Увезти ее отсюда к чертовой матери и вернуться в свой дом, где безопасно.
И ему не пришлось долго ждать, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, потому что он увидел Натали, в одной ночной рубашке бегущую ему навстречу. Это было самое прекрасное зрелище, которое он видел за всю свою жизнь, и, несомненно, самое пугающее. Они все еще находились в сложной ситуации, поскольку дождь продолжал лить с угрожающей скоростью. Если дорогу позади него могло затопить за считаные секунды, то и та, на которой они стояли, тоже могла быть затоплена. И еще не следовало забывать об оползнях, падающих деревьях и обрывающихся линиях электропередачи.
– Возвращайся в грузовик, – каркнул он охрипшим от крика голосом.
Конечно, она продолжила бежать к нему навстречу. Даже не замедлила шаг.
Ночная рубашка облепила ее, черные волосы влажными локонами льнули к шее и щекам. Она была босиком. Неужели она решила завершить это дивное утро прививкой от столбняка? Или она больше не ощущала холода?
Если бы только она не была самым прекрасным зрелищем, которое он когда-либо видел в своей жизни, возможно, он не смог бы сдержать свой гнев. Но все его тело жаждало ее прикосновений, потому что, пока он спасал этих людей, у него постоянно возникала одна и та же мысль.
Что, если тот миг, когда я на нее накричал, станет последним мигом, когда я ее видел? Что, если она запомнит меня именно таким? В конце концов, любая миссия, независимо от того, большая она или маленькая, всегда сопряжена с риском.
Примерно в десяти ярдах от Августа она ушибла палец на ноге, и ужин, который они в конце концов собрались съесть около полуночи, едва не сорвался.
– Натали, – прорычал он, готовый отчитать ее за то, что она покинула безопасный грузовик, когда он, черт возьми, все равно уже к ней возвращался. Но отповедь застряла у него в горле, когда она с рыданиями бросилась в его объятия. Все ее тело тряслось, как стиральная машина во время отжима. – Эй. – Он постарался говорить как можно мягче, но его голос был гуще, чем тесто для блинов. – Все в порядке, принцесса. Все в порядке.
– Какого черта? – прошептала она, уткнувшись ему в шею. – Какого черта?
Август отнес ее к распахнутой пассажирской двери грузовика, но шел медленно, потому что в этой чертовой вселенной не было ничего лучше, чем держать эту женщину на руках, за исключением, может быть, того, чтобы держать ее в сухом безопасном месте.
– В чем дело? Ты никогда раньше не видела внезапного наводнения?
– Нет! – Она вцепилась в него еще сильнее.
– Гражданские. – Он вздохнул, слегка пощекотав ее ребра. – Держись подальше от этой дороги во время грозы. Из-за возвышенности она находится ниже русла ручья. – Она ничего не ответила, и он ткнул ее. – Пообещай мне, Натали.
– Ладно. Я обещаю. – Она слегка откинулась назад, и из-за ее опухших глаз и покрасневшего кончика носа он чуть не споткнулся. – Конечно, если я когда-нибудь там застряну, ты просто пристегнешься и приедешь меня спасать. Совершенно спокойно и непринужденно, как будто разогреваешь ужин в микроволновке.
Он проанализировал свое тело, отмечая сумбурные звуки, рвущиеся из горла, вибрацию в кончиках пальцев. Биение своего сердца, которое при ее словах ускорилось до головокружительной скорости.
– Между прочим, я не спокоен. У меня достаточно накопившегося адреналина, чтобы перевернуть этот грузовик и, возможно, пробежать полумарафон. Если бы я должен был спасать тебя, Натали, – он покачал головой и продолжал качать ею, пока, вероятно, не стал выглядеть безумцем. – У меня не хватило бы хладнокровия надеть ремень безопасности. Я бы прыгнул в воду и поплыл.
От картины, которую она нарисовала у него в голове – Натали в своей синей машине, выброшенной на островок посреди быстрого течения, – у него ослабли руки и подкосились колени, поэтому он поспешил усадить ее боком на пассажирское сиденье, прежде чем совершить что-нибудь унизительное, например, рухнуть посреди дороги. Он пытался обуздать бурлящий адреналин, и ему потребовалось мгновение, чтобы заметить, как она смотрит на него. Нежно, закусив губы, с глазами, полными слез. Ее грудь вздымалась и опускалась. Такой уязвимой он никогда раньше ее не видел. Стены рухнули.
– Я думаю, что одного месяца будет недостаточно, – запинаясь, сказала она, вытирая глаза и судорожно хватая ртом воздух. – Возможно, нам придется пересмотреть наш договор.
О черт. Его сердце так и оборвалось. Загрохотало, как из пушки. Она действительно имела в виду то, что говорила? Или ее потрясло спасение на воде? Ему было все равно. Он просто хотел свою молодую жену.
– Забудь о договоре. – Он наклонился и прижался лбом к ее лбу. – Мне не нужны никакие изысканные выражения, чтобы понять, что ты принадлежишь мне.
Она бросила на него полный сомнения взгляд. В глазах у нее стояли слезы.
– Это не так просто.
– Я и не хочу, чтобы все было просто, – процедил он сквозь зубы. – Никто из нас не хочет, чтобы все было просто.
– И… что? Я не могу взять и… – Дождь так громко барабанил по крыше грузовика, что Августу пришлось почти прижаться ухом к ее губам, чтобы разобрать следующую часть. – Я не могу взять и… отказаться от Нью-Йорка.
Легкие Августа наполнились кислородом так быстро, что у него закружилась голова. То, как она произнесла эти слова, прозвучало не слишком уверенно. Она определенно готова к переговорам. То есть она рассматривала альтернативу возвращению на восток? Черт возьми.
– Нет, можешь. Ты можешь остаться со своим мужем, который ради тебя бросился бы в воду.
– Это… – У нее проблемы с дыханием? Должен ли он сделать искусственное дыхание? – Это чрезвычайно романтично, но мы, вероятно, торопимся с выводами, потому что только что пережили потрясение.
Он покачал головой:
– Я не могу поверить, что потребовалось всего лишь обычное спасение на воде, чтобы ты решила остаться.
У нее вырвался сдавленный смешок:
– В этом не было ничего обычного. Ты вел себя героически. Ты… – Мышцы ее горла напряглись. – Ты мог погибнуть.
– Я? Нет. Я слишком упрям. – Почему его ответ расстроил ее еще больше? Теперь у нее задрожали губы? Боже, ему это не понравилось. Нисколько. Рассмеши ее. – Просто из любопытства, насколько пугающим для тебя кажется постоянное проживание со мной? По шкале от ужина под телевизор до внезапного наводнения?
Она не колебалась ни секунды:
– На уровне периодических наводнений.
– Спасибо за честность, – сухо ответил он. – Мы постараемся свести это к летнему шторму без возможных жертв.
Ее внимание переместилось на его губы, и во рту у него пересохло, как будто она щелкнула пальцами и пожелала этого.
– Мне это нравится, – пробормотала она. – Мне нравятся некоторые моменты бури между нами. – Долгие мгновения они смотрели друг другу в глаза. Ее взгляд был неуверенным, но полным надежды и таким прекрасным, таким бездонным, что у него за яремной веной словно застряла куриная косточка. И она только удвоилась в размерах, когда ее ноги слегка раздвинулись на сиденье, позволяя его бедрам оказаться ближе к ее теплу. – Действительно ли я собираюсь остаться здесь дольше, чем на месяц? У меня нет настоящей работы, моя семья может взять меня к себе или бросить, а с тобой мы едва ладим.
– Мы – гребаная команда мечты, и ты это знаешь. У нас все получится.
– Пока нет. Не совсем. – Она закрыла глаза. – Но прямо сейчас, в этот самый момент, это так. У меня есть ты. У тебя есть я. Пожалуйста, не мог бы ты отвезти меня домой и уложить в постель?
В отчаянии Август еще раз прислушался к себе и обнаружил, что уровень адреналина нисколько не снизился. Во всяком случае, он резко возрос при мысли о том, что Натали может подумать над тем, чтобы остаться на острове Святой Елены. Что у него действительно может появиться шанс превратить их брак по расчету в прочный союз.
Навсегда. Навсегда, если спросить его сердце.
Или его член. Потому что эта чертова штука всегда была вторым пилотом, которого невозможно было заставить замолчать. При одном только предложении погрузиться в теплое, влажное естество Натали этот засранец рос, как волшебный бобовый стебель Джека. Черт. Он собирался проникнуть в эту штучку с такой силой, что сломает пополам спинку кровати. Но, к сожалению, в процессе он может сломать пополам девушку своей мечты.
– Когда мы вернемся домой, ты должна дать мне двадцать минут, чтобы покрутить колесо.
– Хм? – В замешательстве она наморщила лоб.
– Остатки адреналина, Натали. Сначала мне нужно немного успокоиться, иначе… – Он указал на вершину ее очень гладких, легко раздвигающихся бедер. – Я могу оскорбить королеву.
Она присмотрелась повнимательнее. Прищурила один глаз.
– Подожди, выходит, я принцесса, а моя вагина – королева?
– И я – ее верноподданный. Да.
Воцарилась тишина.
Но мгновение спустя она была прервана ее смехом.
Это был чистый, музыкальный звук, от которого у него в груди все сжалось, и он сам издал хриплый смешок. Их лбы вспыхнули, а тела затряслись от смеха посреди все еще бушующей бури.
– Ты такой странный, – выдохнула она.
– Ты можешь научиться с этим жить?
Она кивнула, посерьезнев.
– Может быть. – Кончики ее пальцев прошлись по его торсу, и он увидел настоящие звезды, спрятанные за пояс его спортивных штанов. – Я не хочу ждать, пока ты будешь крутить колесо.
– Мне нужно покрутить колесо. Я не хочу причинять тебе боль.
– Думаешь, это настолько выведет меня из себя?
– Не знаю. Я просто остаюсь честным с тобой на все сто процентов и надеюсь на лучшее.
– О боже, – прошептала она, проводя губами по его подбородку. – Меня это тоже заводит. Мы даже не успеем добраться домой.
Волшебный бобовый стебель Джека вымахал почти в полный рост.
– Колесо.
– Забудь о колесе, – промурлыкала она, касаясь языком мочки его уха.
Цвета и очертания расплывались у него перед глазами.