Он замолкает. Рядом оглушительно громко раздается странный щелчок, а потом возле головы Пупса появляется дуло пистолета, который держит татуированная рука. Синяя вязь тату покрывает всю кисть.
Я замираю. Дыхание перехватывает так сильно, словно кто-то сжал мое горло. Что происходит?
— Слышь, щедрая сука. Тебя Камиль к себе требует, — как ударом грома прибивает меня грубый мужской голос. Я словно н чувствую своего тела, когда он произносит это имя.
Только потом я понимаю, что он обращается к Пупсу. И тот бледнеет, словно полотно.
— Я считаю до трех, — повторяет татуированный, — Потом стреляю тебе в ногу. Будешь ползти.
— Я же говорил Камилю, что верну долг через… — сдавленно начинает Пупс, но его перебивают.
— Не расслышал, что я сказал?
Пупс отодвигает недопитый бокал с вином. Медленно и грузно поднимается из-за столика, и на его лицо ложится тень страха. Я украдкой пытаюсь рассмотреть человека с оружием. Даже поднять голову страшно, чтобы не привлечь случайно внимание. Все, что я могу понять, что человек, который угрожает Пупсу — жилистый и сухой тип. Похож на обычную дворовую шпану.
— Ты тоже, — внезапно чувствую, как палец больно стучит мне по голому плечу. Едва не вскрикиваю, но беру себя в руки.
— Я тут не при чем, — тихо говорю я, стараясь сделать голос невиннее, — я первый день знакома с этим человеком.
— Не заставляй меня повторять хотя бы тебе, а? — мне кажется, что голос начинает говорить с неким укором. Словно человек ожидал от меня чего-то большего. Например, сообразительности. Ведь когда тебе угрожают пистолетом — нужно молча выполнять все приказы.
Поэтому я встаю следом и впервые позволяю себе взглянуть в лицо нашему похитителю. Тут же отвожу взгляд, потому что по рукам пробегают мурашки. Нет, это не шпана. Намного, намного хуже. Лицо отмороженное, взгляд, как у дикого волчонка. Убьет и не поморщится.
Где Валя, дьявол ее побери? Она обещала пасти меня. И гарантировала, что все будет в порядке. Это слабо смахивает на "все в порядке"!
Я ищу взглядом подругу, но у стены ее больше нет. Решаю рискнуть и сморю в сторону, где сидел ее любимый убийца по имени Камиль. Она уже возле него. Стоит, что-то говорит ему, плавно жестикулируя и улыбаясь. Пресмыкаясь. Дура.
Камиль разглядывает ее абсолютно холодно. В его взгляде нет угрозы, но на месте Вали я бы бежала очень далеко. Она для него всего лишь надоедливая пищащая мошка. Отмахнулся, прихлопнул, забыл. Неужели она не видит?!
— Ножками двигай, — голос над ухом заставляет меня вздрогнуть и поторопиться вслед за Пупсом, на спине у которого расплывается темное пятно от пота.
Эпизод 8
Ясно более-менее одно из тех коротких фраз, которыми обменялись Пупс и похититель: любитель девственниц влип в какие-то долги. Но я тут при чем? Может, меня захватили за компанию? Надеюсь на это. Извинений ждать не буду, но если с Пупсом начнутся разборки, а меня отпустят — то это будет лучшее окончание вечера.
— Твоё, — татуированная рука впечатывает мне в грудь конверт, который мне предлагал Пупс. Я на автомате хватаю его, покачнувшись от неожиданности, а потом растерянно поворачиваюсь к похитителю.
— Нет. Это его. Мне не надо. Заберите, — протягиваю конверт обратно.
Парень смотрит на меня без эмоций, но ничего не отвечает. Я замечаю у него на скуле еще одну тату. Какую-то надпись. Странные шрамы на шее. Картинка складывается окончательно: я попала. Чую неприятности, и, если не убегу от них как можно скорее, мое имя вскоре упомянут в криминальных сводках.
А потом он жестом останавливает нас двоих с Пупсом. Я слышу голосок Вали, но боюсь даже посмотреть на нее. Под ложечкой неприятно что-то дергается.
— Камиль, пожалуйста, — она говорит сбивчиво и сдавленно, словно в ее горле воздух перехватывает, — я не могу просто так отказаться от тебя и уйти. Посмотри… я вывернула перед тобой душу. Я вся, как на ладони. Ты вынудил меня это сделать. Я ни разу в жизни такое не говорила мужчине.
Я осторожно поднимаю взгляд. Он что, не произнес ни слова с тех пор, как Валя с ним заговорила? Даже позу не поменял.
Мы всего в нескольких шагах от него, но даже здесь я чувствую колючий холодок. Этот Камиль излучает ауру опасности. Меньше всего на свете я бы хотела привлечь его внимание. Валя очень отчаянная баба, готовая ради денег на все. После этого мне кажется, что она даже под самого дьявола готова лечь, если ей посулят безбедную жизнь.
— Камиль, — голос Вали дрожит, — скажи что-нибудь.
Я вижу, как вздрагивает уголок губ этого убийцы. Всего лишь на секунду. Он отворачивается от Вали, полностью потеряв к ней и интерес и даже не удостоив ответом. Потом щелчком выбивает сигарету из пачки и закуривает.
Замираю, когда он скользит быстрым взглядом по мне, и тут же немного расслабляюсь, после того, как он переводит взгляд на Пупса. Меня пронесло. А тот с шумом выдыхает.
— Камиль, — начинает Пупс. Он говорит медленно, будто подбирая слова, и его голос едва можно расслышать из-за играющей музыки, — ты дал мне еще два месяца, чтобы я вернул долг. Неужели что-то изменилось в наших договоренностях?
Валя, тем временем, отступает. Медленно делает шаг назад, глядя на Камиля, словно не поверив в то, что ее могут так нагло игнорировать. Потом разворачивается и уходит. У нее опускаются плечи, да вообще вся она выглядит потрясенной. Ей только что пренебрегли.
Одному я радуюсь — что Валя не полезла убеждать этого человека дальше. Тут ее интуиция не подвела. Это могло бы быть очень опасным. По крайней мере, я так чувствовала: напряжение ощутимо росло, пока она говорила с ним.
Ладно. Наш план сорвался. В частности, сорвался план Вали, потому что убийца не горит желанием ее обратно пригреть. Окей, что теперь со мной? Я не могу развернуться и уйти. Вряд ли меня отпустят. Возле меня торчит тот татуированный, и сам Камиль сидит в компании очень неприятных людей. Они почти все смотрят на Пупса, но некоторые нет-нет, да скользнут по мне внимательным взглядом. Особое внимание достается декольте. Пока мне кажется, что лучший вариант — молча стоять. Если меня спросят о чем-то — я скажу, что знаю этого Пупса первый день. Какой спрос с посторонней девушки?
— Городецкий, — холодный голос Камиля прорезает воздух, а у меня появляется иррациональное желание вскрикнуть и убежать. Мне кажется, что этот холод вгрызается мне в сердце — вот такой у этого человека тон. Он может одним голосом пытать, — я тебе отсрочку дал, потому что тебе вроде жрать нечего было.
— Ситуация немного изменилась, — бормочет Пупс, — я нашел немного денег. Получил новые контракты, но вся сумма поступит через два месяца. Я уже не голодаю, но…
— Не голодаешь, но ходишь по шлюхам.
— Это подгон, — толстяк тушуется, — мужики решили скинуться… — он на мгновение затыкается, когда убийца бросает взгляд на татуированного и тот тянется за пистолетом. Пупса тут же прорывает, — ладно, ладно! Я понял. Я просто решил, что лучше будет отдать всю сумму разом. Можно сказать, что это правда подгон, мужики через меня бабло отмыли и это проценты…
— Заткнись, ладно? — слышу я смешок. Мои нервы натянуты, как струны, когда я понимаю, что Пупс влип, сейчас с него будут спрашивать, а я… а что я? Пусть отпустят сейчас меня. Буду кем угодно — подгоном, шлюхой, только бы вернуться домой. Я боюсь. Я никогда не участвовала в таких разборках. Если сейчас начнется перестрелка — я так и останусь торчать, как столб, хлопая глазами, потому что не знаю ни-че-го.
Камиль вынимает сигарету изо рта, выпуская лениво дым. Взгляд черных глаз впервые достаточно вызывающе скользит по мне. Словно оценивая.
Черт. Узнал или нет? Вряд ли. Я налетела на него несколько дней назад, на мне была обычная черная куртка и синие джинсы. Я была даже без косметики. Вряд ли он запомнил такую серую мышь.
— И сколько она стоила? — кивает убийца в мою сторону. Эти слова словно бьют меня. Наотмашь. Капля холодного пота стекает по позвоночнику, когда я понимаю, что сделала непоправимое: все-таки привлекла внимание этого человека, — насколько щедрый был подгон от твоих друзей?
— А? — Пупс поворачивает голову ко мне и нервно усмехается. Смущенно, — да так. Триста тысяч. Она…
— Охренеть какая дорогая шлюха.
— Нет, — смеется Пупс, пока мое лицо словно в костер сунули, а за шиворот — кинули пригоршню льда. Похоже, меня хватит удар от жесточайшего унижения и страха, — ну, она типа девочка. За это такая сумма.
Камиль снова выпускает струю дыма. Небрежно. Я опускаю нервно глаза. Не могу смотреть на него — он одним взглядом меня словно в ад тянет. В самую тьму.
— Дам в два раза больше за нее, — внезапно произносит он. У меня резко слабеют ноги.
Что? Что за глупость? Нет. Нет. От Пупса я могу еще убежать или отмазаться. От этого… невозможно. Боже. Сердце, похоже, остановилось после его слов. Зачем я ему? Он проигнорировал Валю. У него мог бы быть горячий вечер: подруга не из робких. Ее не пугает ничего, а я же трясусь, как осенний лист. Ему же сказали — я девочка. Для чего? Любит неопытных? Ни за что не поверю, и такому, как он, я бы никогда не продалась.
В два раза больше, боже. Я не понимаю, почему он хочет отдать за меня такие деньги. Шутит, что ли?
— Нет, слушай, — Пупс мотает головой, — извини. Она в моем вкусе, и…
— В три.
“Пожалуйста, нет” — бьется единственная мысль в голове. Я не хочу быть предметом аукциона. Я просто хочу уйти. Но я боюсь их прервать. Пупс не пугает меня, а этот человек — до дрожи.
— …мне реально долго искать придется. Она реальная девка. Незашитая. Симпатичная, что редкость.
— Я не собираюсь торговаться слишком долго. Просто отстрелю тебе яйца за долги. Ее и так заберу. А ты пойдешь нахер и всё. У тебя накапали огромные проценты. Считай, даю тебе шанс решить все мирно.
Кажется, Пупс призадумывается.
— Ладно. В три раза больше и она твоя. Можешь списать в счет долга.