— И книжку какую-нибудь, — согласилась Бро, не заметив моего смятения. — А еду не нужно, тут здорово кормят. Я уже успела оценить завтрак и обед. А что вчерашний праздник? Хорошо повеселились? Рассказывай.
Да уж… Повеселились так, что худшему врагу не пожелаешь.
Скривившись, я в общих чертах и без большой охоты рассказала о том, что было в амфитеатре. До того момента, как я под сцену спустилась. Повествование своё закончила вялым:
— Ну, а потом Элар, слава Богу, вызвался меня проводить. Не знаю, что бы я делала без него…
Брошка сверлила меня взглядом с интенсивностью аккумуляторного шуруповёрта, но я стойко держалась, старательно изображая тревожную невинность.
— Что-то ты темнишь, мелочь, — наконец вынесла вердикт сестра. — Носом чую, во что-то вляпалась.
— Не сочиняй.
— Я не сочиняю.
— Сочиняешь.
— Не сочиняю.
— Сочиняешь.
— У тебя паранойя и беременный дебилизм.
— А по ушам?
Увернуться от тяжёлой руки удалось в последний момент. Я отпрыгнула в сторону, сестра бросилась следом, будто и в самом деле хотела мне подзатыльник отвесить. Я прыснула, не в силах удержать внутри рвущийся наружу смех, Брошка закусила губу, погрозила мне пальцем, а потом тоже расхохоталась. Легко, весело, спокойно. Как дома.
— Иди уже, партизанка, — погладила мою щёку на прощание. — И не нужно сегодня возвращаться. Придумала тоже, туда-сюда бегать. Не помру я до завтра в чужих танковых чехлах вместо собственных трусов. — Я хохотнула и поправила юбку. — И без халата переживу. А ты к утру, Сливка, будь добра придумать правдоподобное объяснение тому, что ты в чужой одежде и с влажными волосами. А то ж я подумаю, что ты на празднике загуляла так, что…
— Помню, помню… — отмахнулась я, пятясь к дверям и цитируя:
— «Мама Тани громко плачет, не уверена, что мячик»… Не мой случай, Бро. Правда.
Ну, почти.
Брошка смотрела серьёзно, но по-доброму, и я чуть не вывалила всё, как на духу, но в последний момент всё же передумала. Взбрыкнула.
— Твой, скорее. Ты бы попробовала вспомнить что-нибудь про своё клубное приключение, что тебе такой ценный подарок сделало. — Руками я пририсовала себе большой невидимый живот. — Вдруг ему и в самом деле важно знать, кто он.
— Упрямая, как ослица, — ответила Бро. — Вся в меня.
Я вышла из лечебницы, улыбаясь. На солнечных ступеньках, сразу за порогом, меня ждал Элар.
Всё верно. Злюк угрожал серьёзным разговором — злюк от своего не отступит.
Я вышла из лечебницы в отличном настроении и прекрасном расположении духа, но улыбка погасла как только я увидела сидящего на ступеньках Элара. Всё верно. Злюк угрожал серьёзным разговором — злюк от своего не отступит.
— Наверняка тебе уже говорили, что ты ужасно приставучий, — проворчала я, усаживаясь на ступеньку рядом с ним.
— Целеустремлённый, — исправил он, настороженно наблюдая за моими движениями. — Ты как?
— Пока не знаю.
Я посмотрела на пальцы своих ног, видневшиеся сквозь кожаные ленты босоножек.
— Дай мне ещё минуточку, — попросила я. — Настроюсь на неприятный разговор.
Постараюсь настроиться, чтобы не сорваться и не выглядеть опять истеричкой. Йонас в чём-то прав. Точно не в том, что у Бро какой-то там гормональный сдвиг по фазе. Скорее в той части своего предположения, которая касалась моей привычки во всём полагаться на старшую сестру. Я ведь давно уже не ребёнок, пора взрослеть, самостоятельно принимать взрослые решения и вести себя соответственно, а не лезть в бутылку по каждому поводу.
— На неприятный? — дезориентируя меня мягкой усмешкой, переспросил он. — Ни о каких неприятностях ничего не знаю. В планах у меня только самое-самое…
— Ты поэтому хотел, чтобы я сначала с Йонасом переговорила? Думаешь, теперь, когда ты оплатил больничные счета, я стану более сговорчивой?
Элар смотрел на меня с нечитаемым выражением лица, и на меня вдруг накатила странная неловкость.
— Это ведь ты заплатил за лечение Бро? Я не ошиблась?
Он не отвечал. Внимательно рассматривал меня, будто видел впервые, а когда я уже устала ждать, вдруг заговорил:
— А ты станешь? Упадёшь в мои объятия в обмен на звонкую монету? Раздвинешь свои очаровательные ножки позволишь мне всё-всё-всё?
Краска прилила к моему лицу, а ладони закололо от желания ударить мерзавца.
— Хотя погоди! — Элар оскалил зубы в нехорошей улыбке. — Я что-то путаю и это не ты сегодня ночью кончала на моих пальцах так, что у меня чуть член не лопнул?
Сжал пальцами узел из моих волос, фиксируя голову.
— Совершенно, попрошу заметить, бесплатно.
Я бы ударила его, правда. Если бы не дала себе слово отныне быть взрослой, врезела бы промеж глаз или оплеуху бы залепила… Но драться с тем, кто сильнее, отвечая физической болью на боль душевную, это так мелочно.
Желая освободиться, я попыталась встать на ноги, но в результате короткой борьбы оказалась сидящей у Элара на коленях.
— Мне казалось, сегодняшняя ночь и утро что-то изменили в наших отношениях, — прошептал он, как бы невзначай прикасаясь губами к моему лбу. — Но ты всё равно думаешь обо мне самое плохое. Тебе ведь даже в голову не пришло, что я способен на бескорыстную помощь. Да?
Я отвела глаза, и Элар со свистом втянул воздух сквозь намертво сцепленные зубы, а мне так стыдно вдруг стало… Хотя с чего бы? Он сначала на меня магией давил, потом шантажировал. А теперь я ему верить должна?
— Извини, но на мать Терезу ты не очень сильно похож? — проворчала я, рассматривая подбородок дюка.
— На кого?
— На того, кто не ищет своей выгоды за маской благотворительности.
— Исчерпывающий ответ, — хмыкнул Элар, а я скривилась от пропитавшей его слова горечи.
Я ведь права? Права.
— Хочешь сказать, что не хотел использовать Бро в качестве рычага давления на меня?
— Хочу сказать, что ты удивительно красивая, Вель, — ответил он, и я от неожиданности взмахнула ресницами, заглядывая дюку в глаза, с шокирующей внезапностью осознавая, что мне такого никогда не говорили. Никто. Даже бывший. Что любит — говорил, а вот что красивая — ни разу. Почему раньше мне не казалось это важным, а сейчас от мимоходом брошенных слов защипало в носу?
— Особенно когда молчишь и не пытаешься думать, — разбил самим же созданное волшебство Элар, и я импульсивно замахнулась то ли от досады, то ли от разочарования.
В конце концов не всем дано быть хладнокровными и сдержанными. Вспыльчивые особи весьма часто встречаются и во взрослой среде.
— Ах, ты…
Он мягким, мимолётным поцелуем снял с моих губ едва не сорвавшееся ругательство и с сожалением вздохнул.
— Не то чтобы я не заслужил такого отношения, но… Ты ведь внимательно слушала меня вчера вечером. Должна бы понять, что сопротивляться магии невозможно, да я и не хочу сопротивляться, если уж откровенно. Я думал утром и ночью немного. О нас. Признаю, я показал себя не с лучшей стороны в момент знакомства, да и потом тоже… Но, может, всё-таки мы попробуем начать с чистого листа, Вель? Со своей стороны, я готов…
— Что? — перебила я. — Не сильно злорадствовать, когда я попрошусь в твою постель?
Да, не умею я прощать, храню обиды долго, бережно ношу внутри, боясь расплескать, по меткому замечанию Брошки, отказываюсь замечать разницу между гордостью и гордыней.
— Попытаться стать тем, с кем ты захочешь быть сама, — глянув с укоризной, исправил Элар. — без оглядки на магическое вмешательство.
Я покусала губы, не зная, что ответить на это заявление. Поверить? Дать злюку шанс? Дать шанс НАМ? Чего уж, он же мне с первого взгляда понравился. И окажись он нормальным парнем, а не высокомерным козлом, кто знает…
— Что скажешь?
Я вздохнула. Божечки мои, как же сложно. И как же не хочется, чтобы за мной закрепилась слава девчонки, что любит танцевать на граблях!..
— Вель?
— Ну, что ты привязался? — огрызнулась я. — Не могу я вот так сразу тебе ответить. Мне нужно подумать.
— И как долго? — тревожно вглядываясь мне в глаза, уточнил Элар, а я, чувствуя себя Кроликом из старого советского мультфильма о Винне-Пухе, ответила вредным голосом:
— Неделю.
Злюк скептически вскинул бровь.
— Неделю? Полагаешь, мы так долго выдержим?
— Кто-то только что обещал постараться, — не преминула напомнить я. — И в конце концов! Долго мы тут будем ещё торчать на радость зевакам и обитателям больницы? — На улице не было ни души, а окна лечебницы выходили на другую сторону, и Элар, вскинув вторую бровь, с таким пониманием хмыкнул, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам.
— Твоя взяла, — сжалившись над моими мучениями, рассмеялся злюк. — Полетели на Славную. Главное мы решили, а остальное можно и там обсудить.
А?
Какое «остальное»? Ещё и «остальное» есть? Куда остальнее-то?
Безумно захотелось спрятаться, залезть под одеяло с головой и попросить Бро, чтобы всем незадачливым визитёрам отвечала, что меня дома нет.
— Полетели.
Глава 11. Если не можешь победить толпу, возглавь её*
Я смотрела на Элара и не верила своим глазам. Не я одна, если быть до конца честной. По правую руку от меня стояла флегматичная Владка, по левую — осторожная Чеся. Власта и Мир суетились вокруг злюка как два щенка переростка.
— Совершенно бездарное растрачивание ценнейших ресурсов, преступная халатность и бардак, — рычал на подчинённых дюк, который после нашего возвращения на Славную развил бурную деятельность по улучшению жилищных условий подначальных ему волонтёров.
— Почему я не вижу фонтана?
Разбор полётов великое начальство решило устроить не в собственном кабинете, а, прямо под чистым небом. На радость моим товарищам по несчастью и на горе туристам — бедолаг выдворили с улицы без сожаления и мук совести.
— У огнецов свои источники воды, — оправдывался мужичок, который, насколько я помнила, числился местным архом, директором музея под название «Славная улица», если быть точной. — Свои квартиры и своя культура, которая разительно отличается от нашей, если верить цензурной статистике, я…