаточно. Это, несомненно, было правдой. Но по какой-то причине – и это, вероятно, было во многом связано с этими самыми его чертовыми чувствами – он хотел, чтобы эта женщина одобрила его, не важно, настоящий он зять или нет. Да поможет ему бог, в этот момент он не хотел, чтобы их отношения были фальшивыми. Он хотел, а может быть, и нуждался в ком-то, кто сказал бы ему, что он достоин Натали.
– Я уже потерял счет чувствам, которые испытываю к вашей дочери. Простите, что говорю это, но вожделение в этом списке стоит на первом месте. – Она закатила глаза, и он поспешил продолжить: – Но это только начало, правда. Я, м-м-м, я беспокоюсь о ней. Понимаете? – Это признание прорвало все границы, и остальное просто выплеснулось наружу. – Иногда она выглядит грустной, и я провоцирую ее на ссору, просто чтобы у нее в глазах снова закружился калейдоскоп. И когда это возвращается, мне становится намного легче сосредоточиться. Не буду врать, иногда она меня раздражает, но гораздо чаще я просто пытаюсь не рассмеяться. Она действительно чертовски забавная. Например, эта девушка может словесно отрезать мне яйца, и я уважаю ее за это, даже когда злюсь. Есть ли в этом смысл? – Лицо Коринн оставалось абсолютно непроницаемым, только бровь медленно поползла вверх. – Я не знаю, что еще сказать, кроме того, что, если кто-то причинит ей боль, я приду в ярость, мэм. У меня голова болит даже от одной мысли об этом. На самом деле я боюсь узнать, что произошло в Нью-Йорке, потому что пока мне удавалось держать свои эмоции при себе, но если я узнаю, что ее кто-то обидел, она поймет, что я далек от легкомыслия, когда дело касается ее. Как я уже сказал, я не люблю, когда она грустит. Я бы предпочел, чтобы она злилась, и у меня неплохо получается это делать. А еще я бы очень хотел, чтобы она чаще радовалась мне, чем раздражалась. На самом деле мне бы это понравилось. Счастливая Натали – это миссия, которую я хочу выполнить раз и навсегда. Я понятно объяснил?
В течение долгих секунд не было слышно ничего, кроме шума ветра.
– Кажется, я получила то, за чем пришла.
Господи, это прозвучало зловеще.
– Это хорошо или плохо?
– Это еще предстоит выяснить.
– Вы всегда такая загадочная? – Это была мимолетная улыбка? Да, ему так показалось. На короткий промежуток времени он заметил сходство с Натали, и его сердце екнуло. – Вы же не собираетесь попытаться помешать свадьбе, правда?
Задав этот вопрос, он затаил дыхание.
– Не знаю, – сказала она, поворачиваясь и направляясь прочь, обратно к своему серебристому «Лексусу». – А я должна помешать?
– Я начинаю понимать, откуда у Натали столько злости.
Коринн остановилась у водительского сиденья. Она выглядела удивленной… и отчасти довольной?
– Спасибо.
Август качал головой, пока его будущая теща не уехала.
В то утро он крутил колесо гораздо дольше обычного.
– Добро пожаловать на твой официально-неофициальный девичник.
Натали уставилась на Хэлли, пытаясь осмыслить слова, которые слетели с ее губ. Она только что зашла в бар под названием «У Джеда», который находился совсем в стороне – на Грейпвайн-Уэй, в добрых трех кварталах вниз по боковой улице. До недавнего времени, когда Натали остановилась перед фасадом в рустикальном стиле[16] и перепроверила адрес, она и не подозревала о существовании этого места.
Прежде чем она успела ответить Хэлли, по гудящему заведению разнесся громкий стук, достаточно громкий, чтобы заставить ее подпрыгнуть и обернуться.
– Боже мой. Этот человек что, метает топор?
– Да. – Хэлли хлопнула в ладоши. – Это площадка для метания топоров. Я умирала от желания прийти сюда, и это был идеальный повод. – Она взяла Натали под руку и потащила ее сквозь толпу народа в джинсах, футболках и шлепанцах, среди которых Натали почувствовала себя совершенно нелепо в своем черном шелковом платье-тунике и сандалиях-гладиаторах с заклепками. – Моя подруга Лавиния заказала нам столик в задней части зала, где немного потише, чтобы мы могли обсудить детали субботнего торжества!
– Отлично, – сказала Натали. – Но я не собираюсь метать топор.
– После пары стаканчиков передумаешь.
– Да, ослабьте мои запреты, а затем дайте мне оружие. Что может пойти не так?
Прежде чем Хэлли успела ответить, какая-то женщина преградила ей путь и заключила в объятия. От ее одежды исходил такой сильный аромат сахара и шоколада, что у Натали защипало вкусовые рецепторы.
– Ну а это, конечно, сама невеста, – с сильным британским акцентом проворковала женщина. – Я хотела нанять стриптизеров, но, похоже, вместо этого нас разделают пополам топорами.
Услышав такое приветствие, Натали не смогла удержаться от смеха.
– Полагаю, и то и другое было бы слишком опасно?
Женщина отбросила назад свои светлые волосы.
– Мы не можем допустить, чтобы нам отрубили что-нибудь, дорогая. Это плохая примета перед свадьбой.
Хэлли провела их обеих к столику в углу.
– Натали, я бы познакомила тебя с Лавинией, но, думаю, вы только что и сами познакомились.
– Кстати, – продолжила Лавиния, опускаясь на стул напротив Натали, – приятно, что хоть раз никого нет рядом. Отвалите, парни. Сегодня женский вечер.
– Как тебе удалось оторваться от моего братца? – поинтересовалась Натали у Хэлли, подавляя улыбку.
– На самом деле, пока мы разговариваем, он похищает Августа.
– Августа? – выдохнула Натали. С момента того совместного душа она не видела его два дня. Однажды он написал ей, прося совета по поводу проката смокинга. «Какой мне выбрать – фиолетовый или синий?» – спросил он. На что она ответила: «Купи что-нибудь со слюнявчиком, чтобы не испачкаться за ужином», – и сопроводила это детским смайликом. Он также опубликовал мем о свадьбах с применением огнестрельного оружия, на котором был изображен мужчина, стоящий рядом с женщиной у алтаря, а к его спине приставлено дуло пистолета.
В подписи к мему говорилось: «Женись или умри!» Нелепость. И все же…
Почему, услышав его имя, она так встрепенулась впервые за много дней?
Обе женщины уставились на нее.
– Э-э-э… – Натали поспешно скрестила ноги. – Возможно ли вообще похитить «морского котика»?
– Может быть, он пойдет добровольно, когда узнает, что это его импровизированный мальчишник… – подстраховалась Хэлли. – Ну, я бы сказала, вечеринка, но…
– Но, зная моего братца, они, скорее всего, просто будут смотреть «Свою игру»[17] и уплетать бутерброды с ветчиной?
– Джулиан учится быть более предприимчивым, – пояснила Хэлли, покраснев до корней волос. – Он не упомянул, куда они собираются, но я предполагаю, что в какое-нибудь тихое место, где Джулиан сможет прочитать Августу строгое предупреждение.
Натали нахмурилась:
– Строгое предупреждение?
– Знаешь… – Хэлли помахала официантке. – «Если обидишь мою сестру, я тебя убью».
– Точно, – фыркнула Натали. – Это так похоже на Джулиана.
– Разве нет? – Хэлли вздохнула, явно не уловив сарказма Натали. За последние четыре года она почти не разговаривала с братом. Ни когда обручилась с Моррисоном, ни когда стала партнером в фирме. Только обязательные звонки на день рождения и Рождество, и ничего больше. Он даже не лайкал ее посты в соцсетях. В детстве он был единственным, кто утешал ее, защищал от нежелательного мужского внимания в школе – в своей пусть и резкой и бесчувственной манере. Но когда в семнадцать лет она вышла из реабилитационного центра, опозорив имя Восов, в то время как он уже преуспевал в Стэнфорде, она решила, что отсутствие общения с его стороны – это его способ выразить неодобрение. Или, что еще хуже, что он вообще ее не замечает.
Что бы она ни делала, ни Джулиан, ни ее родители никогда не высказывали одобрения. Ни после того, как она улучшила свои оценки и поступила в Корнелл. Ни после того, как она поднялась по служебной лестнице в «клубе для мальчиков», который назывался «Нью-Йорк Финанс», ни после того, как они с Моррисоном совместно купили квартиру на Парк-авеню. Только когда они случайно оказались в одном гостевом доме, она поняла, что Джулиан все это время сам решал свои проблемы. Это не оправдывало его молчания, но теперь она лучше понимала его.
Я рад, что ты здесь со мной.
Она все еще слышала эти отрывистые слова, произнесенные братом, когда они однажды вечером, чуть больше месяца назад, шли по тропинке к главному дому. На самом деле это было в тот вечер, когда она встретила Августа на фестивале «Вина с холмов». До этого момента она не осознавала, насколько сильно изголодалась по любой форме любви со стороны своей семьи. Известие о том, что Джулиан отказался от своего вечера, чтобы поближе познакомиться с Августом, что-то значило.
Это многое значило.
Даже если его взаставила это сделать его же собственная девушка.
В течение следующего часа они обсуждали свадебные планы. По просьбе Коринн Натали и Август должны были пожениться на закате во дворе перед главным домом, с видом на виноградник. Свадьба мечты, если бы только она была настоящей. Хэлли превзошла саму себя в цветочных композициях, создав изысканную цветовую гамму из кремовых и малиновых оттенков с вкраплениями черных лент, каким-то образом уловив стиль Натали без ее пояснений. Коринн взяла на себя организацию церемонии, и шатер для приема уже был установлен и украшен. Единственной просьбой Натали было «пожалуйста, скромнее», но на нее, очевидно, было наложено вето.
Хэлли порылась в бумагах.
– Если вы хотите, чтобы диджей поставил какие-то конкретные композиции…
– Что угодно, только не «Кирпичный дом». Пожалуйста.
– Антиплейлист, – вмешалась Лавиния, поднимая в воздух уже четвертый бокал мартини. – Мне это нравится. Не могли бы мы, пожалуйста, добавить «Мамбо номер пять»? На свете нет человека, который бы хорошо смотрелся, танцуя под эту песню. Нам нужна гребаная «