– Прочти это и поплачь, принцесса.
Она взглянула на страницу, затем изучила свои ногти, безуспешно пытаясь скрыть проблеск интереса.
– Что-нибудь еще?
– Да. – Он уперся одним коленом в кровать. Затем другим. Придвинулся к ней ближе, несмотря на растущее напряжение в ее плечах. – Если я когда-нибудь заставлю тебя заплакать, ты можешь поставить мне фингал. Это написано жирным шрифтом.
– Я не плачу.
– Ты была близка к этому, – сказал он несчастным голосом. – Мне это не понравилось.
– Не подходи ближе. Я не собираюсь с тобой нянчиться.
– Это клятвы.
– Ты не произносил их перед богом. Они не имеют значения.
– Я только что произнес их перед богиней. Они имеют значение. – Он отбросил листок бумаги и, повалив ее на кровать, заключил в медвежьи объятия, от которых ему самому захотелось расплакаться. Если бы он ушел, если бы он просто ушел после ссоры, он бы не обнял ее прямо сейчас, и это всегда было бы неправильным выбором. Ему нужно продолжать обнимать эту женщину, несмотря ни на что.
Когда она тихонько всхлипнула, он взял ее за руку и зажал ее между ними.
Она прижала кончики пальцев к его соску.
– Не забывай об этом. – Его жене не нужно было напоминать. Она обхватила двумя костяшками пальцев его сосок и крутанула с неистовством, не терпящим возражений, пока он не вскрикнул, почувствовав, как боль пронзила его грудь.
– Ай, ай, ай, ай, ай!
Она крутила сильнее.
– Натали! ЧЕРТ.
Наконец, она отпустила его. И имела наглость принять невинный вид, когда он поднял голову, недоверчиво глядя на нее.
– Ты сам напросился, – сказала она, заморгав. Улыбнувшись.
Он заставил ее улыбнуться. После ссоры.
Блаженство от этого почти затмило его боль. Почти.
– Я боюсь посмотреть вниз и увидеть, на месте ли еще мой сосок, – выдавил он.
Она зевнула.
– Мужские соски в любом случае не выполняют никакой функции.
Они рассмеялись, и он обнял ее еще крепче, переворачивая на бок и прижимаясь к ее идеальной спине.
– Вот и все, – прорычал он ей в шею, целуя нежную кожу между каждым словом. – Сегодня ночью ты должна спать со мной. Это твое наказание за то, что ты пыталась меня убить.
– Боже мой, – она ткнула его локтем в ребра. – Я понятия не имела, что вышла замуж за такого большого ребенка.
– У меня, наверное, идет кровь, – пробормотал он, обхватывая ее колени своими, и улыбнулся, когда она прижалась к нему в ответ. – У нас все хорошо, детка? – Он прижался губами к ее шее сзади. – Пожалуйста, скажи мне, что у нас все хорошо.
Мало-помалу напряжение покидало ее мышцы, пока она полностью не расслабилась в его объятиях и его сердце не сжалось в ответ.
– У нас все хорошо, Август.
Он ей поверил.
Но он также верил своему внутреннему голосу, и он подсказывал ему, что все далеко не в порядке. Нью-Йорк все еще маячил на горизонте. Не говоря уже об инвестициях в его компанию, о которых он забыл ей рассказать. И разве она не сказала раньше: «Я знаю, что многие из твоих решений не направлены на то, чтобы причинить мне боль, хотя они это делают»? Что бы она ни имела в виду, сейчас ему нужно быть более открытым. Нужно постараться.
Потому что он хотел всегда засыпать, обнимая ее.
Глава двадцать первая
Удар грома заставил Натали выпрямиться в постели, тяжелая рука Августа соскользнула с ее плеч на простыни. Через несколько секунд эта мускулистая конечность обвилась вокруг ее бедра, и ее муж что-то пробормотал, хрипло и неразборчиво. Без сомнения, этот мужчина, когда спал, был прекрасен. Крупный, уютный мужчина с явным утренним румянцем. Меньшего она и не ожидала…
Еще один раскат грома, казалось, сотряс весь дом. Ахнув, она перевела взгляд на окно. Казалось, гроза разбушевалась прямо у них на заднем дворе. Должно быть, ее беспокойство наконец разбудило Августа. Обнаженный по пояс, он сел рядом с ней в постели, озабоченно нахмурив брови. Мгновенно насторожившись.
Бросив быстрый взгляд в окно, он вгляделся в ее лицо:
– Ты в порядке?
– Да.
– Сильный шторм, – объявил он, просовывая пальцы под изголовье кровати. – Можем застрять здесь на весь день. – Та же рука исчезла под одеялом, и она точно знала, что он там делает. Его выдали напряженные мышцы предплечья. – Не могу придумать, чем бы мы могли себя занять. А ты можешь?
Чуть больше недели назад она бы немедленно набросилась на него. Заявила, что звонит в полицию с просьбой о немедленной эвакуации. Или с притворным ужасом спросила, заставят ли их пить его вино, если у них закончатся пайки. Но сейчас она просто стала влажной, успев изголодаться по весу лежащего на ней Августа, по трению теплой утренней кожи, когда он будет двигаться. Сначала медленно. Затем жестко. Затем быстро и яростно.
После этого они поговорят. Им нужно поговорить.
Либо они перестанут вот так кончать в постели, ведя себя как настоящая супружеская пара, либо…
Либо изменят свой план с одного месяца на более длительный срок?
У нее в горле застряло гусиное яйцо. Господи, сама мысль об этом пугала.
Что, если она на самом деле попытается наладить отношения с мужчиной, к которому испытывает глубокие, противоречивые чувства? Что, если они останутся женаты навсегда? Для этого потребуется многое изменить. Ее ожидания, стремления и, в общем, все остальное. Ей придется возместить Клаудии все ее затраты времени и тяжелой работы, убедиться, что ее подруга не останется не у дел. Ей нужно будет найти здесь цель. В Напе финансовый сектор не работал. Вино – ее единственный выбор, а Август до сих пор чинит препятствия, не давая ей помогать. Он еще не нашел для нее места в своей повседневной жизни. Начиная с того самого утра, он не подпускает ее к себе, когда работает, вместо того чтобы принять ее помощь. Впустить ее в свою жизнь.
Возможно, его отказ был неосознанным, но тем не менее он ей отказывал. Объяснив Августу свои опасения, она только вынудит его измениться раньше времени, но не сможет ускорить процесс его скорби. Но может ли она рисковать всем своим будущим? А если он так и не впустит ее? Что, если он сделает так, что ей придется выбрать жизнь, похожую на ту, в которой она выросла? Ее вечно держали на задворках семьи Вос, никогда не впуская во внутренний круг.
Август наклонился, прижавшись губами к ее губам. Увлекая ее на простыни, опустился на нее сверху, сливаясь в стонущем поцелуе, который, словно пуля, пробил брешь в ее тревогах.
– Я проснулся, изголодавшись по этой штучке у тебя между ног. – Он застонал ей в шею. – Наверное, ты все еще немного злишься после вчерашнего, поэтому я очень вежливо спрашиваю, можно ли мне ее съесть.
Наверное, ей следовало бы поставить ему фингал за то, что он назвал ее вагину «этой штучкой». К сожалению, ей нравились все слова, слетавшие с его губ, и она захотела большего. Немедленно.
– Да, – пробормотала она, разжимая колени, пока его рот жадно скользил вниз.
На прикроватном столике Натали зазвонил телефон.
– Нет, – простонал Август прямо напротив ее признака пола. – Пожалуйста, боже, нет.
Сдержать смешок было просто невозможно. В любое другое время она бы проигнорировала звонок, но, взглянув на экран, увидела имя Джулиана. Ее брат никогда не звонил, если на то не было веской причины. Она должна была ответить.
– Извини, это мой брат, – сказала она, проводя пальцами по волосам мужа. Август признал поражение и отвернулся, но страдание отразилось в каждой черточке его лица. Она наконец подняла трубку и нажала «Ответить».
– Алло?
– Привет, это я, – раздался голос ее брата на другом конце линии.
– Джулиан, привет…
– Ты смотришь новости?
– Что? – Она на мгновение оторвалась от телефона, чтобы посмотреть, который час. Девять утра. – Нет, я только что проснулась. Что-то случилось?
– Да. Август там? Он не отвечает на звонки.
Натали нахмурилась, внутри у нее что-то странно сжалось.
– Он здесь. Я включу громкую связь. – Она постучала по экрану. – Хорошо, мы оба в твоей власти.
– Тут произошло внезапное наводнение, – без предисловий сообщил Джулиан. Как обычно, бодро, но немного нервно. – В новостях показали кадры с вертолета. Целая дорога превратилась в реку, а посреди нее застрял микроавтобус. – Он сделал паузу. – Мать с детьми.
– О боже, – выдохнула Натали, отбрасывая простыни и опуская ноги на холодный пол.
– Поисково-спасательные службы сталкиваются с подобными ситуациями по всему региону. Они стягивают резервы из других округов, но из-за дорог возникают задержки. Полиция находится на месте происшествия, но их первая попытка добраться до фургона не увенчалась успехом…
Август натянул штаны и исчез из спальни. Просто испарился.
Его шаги застучали по кухонному полу. Скрип открывающейся и закрывающейся двери в коридоре, отчетливый щелчок, в котором она узнала бельевой шкаф. Он решил принять душ? Или она выдает желаемое за действительное? Потому что у нее внезапно возник страх, что ее ненастоящий муж может попасть прямиком в наводнение.
– Я не знаю, что он делает. Подожди.
Джулиан все еще говорил по громкой связи, и Натали выбежала из спальни, чувствуя, как подпрыгивает к горлу ее глупое сердце.
– Август?
Она нашла его в коридоре. Но этот мужчина был незнакомцем.
Исчез золотистый ретривер с высунутым языком, лениво потягивающий пиво на берегу озера. Вместо него перед ней стоял солдат. Выражение его лица было жестким, сосредоточенным, движения рук – точными и умелыми. И откуда-то из бельевого шкафа, который она открывала множество раз, он извлек огромный рюкзак. Проверил содержимое, кивнул, закинул его за спину и направился к двери.
– Ты идешь? – Натали, словно призрак, последовала за ним. – Ты идешь.
– Иду, – не останавливаясь, отозвался Август.
– Он идет, – повторил Джулиан с облегчением в голосе.
С облегчением? Натали почувствовала себя так, словно кто-то воткнул ей в грудь динамитную шашку. Ноги у нее едва слушались, но она все равно побежала за Августом, босиком, в ночной рубашке. Выбежала на улицу и через несколько секунд промокла до нитки. Как и Август, хотя он чувствовал себя под дождем почти как дома, пробираясь сквозь него, как смертоносный убийца, в спортивных штанах и без рубашки.