– Нет. Нет, нет, нет.
Джулиан знал бы, если бы она поехала в гостевой дом. Джулиан ему позвонил бы.
Набирая номер брата Натали, Август даже не замечал, что у него дрожат руки.
– Да? – после второго гудка ответил профессор.
– Натали дома? – выпалил в трубку Август.
– Она приезжала. Но уже уехала. – Долгая пауза, какой-то скрип. – Это было больше двух часов назад. На твои звонки она тоже не отвечает?
– Если бы отвечала, я бы тебе не звонил!
– Верно, – заметил Джулиан, и Августу очень, очень не понравилось, что этот обычно невозмутимый парень казался взволнованным. – Так. Дыши глубже. Она явно была расстроена, я просто не подумал, что она действительно может уехать…
– Она расстроена, потому что я пропустил нашу встречу в банке сегодня утром. Я знаю. Я поехал навестить Сэма, но так и не смог его услышать и заснул. Но она не могла уехать просто так из-за встречи. Правда? Она осталась бы здесь, чтобы сражаться вместе со мной. Она должна быть здесь.
Джулиан молчал слишком долго.
– Что? – спросил Август, и кровь застыла у него в жилах от ужаса.
– Сегодня утром у нас с Коринн была встреча с представителями «Мониторинга виноградников». Она началась в девять утра. В это же время Натали появилась на подъездной дорожке, и я предположил, что она приехала на встречу. Но моя мать ее не приглашала. – Он выругался себе под нос. – Я должен был сделать это сам.
Август застыл посреди кухни.
– Почему вы не пригласили Натали на встречу с «Мониторингом виноградников»? Она знает эту компанию вдоль и поперек. Лучше, чем вы оба, вместе взятые.
– Ты прав. Она знает.
Как он может еще дышать, когда ему на грудь давит пятидесятитонная наковальня?
– Итак… – У него застрял комок в горле. – Итак, ты хочешь сказать, что я пропустил встречу в банке. А потом она узнала, что у вас без нее назначена встреча.
Моя жена.
Моя жена.
Мы уничтожили ее. Я ее уничтожил.
Август снова оказался на улице, и холодок паники крепко сжал его яремную вену и оба легких. Сарай. В сарае ее нет, но он все равно должен посмотреть.
Он просил ее не заходить туда. Теперь ему отчаянно хотелось найти ее внутри.
Забавно, как быстро все может измениться.
Нет. Совсем не забавно. Он попросил ее держаться подальше от этого места, где он проводил ритуал виноделия в честь своего друга. Он отказался включить ее в эту работу, как и ее семья. Оттолкнул ее там, где она была необходима, до той поры, когда она станет ближе физически и эмоционально. Все это время…
Он сам воздвиг этот барьер.
– Боже мой, я гребаный идиот.
– Август, – вздохнул Джулиан. – Я еще не рассказал тебе самого худшего. Она сказала, что собирается в Нью-Йорк. Устраивает званый ужин в каком-то заведении под названием «Скарпетта». Иногда трудно сказать, серьезна ли Натали, но, очевидно, она уехала.
Господи. Нет. У Августа посреди сарая подкосились ноги. Он провел рукой по лицу и обвел затуманенным взглядом помещение и все свое оборудование.
Неудивительно, что мое вино – отстой. Оно нуждалось в ней. Я нуждался в ней.
Он оказался ничем не лучше ее семьи. Она так старалась добиться успеха, стать важной для них, пока в конце концов не сдалась. Он был так возмущен из-за нее. Как можно держать на расстоянии такого невероятного, умного, динамичного и живого человека?
И тем временем сам поступал так же.
Он отверг ее помощь. Отверг ее. Лишил их возможности сблизиться, потому что настаивал на том, чтобы самому идти на ощупь в темноте. Он был похож на человека, который отказался остановиться и спросить дорогу, но в сто раз хуже, потому что это было ценно и имело большое значение для его Натали. Предполагалось, что он будет ее надежным убежищем, но все это время он причинял ей боль.
А теперь она ушла.
Еще до того как Август подошел к ряду бочек, он каким-то образом понял, что что-то изменилось, – и после того как он вытащил несколько пробок, разница стала очевидной. Вино стало не таким мутным. Оно стало менее тягучим. И вкус улучшился – не на сто процентов – не так скоро, – но он мог поклясться, что оно стало намного вкуснее.
Она могла бы помочь с самого начала. А его глупая гордость не подпускала ее.
– Я облажался, – прохрипел он в трубку, опершись на локти. – Мне нужно ехать.
– Август, подожди. – У Августа едва хватало сил прижимать телефон к уху. – Не так давно я чуть не испортил отношения с Хэлли. Я знаю, что ты, должно быть, чувствуешь себя сейчас совершенно дерьмово. Видит бог, я… – Август пробормотал что-то неразборчивое. – Мы с мамой оба должны принести Натали серьезные извинения. Но именно ты должен связаться с ней прямо сейчас. Действуй быстрее, чем я это сделал с Хэлли. Тогда тебе не придется выкапываться из такой глубокой ямы.
– Я копал яму с самого первого дня, чувак. На данный момент я выкопал яму глубиной до Китая.
– Начинай выбираться из нее прямо сейчас. – Джулиан сделал паузу. – Женщины обладают той способностью прощать и сострадать, которую мужчины никогда в полной мере не осознают. Возможно, она решит сохранить тебе жизнь.
Именно так. Сохранить ему жизнь. Он уже чувствовал, как желание жить медленно покидает его.
– Я влюблен в твою сестру. Я так сильно ее люблю.
– Мы это поняли.
– Она уехала совсем недавно, а я уже так по ней скучаю.
– Август, время не ждет.
– Ладно. Прости. – Он прочистил горло, пытаясь придать своему голосу твердость, но это прозвучало подозрительно похоже на хлюпанье носом. – Пока, чувак.
– Пока, Август. И удачи.
Август выронил телефон и обхватил голову руками.
– Черт возьми.
Она уехала в Нью-Йорк. За три тысячи миль.
«Тогда тебе лучше тащить свою задницу в аэропорт, – раздался в его сознании голос Сэма, и на этот раз он прозвучал громче обычного. – Скорее всего, у них не осталось свободных мест, но ты справишься».
Если бы Август мог выхватить эти слова из воздуха и прижать их к своей груди, он бы никогда не отпустил их. Конечно, Сэм молчал. Вероятно, совесть Августа не давала этим мысленным отголоскам проникнуть внутрь.
«Давай же, Август, ты можешь все исправить. Я верю в тебя».
Эта последняя порция уверенности от его лучшего друга была именно тем, в чем он нуждался, чтобы помчаться к дому. Если его жена сейчас на противоположном побережье, ему тоже нужно там быть.
Глава двадцать четвертая
В голове у Натали что-то тихо гудело.
Это ощущение не покидало ее с тех пор, как она приземлилась в Нью-Йорке. Оно оставалось там, когда она регистрировалась в отеле, расположенном недалеко от Парк-авеню. Этот гул становился все громче, когда потенциальный инвестор заговорил с ней через полированный стол, рассказывая о своей недавней поездке на Миконос[38]. Вот так и проходили эти встречи. Никто не говорил о деньгах или инвестиционных стратегиях, до последних пяти минут это была обычная светская болтовня. До этого момента каждое тиканье часов тратилось на то, чтобы определить, достигла ли она достаточно высокого социального уровня, чтобы с ней можно было общаться.
В недалеком прошлом ей даже не нужно было ходить на подобные встречи. За нее говорило ее портфолио. Но этот подход больше не срабатывал. Ее компания не стала делать скандал из ее увольнения, но после длительного отсутствия и без поддержки успешной фирмы ее финансовые позиции все равно значительно упали.
– Вы не поверите, сколько там воды, – вещал инвестор, с хрустом поглощая кростини[39] с салатом из лобстера. – Невозможно понять, где заканчивается море и начинается небо. Мы подумываем вернуться сюда на Рождество. В декабре в Нью-Йорке слишком много туристов.
Судя по ее исследованиям, он был из Флориды, ну да ладно. Она терпеть не могла людей, зацикленных на шикарных отпусках.
– В Грецию, – Натали заставила себя ответить бодрым, заинтересованным тоном, – надо ехать в декабре, если вы хотите избежать жары.
Так ли это на самом деле? Натали не знала. Ей нужно было погрузиться в игру, но она все никак не могла сосредоточиться. Обнаружил ли Август то, что она сделала в сарае? Разозлился ли он из-за того, что она переступила его границы, или, может быть, он был удивлен, что не воспользовался ее решением раньше? Или он так и не воспользуется результатом ее труда, потому что не додумался до этого сам?
Возможно, так и есть. Он слишком упрям.
И это действительно дико нелепо – скучать по нему так сильно, чтобы болело все тело.
Они правда спали вместе в первый раз на этой неделе? Казалось, они занимались любовью сто лет.
– Ах! – Инвестор прервал ее размышления, подав кому-то знак через плечо. – Я вижу в баре одного из своих коллег. Может, мы рассчитаемся здесь и присоединимся к ним?
Боже мой, весь этот вечер ускользал от нее. Она пролетела три тысячи миль, чтобы заполучить часть денег этого человека. Клаудия из кожи вон лезла, чтобы прижать его к Натали. Теперь, когда у нее наконец появился шанс, она его упустила?
Натали мысленно встряхнулась и подалась вперед.
– Прежде чем мы это сделаем, мистер Сэвидж, – а сегодняшний вечер, разумеется, за мой счет, – я бы хотела поговорить с вами о новом предприятии…
– Послушайте, мисс Вос, я буду откровенен, – перебил он, вытирая рот белой тканевой салфеткой и откладывая ее в сторону. Она за километр учуяла, что сейчас последует отказ, но могла думать лишь о том, что она больше не мисс Вос. Она – миссис Кейтс. – Я ценю тот факт, что вы проделали столь долгий путь из Напы, чтобы встретиться с нами, но я не уверен, что то, что мы окажемся вместе в постели, будет для меня лучшим вариантом. – Ей потребовалось физическое усилие, чтобы не рассмеяться от его фразы.
– Я, конечно, полностью понимаю ваши колебания. Я на некоторое время вышла из игры, но это преимущество, а не недостаток. У меня новый подход. Вы получите от меня нечто большее, чем привычные устаревшие предложения. Конечно, моя фирма – воплощение молодости, но у вас репутация индивидуалиста. Вы тоже играете в азартные игры. В начале своей карьеры вы инвестировали в микропроцессоры еще до того, как этот вид вложений стал стандартным дополнением к любому портфолио.