. – Я нуждаюсь в своей жене. Я, черт возьми, всегда буду нуждаться в своей жене.
У нее перехватило дыхание, и она несколько раз быстро моргнула. Вероятно, ее реакция могла быть отложена на потом. Происходило многое: проливной дождь, раскаты грома, тот факт, что он входил в ее тело так, словно все человечество зависело от того, нажмет ли он на кнопку отбоя. Но она удивила его, растрогала тем, что прижалась спиной к его груди, зарылась носом в его волосы, пока его пальцы автоматически не разжались, чтобы погладить ее по лицу.
– Я тоже сильно нуждаюсь в своем муже.
О боже. Это подействовало.
Его головокружение усилилось из-за учащенного сердцебиения и давления между ног. Это была перегрузка организма. Отчаянно желая взять ее с собой, никогда больше не желая никуда идти без нее, он потер ее клитор, зная, что от этого она закатит глаза – и с парой сдавленных стонов они одновременно кончили. Август уткнулся лицом в ложбинку у нее на шее и кончил, как настоящий зверь, с рычанием совершая несколько грубых ударов бедрами, заставляя ее кричать, доводя до второго оргазма, пока они не слились в одно целое, перекинувшись через переднюю часть водительского сиденья.
Он поцеловал ее в волосы, собрав последние силы, которые у него остались.
– Пока я тебе нужен, Натали, я с тобой. Что бы ты ни решила, что бы ни случилось, я твой мужчина, черт возьми.
– Я знаю.
Прошло несколько секунд, и его грудь вздымалась с каждой новой фразой.
– Мне нравится, что ты это знаешь. – Я люблю тебя. Он не дал этим словам сорваться с языка, проведя губами по изгибу ее плеча. Она призналась, что нуждается в нем, что хотела бы провести с ним больше, чем один месяц. Ему нужно быть благодарным и терпеливым. Пока что. – Я собираюсь отвезти тебя домой – в наш дом – и сделаю все, что в моих силах, чтобы ты об этом не забыла.
Глава двадцать третья
Натали скажет это Августу.
Он привел очень убедительные доводы в пользу того, чтобы она осталась в Напе.
Она уже сбилась со счета, сколько раз они занимались любовью прошлой ночью – это был единственный марафон, в котором она когда-либо участвовала. Вернувшись после спасательной операции на воде, они рухнули в постель, их обнаженные тела прижались друг к другу, а руки и ноги переплелись так, словно они никогда не расстанутся. Несколько часов спустя она проснулась, страстно желая его. До боли. Так сильно, что слезы брызнули у нее из глаз, пока она скакала на нем. Его пальцы зарывались и переплетались в ее волосах, его бедра двигались вверх, пока они наслаждались губами друг друга.
Остаток ночи и последующее утро, большую часть которых они провели вместе в душе, прошли как в тумане. Но не все было так хорошо. Он возвращался в сарай без нее, и с каждым разом это причиняло все более сильную боль. А может, и не стоило так реагировать. Несколько часов назад он замешкался в дверях, а потом вернулся и попросил ее помочь с административной частью «Винного погреба Зельника», как и предлагала Коринн… Но это было похоже на попытку ее успокоить. Или отвлечь.
Большая часть сердца Августа была посвящена благородному стремлению, связанному с памятью о Сэме. Он так трудился над вином ради своего друга. Труд был его сердцем. Но тот факт, что он отстранял ее от процесса, означал, что он все еще настороже. Не подпускает ее к себе полностью. А ее не устраивали полумеры, когда дело касалось любви. Именно этого она добивалась от своей семьи, друзей, коллег и Моррисона.
Вот и теперь: ей было нужно все или ничего. С Августом.
Возможно, это был еще один несомненный признак того, что она любила его. Она могла принять лишь полное доверие.
Ей нужно было сосредоточиться на позитиве – их отношения продолжали развиваться.
Он остался рядом, не ушел во время их последней ссоры. Он принес ей свои клятвы. Красивые клятвы. Возвысил ее в глазах ее семьи. Дал ей почувствовать себя в безопасности. Заставил ее смеяться. Сказал, что она нужна ему.
Что он – ее мужчина.
Означало ли это, что ей стоит просто позвонить Клаудии и отказаться от их идеи? Ее последняя подруга из Нью-Йорка оказалась достаточно лояльной, чтобы пообещать оставить свое место и присоединиться к Натали. За последний месяц она проделала огромную работу, оформляя документы, чтобы зарегистрировать их бизнес, совершая бесконечные звонки, чтобы найти желающих инвесторов.
Было утро четверга, за день до запланированной встречи с потенциальным инвестором Уильямом Бэйнсом Сэвиджем. Это могло стать для них толчком. Моментом развязки.
Была ли она действительно готова пожертвовать их кровью, по́том и слезами…
Не говоря уже о возвращении, о котором она мечтала несколько месяцев?
Ее взгляд упал на закрытую дверь сарая, и в ее грудь словно вонзился кинжал, который невозможно было игнорировать. Достиг ли он каких-то успехов? Могла бы она помочь ему окольным путем – и при этом избежать принятия решений, меняющих жизнь? Да. Она позвонит в банк и назначит ему встречу с Ингрэмом Мейером по поводу получения кредита. Это ведь не будет для Августа оскорблением?
Затем она позвонит Клаудии. Объяснит ей, что теперь ее план вернуться в Нью-Йорк на постоянное жительство стал немного менее безапелляционным. Таким образом, если каким-то чудом она решит остаться, Клаудия не будет застигнута врасплох. У них будет время позаботиться о том, чтобы обеспечить ее средствами к существованию.
Утвердившись в своем плане, Натали сняла трубку и позвонила в банк.
– Здравствуйте. Пожалуйста, пригласите Ингрэма Мейера. Это Натали Кейтс.
Мгновение спустя до ее слуха донесся знакомый голос Ингрэма.
– Миссис… Кейтс, у меня было предчувствие, что вы позвоните. Я полагаю, вы заметили новые нули на своем счете. Если не произошло какой-либо задержки, деньги уже должны быть у вас.
Нули. Счет.
Ее трастовый фонд. На самом деле она даже забыла проверить, переведены ли деньги.
Если это не скажет Натали о том, что ее сердце здесь, с Августом, то ничто уже не скажет.
– Спасибо. Да. Я уверена, что все в порядке. – Она посмотрела через двор и увидела Августа, который вышел на солнечный свет и лил на голову воду из термоса. Неожиданный спазм стиснул ее грудь, сердце забилось так быстро, что она с трудом смогла сделать глубокий вдох. Влюблена. К лучшему это или к худшему, но она была влюблена. – На самом деле я звоню по поводу выделения ссуды для Августа. Не могли бы вы принять нас на этой неделе?
Август увидел, как Натали выходит из дома, и в его голове на мгновение воцарилась тишина. Это было похоже на падение из вертолета в черную, как смоль, воду: все замерло, кроме стука собственного сердца. Тук-тук-тук. Если бы в течение следующих шестидесяти лет ему посчастливилось регулярно видеть, как к нему подходит его жена, он умер бы счастливым человеком?
Нет, не совсем.
Пока она дышит, он договорится с парнем на небесах о большем времени.
Конечно, господь поймет. Ведь Натали – его лучший шедевр.
– Привет, – сказал он, чувствуя, что рядом с ней совершенно лишается дара речи, когда она выглядит такой расслабленной. На ней было свободное джинсовое платье с золотыми пуговицами спереди, волосы собраны в какой-то узел, который, казалось, мог распасться в любой момент. Может быть, если он поцелует ее, все решится само собой? Черт возьми, да. Ему показалось, что это отличная идея.
Ты не убедишь ее остаться с помощью секса.
Что было ключевым ингредиентом? Чего он не смог ей дать? Ответ, казалось, маячил в пределах досягаемости, но что-то неуловимое постоянно ускользало, прежде чем он успевал его определить.
Она отвлекла его от тревожных мыслей улыбкой:
– Отличные новости. Я договорилась с Ингрэмом о встрече завтрашним утром по поводу займа для «Погреба Зельника». В восемь тридцать. Он собирается принять нас перед началом рабочего дня, так как у него до конца дня расписаны встречи.
И желудок Августа сжался.
Верно.
Он до сих пор не сказал ей о том, что получил инвестиции. Что ему вообще не нужен капитал от банка.
С самого начала все шло к тому, что Натали получит то, что ей нужно. Поверит ли она ему после того, как столько мужчин в ее жизни использовали деньги, чтобы ее контролировать? Августу хотелось верить, что Натали не настолько глупа, чтобы считать его таким же. Он – другой. Но прямо сейчас, когда он только что убедил ее подумать о том, чтобы остаться в Напе, было не время для разоблачений. Не время для всего, что могло бы заставить ее принять окончательное решение насчет Восточного побережья. Они заключили сделку, а он все это время молчаливо лгал.
Если она уйдет сейчас, когда они так близки к тому, чтобы найти общий язык, он, черт возьми, сломается.
Так что же ему делать?
Если они придут на встречу, Ингрэм проверит банковский счет и спросит, зачем ему деньги, когда у него и так все в порядке благодаря инвестициям бывшего командира. А если он не пойдет на встречу, Натали начнет задавать ему вопросы.
Ну же, мироздание.
Ему просто нужно немного больше времени, чтобы убедиться, что она принадлежит ему – навсегда.
– Август? – окликнула она, и ее улыбка стала озадаченной.
– Да, принцесса. Завтра утром в восемь тридцать – звучит неплохо.
У Августа была привычка спрашивать совета у Сэма, когда он понятия не имел, что делать. Туда-то он ранним утром и отправился. Оставил самую невероятную на планете женщину спать обнаженной в его постели – кстати, это причиняло ему боль, – а сам поехал на кладбище, чтобы успеть вернуться на встречу в банке.
Если, конечно, он все-таки не решится и не позвонит Натали, чтобы отменить встречу. Возможно, будет разумно сказать ей правду при свидетелях.
Солнце только начало выглядывать из-за горизонта, а Август уже сидел ровно в пяти футах и девяти дюймах от надгробия Сэма, не желая сидеть на своем друге. Он, не теряя времени, закрыл лицо руками и выпалил все, что произошло с утра свадьбы.