– Я не солдат, Август, и ничего не знаю о войне, но я знаю твой характер. И наю, если бы ты получил хоть малейший намек на угрозу тому, кого ты любишь, ты бы сделал что-нибудь, чтобы остановить это. Я знаю это так же, как знаю, что завтра взойдет солнце. – Она поцеловала его соленую кожу. – Это была не твоя вина.
Они крепко прижимались друг к другу под лучами послеполуденного солнца, время словно бы замерло. Натали постаралась как можно дальше отогнать недавнюю грусть из-за того, что Август отказался от ее помощи, заменив ее сочувствием и пониманием. И всепоглощающим, никогда прежде не испытанным чувством, дать название которому было слишком страшно.
Глава восемнадцатая
Ужин в доме тещи.
Август никогда не думал, что будет так взволнован.
Одетые в повседневную деловую одежду, они с Натали вместе вышли из дома и попрощались с кошкой. Август открыл для Натали дверцу машины, чтобы она могла забраться на пассажирское сиденье и устроить на коленях домашний пирог. Этот вечер придавал браку ощущение реальности, и, черт возьми, ему это нравилось, особенно учитывая, что со вчерашнего дня они вращались вокруг друг друга, почти не прикасаясь и не разговаривая.
С тех пор как он сорвался в винной пещере.
Да, они почти не разговаривали с тех пор, как провели несколько часов, прижавшись друг к другу у здания для проведения мероприятий, вдыхая дыхание друг друга. Ее сердце билось, словно песня, ведущая его из мрака на свет. Однако было брошено много любопытных взглядов. Когда они проходили друг мимо друга на кухне или по пути в ванную. Хотели друг к другу прикоснуться.
Август прекрасно понимал, что Натали ждет, когда он сделает первый шаг, и, откровенно говоря, не затащить ее в постель было настоящей пыткой, но если вчерашний день что-то и доказал ему, так это то, что ему нужно, чтобы Натали постоянно присутствовала в его жизни. Ему нужно было отнестись к этому отрезку времени серьезно и не отвлекаться на ее сногсшибательную, единственную в своем роде попку. Она была нужна ему на шестьдесят лет, а не на шестьдесят минут. А что еще оставалось думать мужчине, когда мысль о том, что она может получить травму, заставляла каждую клеточку его тела кричать, как у ребенка, который случайно попал в кинотеатр, где показывают фильм «Оно»?
Спуск в ту пещеру был до жути похож на то, как они с Сэмом три года назад заходили в убежище. Те же пыльный запах разложения, тишина и кромешная тьма вокруг. И все, о чем он мог думать, было: «Я не могу потерять и ее тоже. Я не могу».
Было бы так приятно заняться любовью и забыть обо всех препятствиях на пути к супружескому счастью, но если он пойдет по этому пути, то однажды проснется и обнаружит, что она уехала в Нью-Йорк. Его член получил бы разарядку, и только. Но она ни на шаг не приблизится к тому, чтобы полюбить его в ответ. Или хотя бы поверить, что они смогут преодолеть это расстояние.
Такими темпами пошлые песенки восьмидесятых вспоминались сами собой, но кто мог его винить, если она выглядела так великолепно на пассажирском сиденье, а ее левое колено нервно подпрыгивало вверх-вниз, грозя перевернуть пирог.
– Эй. – Он убрал правую руку с руля и провел костяшкой пальца по ее колену. Это оказалось большой ошибкой, потому что, боже всемогущий, она была такой гладкой, и эта коленная чашечка как раз помещалась в его ладони. Сосредоточься. – Ты нервничаешь из-за того, что там будет Ингрэм Мейер? Натали, он-то нам и нужен. К концу вечера он будет настолько уверен, что мы поженились по любви, что пришлет нам второй свадебный подарок. Скрещенные пальцы на шоколадном фонтане.
Она, казалось, была на грани того, чтобы закатить глаза, но вместо этого бросила на него лукавый взгляд.
– Знаешь, тот, что от Вильямса Сономы, служит горшочком для фондю.
Он хлопнул по рулю.
– Мы уверены, что нам никто ничего подобного не купил?
– Хэлли отнесла наши подарки домой, открыла и разложила их. Ни одного шоколадного фонтанчика, который можно было бы использовать в качестве сырного котелка, но, с другой стороны, я бы не исключила, что его могла стащить подружка Джулиана. Однажды она средь бела дня ограбила сырную лавку. – Она торжественно кивнула в ответ на его недоверчиво поднятые брови. – Почему ты так уверен, что мы убедим Мейера?
Потому что, если этот человек не видит, что я готов умереть за тебя, он слепой.
– Я отлично справляюсь с ужинами. Хотя в Канзасе мы называем это барбекю.
Ее смех вышел каким-то ошеломленным.
– Ужин с моей матерью в ее официальной столовой – это совсем не то же самое, что холодный перекус на чьем-то заднем дворе.
– Все так плохо, да? – Чутье умоляло его не задавать следующий вопрос, но, черт возьми, он все равно это сделал: – Ты когда-нибудь приводила своего бывшего жениха домой на ужин?
– Моррисона? Нет.
– Да, черт возьми. – Его удар кулаком был настолько непроизвольным, что он чуть не пробил дыру в крыше грузовика. Уймись, тигр. – Я хотел сказать, я рад, что тебе не пришлось проходить через весь этот неприятный процесс, чтобы разлучить свою семью с этим парнем. Ты же знаешь, как это бывает. Ты не просто расстаешься с кем-то, ты расстаешься с его семьей и друзьями. Такой бардак…
Натали уставилась на него.
В любую секунду она могла начать отчитывать его за то, что он размахался кулаками, и за ту чушь, которую он выдал следом. Вместо этого она спросила:
– Ты… знаешь, как это бывает? У тебя были серьезные отношения?
Каким-то образом Август почувствовал, что это опасная тема.
– Отец частенько говаривал, что женщины задают вопросы, на которые на самом деле не хотят получить ответы, и наше дело – определить, какие из них безопасны, а какие нет. И все равно мы всегда будем неправы.
Натали усмехнулась, поправляя пирог у себя на коленях.
– На что ты намекаешь? На то, что на самом деле я не хочу знать о твоих прошлых подружках?
– Я понимаю, принцесса. Я хочу услышать об этом придурке Моррисоне так же сильно, как хочу, чтобы мне приставили к яйцам степлер.
– Но ты же спросил.
– Я сейчас живу с женщиной. Может, это она так на меня действует.
– Не важно. Просто ответь на вопрос, – усмехнулась она.
О нет. Этот смешок был обманчивым.
Доверяй своему чутью, сынок.
Или все-таки члену? Потому что его член велел рассказать Натали все, что она захочет узнать. Дать ей все, что она захочет, и без промедления.
– Да, у меня были серьезные отношения с девушкой, – медленно, осторожно произнес он. – С одной девушкой. В старших классах. Она жила по соседству. На самом деле, я думаю, она все еще живет в доме рядом с моими родителями.
– Какая она?
Ладно. Натали все еще улыбалась. Казалось, все было в порядке.
– Кэрол? Милая, простая девушка из Канзаса. Ее маринованные огурчики получили голубую ленточку на ярмарке штата.
– О. – Теперь улыбка выглядела слегка натянутой. – Ух ты. Похоже, она моя полная противоположность.
Притормози. Ситуация становилась опасной.
– Почему вы расстались?
– Натали, ты уверена, что пирог у тебя на коленях не слишком горячий? Я могу…
– Я имею в виду, если она такая милая, что случилось?
– Я сказал «милая»? – Именно так его мать всегда называла Кэрол. Милая, простая девушка из Канзаса. Должно быть, это прижилось. – Хорошо. Она хотела остепениться и сразу же завести семью, а я был к этому не готов. Я хотел служить. – Он очень медленно повторял эти истины. – Итак, она вернула мне кольцо и теперь она замужем за пастором. Когда мама в последний раз о ней упоминала, у них было уже четверо детей.
– О, – Натали откинулась на спинку сиденья. – И ты рад за нее?
– Конечно, рад. А что?
– Это прозвучало так, будто она от тебя сбежала.
– Нет, от меня сбежала следующая девушка. – Он подмигнул ей. – Я просто шучу, принцесса.
– Между прочим, у меня в руках пирог, – спокойно напомнила Натали. Прошло несколько секунд, и он начал понимать, что не вполне осознал опасный характер этого разговора. – Но, говоря о пирогах, мне просто… любопытно. У тебя очень хорошо получается… Ну, ты меня понял. Ты и сам не отказываешь себе в пирогах. Так когда же появилась эта практика?
– Натали, – он только головой покачал.
– Я просто хочу сказать, что это не могло произойти с женой пастора, которая готовит маринады.
– На этом разговор заканчивается. Я смотрю только на твой пирог.
– Просто скажи мне, – умоляюще попросила она.
– Нет.
– Мы оба взрослые люди!
– Боже мой, я… Ладно, хорошо. Отлично. Я потерял девственность, когда мне было двадцать два. Поздновато, тринадцать лет назад, Натали. Девушка была подругой подруги моего друга, и я даже не могу вспомнить ее имени, но она… она посмотрела на него и сказала: «Тебе лучше узнать, как заставить женщину поглупеть, прежде чем даже думать о том, чтобы использовать это по назначению». Она показала мне несколько трюков, и я ее послушал. Ясно? И на этом наш разговор заканчивается.
– Ты уверен, что не помнишь, как ее зовут? – В ее голосе прозвучало разочарование. – А я так надеялась отправить ей рождественскую открытку.
– Очень смешно. – Его лицо пылало. – Не могу поверить, что я тебе это рассказал.
– Почему?
– Потому что ты моя жена. Предполагается, что ты должна верить, что я существовал только для тебя с самого первого дня своей жизни. – В своем раздражении, направленном на себя самого, он стал неуправляемым и больше не мог сдерживаться, чтобы не взорваться. Возможно, он боялся, что его признание посеет в Натали сомнения, или, может быть, просто устал скрывать от себя правду. Но по какой-то причине он выбрал момент, когда они подъехали к поместью Восов, чтобы выложить все начистоту. – И когда я смотрю на тебя, я клянусь, что так оно и есть. Все это время я существовал только для тебя. Такое чувство, что так оно и было.