– М-м-м-м. – Она откусила кусочек от печенья, которое держала в руке. – Я не собираюсь делиться. Я принесла их сюда, чтобы подразнить тебя.
В ответ на обычную колкость она увидела, как по всему его телу разлилось облегчение, и у нее скрутило живот. Она была права. Он здесь чувствовал себя так же плохо, как она – на кухне.
– Ты принесла мне перекусить, принцесса. Это считается приготовлением пищи.
– Нет, это не так, – она закатила глаза.
– Все, что ты положишь на тарелку, становится кулинарным шедевром.
– Хватит отмазываться от своих оскорблений по поводу «плохого повара». Это не работает.
– Ты улыбаешься. Это работает. – Он подошел ближе и схватил с тарелки одно из печений. – Как насчет этого? В нашей семье, если печенье лежит на тарелке, это считается основным блюдом.
– Ну, если ты настаиваешь… – Стараясь не выглядеть слишком самодовольной, вздохнула Натали.
– Да. – Он вонзил ровные белые зубы в печенье и принялся жевать. – Эй, это мое второе «да» меньше чем за неделю… – Он замер. Пожевал еще немного. Затем согнулся пополам и выплюнул разжеванное печенье на землю. – Господи, что ты натворила? Заменила глазурь зубной пастой?
– Старым добрым «Колгейтом», – подтвердила она, игнорируя его судорожные вздохи. – Слишком просто.
– Скажи это моему пищеводу, – поперхнулся он.
У нее вырвался смешок.
Август поднял голову и улыбнулся, его зубы были покрыты печеньем, отчего ее смех перешел в громкий хохот.
– Ты же понимаешь, что спровоцировала войну, – сказал он.
– Да, сэр. Единственная война, в которой я могу – и буду – побеждать «морских котиков».
Он запрокинул голову и издал прерывистое «ха».
– Даже не мечтай.
Она проверила свой маникюр.
– Я надеюсь, у тебя найдутся подходящие лекарства.
– Ты попала, Натали. Пумперникель[32]. Ржаной. На закваске. Ты попала.
Они стояли у входа в сарай и улыбались друг другу, как болваны. Натали не хотела признаваться, насколько увереннее она себя чувствует. Поэтому она не стала этого делать. Она также не хотела признавать тот факт, что у нее не всегда будет возможность пойти в сарай и противостоять ему, пока они не разберутся с тем, что их беспокоит.
Но пока, слава богу, у нее была такая возможность.
Потому что мысль о том, чтобы оказаться где-нибудь еще, заставляла ее содрогаться.
Ей придется смириться с этим. В другой раз.
Натали повернулась и быстро зашагала к дому, чувствуя, что у нее кружится голова. Казалось, она не могла перестать хихикать себе под нос, легкость в груди почти отрывала ее от земли. Должно быть, дело в розыгрыше. Должно быть, дело просто в розыгрыше.
– Знаешь, в моем школьном альбоме обо мне было написано: «Она способна подменить дезинфицирующее средство для рук клеем».
Смех Августа эхом разнесся по двору.
– О, правда? Ну, в моем школьном альбоме обо мне писали как о…
– Клоуне класса? Чемпионе по пердежу? Парне, по которому мы будем скучать меньше всего?
– Ошибаешься, принцесса. «Он умеет удивлять». – Последовала короткая пауза. – Я действительно думаю, что это было связано с тем фактом, что я обычно подкрадывался к людям сзади и пукал, но все же.
На полпути к дому ей пришлось остановиться, потому что слезы радости почти ослепили ее. Они текли у нее по лицу, грудная клетка вздрагивала. Это определенно стоило времени, потраченного на то, чтобы слизать глазурь с пяти печений «Орео». Особенно, когда Август последовал за ней в дом и направился в ванную.
– Я собираюсь принять душ, а потом продолжим. Ты не слишком хорошо разбираешься в Августе Кейтсе. – Он прошел половину коридора и остановился. – Ты же ничего не сделала с душем, правда?
– А что можно сделать с душем? – невинно поинтересовалась она, снова садясь за свой ноутбук. – Я возвращаюсь к работе.
Сузив глаза в щелочки, Август снова повернулся и секундой позже закрыл дверь ванной. Натали сильно прикусила нижнюю губу, слушая, как он открывает шкафчики и медленно отодвигает занавеску в душе, словно опасаясь, что оттуда выпрыгнет змея. Она даже услышала, как он открыл бутылку шампуня и понюхал содержимое, что, как она вынуждена была признать, было довольно мудро.
Просто слишком предсказуемо.
Она спокойно встала из-за стола, открыла ящик, в котором лежала пластиковая пленка, оторвала длинный кусок и прикрепила его поперек входа в прихожую. Прищурилась, прикидывая точный рост Августа, и устроила ловушку. В этот момент она услышала, как включился душ и струи застучали по крупному телу.
И громкое «Что за хрень?», разнесшееся по всему дому, заставившее кошку заметаться из одного укрытия в другое.
Готовая взорваться от волнения, Натали села за стол и притворилась, что печатает, но при этом краем глаза следила за коридором. И действительно, мгновение спустя Август выскочил из ванной, небрежно обернув полотенце вокруг бедер, ослепленный кубиком куриного бульона, который она спрятала в насадке для душа. И, как она и рассчитала, он влетел прямо в пластиковую ловушку, пленка облепила покрытое слизью лицо. Наконец он сорвал ее.
– Что-то не так, милый? – спросила она с притворным беспокойством.
– Ты… – пробормотал он, поворачиваясь в направлении ее голоса и одновременно осматриваясь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы вытереть лицо. – Ты преступница.
Натали ахнула:
– Не стоит так разговаривать со своей женой.
– Отлично. Ты – жена-преступница. Этой же осенью я сообщу об этом на телевидении.
Ладно, это заслуживало бумажного полотенца. Когда она в последний раз так сильно смеялась? Или не чувствовала, как неопределенность будущего висит у нее над головой, словно пятидесятикилограммовый мешок рыбьих потрохов?
– Держи, – слегка запыхавшись от смеха, она встала и протянула Августу рулон бумажных полотенец, который он держал на столе. – Думаю, с тебя хватит. На данный момент.
– А ведь ты, – он поспешно вытер лицо, вытирая глаза настолько, чтобы пригвоздить ее хищным взглядом, – еще даже не начала испытывать мой гнев.
– О-о-о, посмотри на меня. Я вся дрожу.
– Так и должно быть.
Должно быть, с Натали было что-то ужасно не так. Никогда в жизни не испытывала к кому-либо такого сильного влечения – а ведь в данный момент он был измазан слизью со вкусом курицы, а во рту у него, вероятно, был адский привкус мяты. И все же, если бы он поцеловал ее в этот момент, она бы простонала, чтобы он немедленно отвез ее в «Чикен-таун»[33].
Сглотнув от унижения, она схватила отвертку со столешницы, где ее оставила, и протянула ему.
– Для насадки для душа. – Она пожала плечами. – Не думаю, что существует подходящий инструмент, чтобы привести в порядок твою гордость.
Он медленно покачал головой. Она ожидала, что из его уст вырвется что-то пикантное. Вместо этого она услышала:
– Сэм был бы от тебя в восторге. – Его пристальный взгляд скользнул по ее лицу, словно запоминая черты. – Я не шучу.
– Спасибо. Спасибо тебе, – пролепетала она, потому что не могла больше ничего придумать. Не могла облекать мысли в слова, когда у нее саднила душа.
Август и сам выглядел растерянным. Он развернулся и направился в ванную.
– Теперь тебе придется спать вполглаза, принцесса, – крикнул он, закрывая дверь.
Перед тем как дверь закрылась, она успела поймать его улыбку.
Август что-то готовил за дверью спальни.
Пахло невероятно.
Она не поверила.
После первого раунда войны розыгрышей они вернулись на свои боевые позиции. Он ушел на улицу и некоторое время крутил колесо, прежде чем занять кухню. Натали сбежала оттуда как трусиха, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, например, не проскользнуть между этим плотным, накачанным телом и кухонной стойкой, предоставив остальное судьбе.
На улице темнело, и, похоже, между закатом и ее либидо была какая-то взаимосвязь. Теперь у этой чертовой штуки появилась индивидуальность, и она хотела знать, почему с первой брачной ночи ее ни разу не баловали. Впрочем, она не делала пилинг и не мазалась лосьонами до смерти, надеясь, что что-нибудь случайно повторится. Конечно, нет.
Они были в самом разгаре войны!
Каким будет его первый шаг?
Она еще не знала стиля его розыгрышей. А что, если он сбреет ей бровь? Именно на такой необдуманный поступок пошел бы ее муж. Не слишком ли она вляпалась? Почему возбуждение крутилось у нее в животе, как чертово колесо? Кто еще получал столько удовольствия от ненастоящего мужа? Она что-то делает неправильно?
Очевидно, да.
Писк в ноутбуке означал входящее электронное письмо. Она чуть не подумала, что это реклама, но заметила имя Клаудии. Почему ее партнерша по бизнесу прислала ей электронное письмо так поздно? Без указания темы?
Нахмурившись, Натали открыла электронное письмо и обнаружила короткое сообщение: «Извини, если я первая, кто тебе об этом сообщает, просто не хотела, чтобы ты была огорошена на этой неделе». Под этим загадочным заявлением была ссылка на статью в «Нью-Йорк таймс».
Нет, не статью. Объявление о помолвке. Моррисона и его новой девушки.
По всему ее телу пробежала дрожь, в темени зазвенело. В основном от неожиданности. После этого она ждала, что ревность поднимется и утянет ее на дно.
Этого так и не произошло.
Они были похожи на двух вымышленных персонажей на экране, улыбающихся, двухмерных и таких далеких друг от друга. Чем развлекались эти двое? Уж точно не войной розыгрышей. Они определенно не стали бы танцевать под «Кирпичный дом» на своей свадьбе. Но она надеялась, что у них были свои варианты развлечений. Она действительно хотела этого. Вот это да. Она поймала себя на том, что искренне надеется, что они будут счастливы. Она настолько изменилась?
«Спасибо, что сообщила