Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал костяшки пальцев, отчего ее сердце бешено забилось где-то в горле. От его прикосновения. От его слов. От их проницательности.
Она снова недооценила его, не так ли?
– Ты даже не представляешь, как сильно я хочу подняться с тобой наверх. Честно говоря, все в вестибюле вот-вот увидят, как плачет взрослый мужчина. Мой член может просто выскочить из моего тела, принять человеческую форму и дать мне по морде. Но, э-э-э… – Он глубоко вздохнул. – Я видел тебя сегодня вечером в том баре, и ты выглядела так, словно была в нужном месте, такая стильная, уверенная в себе и безупречная. Ты сделала этого ублюдка. Это то место, к которому ты хочешь принадлежать, если уж на то пошло. Мне следовало прислушаться к тебе с самого начала. Может быть… может быть, я не самый лучший вариант для тебя. Натали. – Он наклонился, нежно поцеловал ее в губы и на мгновение замер, тяжело дыша. Затем, громко сглотнув, он отступил на шаг, на его лице было написано страдание. – Я должен защитить себя от того, чтобы не увязнуть еще глубже, потому что ты собираешься уехать, и, может быть, тебе стоит уехать. Но каждый раз, когда мы вместе, разлука с тобой кажется мне все более и более немыслимой.
Разлука? Он предположил, что она приняла решение уехать из Напы. Навсегда.
Когда она летела на самолете, именно сюда указывал ее компас. Нью-Йорк.
Ей на благо.
Но теперь она уже не была так уверена. Как она могла вычеркнуть себя из жизни этого человека, когда он появился сегодня вечером и вернул ее к жизни просто фактом своего существования? Она была по уши влюблена в Августа Кейтса, и в какой-то момент это стало значить для нее больше, чем просто возвращение.
Намного больше.
Ее нерешительность заставляла его страдать, поэтому ей нужно было сделать выбор. Сейчас. Сегодня вечером.
Но в тот момент, когда она подняла глаза на этого мужчину, необходимость принимать решение отпала сама собой.
Глава двадцать пятая
Так это и есть любовь.
Чертовски болезненная штука.
Старая поговорка «Если любишь, отпусти» на самом деле оказалась применима к реальной жизни, и это, мягко говоря, раздражало, и довольно сильно. Но, боже, то, что он сказал, было правдой. В этом вечернем баре, полном миллионеров, она была на месте, словно сахар в кофе. Столь необходимая доза сладости среди горечи. Великолепная и готовая покорить мир – это было написано у нее на лице.
Он чувствовал себя полным придурком, когда вошел туда в своем костюме.
Придурком со вспотевшими ладонями.
Правда о том, зачем он приехал, не выходила у него из головы. Черт возьми, рассказать Натали о своих чувствах к ней стало для него необходимостью, чтобы продолжать дышать. Но затащить ее в постель, зная, что однажды она навсегда вернется в этот город? С таким же успехом можно было бы сделать ему операцию на открытом сердце без анестезии. Эти шикарные гостиничные лифты подняли бы их наверх. В номер с действительно хорошей кроватью, и, да, это деловое вечернее платье, которое было на ней, можно было бы так легко снять. Оно просто соскользнуло бы на пол. Он встал бы на колени и поглощал ее, пока у нее не начнет кружиться голова.
Она и близко не будет такой изысканной, когда он с ней закончит.
– Август, насчет того, что ты сказал, – начала она, затем остановилась и приподняла бровь. – Я могу сказать, о чем ты думаешь.
Август вздохнул, борясь с желанием поправить свою эрекцию.
– Сомневаюсь.
– Ты же не собираешься на меня наброситься? – невинно моргнула она.
Теперь настала очередь Августа моргать. И он моргнул. Примерно девяносто шесть раз.
– Ты что, не услышала ни слова из того, что я говорил раньше? О том, что я должен защититься?
– Я услышала. – Она глубоко вздохнула. – Услышала и поняла. Ты прав. Чем больше времени мы проведем вместе в постели, тем труднее нам будет расстаться.
Это звучало как чертовски веская причина подняться наверх, не так ли?
Август стиснул зубы и одновременно попытался улыбнуться.
Все болело. Его сердце, мозг и член были сплошным несчастьем.
– Я подожду здесь, пока ты поднимешься наверх. – Он засунул обе руки в карманы, чтобы не тянуться к ней. – Позови меня, когда окажешься в комнате за запертой дверью. И подопри дверь стулом, принцесса. Ты не представляешь, как легко снять эти маленькие предохранительные защелки.
– Август…
– Пожалуйста, Натали, ты должна уйти. Я теряю решимость. Ты даже не представляешь, как сильно ты мне сейчас нужна.
Потому что, боже, она была прекрасна. Весь вестибюль, должно быть, пялился на его жену. Если бы он смог оторвать от нее взгляд хоть на секунду, то, возможно, смог бы в этом убедиться. Он бы всю оставшуюся жизнь летал туда-сюда между побережьями, лишь бы стоять здесь и слышать ее голос. Он также знал, что отношения на расстоянии между ними никогда не сложатся, потому что он будет возмущаться каждой секундой, проведенной вдали от нее, и у него все еще есть ответственность перед Сэмом. А теперь и перед бывшим командиром.
Вспомнив о командире, он вспомнил, что Натали сказала тогда в баре: «Я не думаю, что получу инвестиции, и… у меня такое чувство, что вместо бизнеса другой мужчина использует деньги, чтобы выставить меня на всеобщее обозрение, понимаешь?»
Он приехал в Нью-Йорк, чтобы обвинить ее во всех недостатках, но не смог заставить себя признаться, что держал в секрете свои инвестиции в двести тысяч долларов. Скорее всего, она уже ушла от него, неужели ему действительно нужно заставить ее вдобавок его возненавидеть? Поставить его в один ряд со своим отцом, инвестором и бывшим женихом? Его сердце не выдержит такого удара.
Что сейчас происходит у нее в голове? Между бровями у нее залегла морщинка, словно она оказалась между молотом и наковальней. Неужели это все? Она собирается покончить со всем прямо здесь и сейчас?
– Август, мне нужно, чтобы ты проводил меня в мою комнату…
– Натали… – У него заплетался язык, а руки казались такими глупыми, потому что они не касались ее. – Я не смогу сделать это и не зайти внутрь.
Не думай о первой брачной ночи. Не…
Слишком поздно.
И в свои последние минуты на земле он будет думать о ее губах той ночью.
Однако сейчас ему нужно продержаться еще несколько минут. После чего он возьмет такси и вернется в отель, чтобы как можно быстрее добраться до своего номера. Затем он достанет из социальных сетей фотографии, которые добавил в свой альбом, и будет смотреть на Натали в свадебном платье. Если это не является признаком того, что он одержим этой женщиной, то что еще может являться таким признаком? Он заводится даже при воспоминании о том моменте, когда она публично поклялась стать его женой. Это не может быть нормальным.
Натали схватила его за самую мускулистую часть тела и встряхнула.
– Август. Я понимаю. Понимаю, что ты не сможешь проводить меня в номер, не зайдя внутрь. – Она провела ладонями по его плечам и выше, обхватив его лицо. Это было настолько невероятное ощущение, что он с трудом подавил стон. – Тебе не нужно защищаться. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Я возвращаюсь с тобой домой. В Сент-Хелину. Я остаюсь там. С тобой. Из-за тебя.
Что?
В легких Августа внезапно стало пусто, звуки в вестибюле стихли до шепота.
Может, в самолете кто-то подсыпал ему снотворное и ему все это снится, потому что он мог поклясться, что Натали только что сказала, что летит с ним домой.
Все его тело билось как один большой пульс, и он едва мог собраться с мыслями из-за оглушительного шума, который производило это биение.
– Я не понимаю. Ты возвращаешься, чтобы остаться, несмотря на то что я вел себя как придурок? Несмотря на то что у тебя есть трастовый фонд? И инвестор?
– Ты выше всего этого, – прошептала она с сияющими глазами.
Он согнулся пополам, упершись руками в колени, сомнения, наконец, уступили место радости, которая охватила его, как лесной пожар.
– Лучше не разыгрывай меня.
– Отведи меня наверх и убедись в этом.
Они одновременно сделали гигантский шаг навстречу друг другу, Натали вложила свою маленькую изящную ручку в его большую ладонь. Их пальцы переплелись и сжались.
Господи, какое счастье. Это происходит наяву. Происходит на самом деле.
Поездка на лифте до этажа Натали прошла как в тумане. Он даже не смог собраться с мыслями, чтобы поцеловать ее, потому что все его мысли были заняты облегчением, потрясением и счастьем. Столько счастья. Двери открылись, по устланному ковром коридору раздались шаги, и, когда в поле зрения появилась ее комната и их официальное воссоединение стало неизбежным, его мозг, наконец, блаженно включился в работу. Более-менее.
Когда он успел прижать ее к двери? Их губы были на волосок от соприкосновения, ее грудь прижималась к его груди. Он сгорал от желания довести ее до оргазма. Услышать ее требования, почувствовать, как ее пальцы путаются в его волосах, как сжимается ее естество.
– Перестань об этом думать, Август, и сделай это. – Она медленно поцеловала его, прикусив нижнюю губу. – Войди со мной внутрь. Прижми меня к стене.
Если бы в этот момент мимо проходил кто-нибудь из постояльцев отеля, они бы подумали, что на Натали напали, так быстро он потянулся к ее сумочке.
– Ключ, принцесса. Ключ.
У нее вырвался отчаянный стон, и они оба завозились, пытаясь расстегнуть застежку на сумочке и найти карточку. Он приложил ее к сенсору, застонал, когда загорелся зеленый свет, и завел ее в комнату, пинком захлопнув за собой дверь. Возбудившись ее просьбой о сексе у стены, Август ожидал, что будет агрессором.
Он ошибался.
Натали стянула пиджак с его плеч и начала развязывать галстук. Бросила это занятие на полпути, чтобы заняться ремнем, в результате чего галстук обвис у него на шее. Спойлер: больше ничего не обвисло. Этот факт Натали обнаружила несколько секунд спустя, когда расстегнула молнию на его ширинке и просунула руку внутрь, обхватив член Августа.