– Зачем сразу? – Рихард не понял «тонкого» юмора напарника. – Для начала проверим документы.
Перед тем как покинуть квартиру, Данилин решил немного сменить экипировку. Мудрить не стал – просто снял с парня в зеленой футболке, подходившего по комплекции, его серый пиджак. На подкладке бортов – с обеих сторон – обнаружились два продолговатых накладных кармана, предназначенных для ношения пистолета с глушителем. Павел их тут же задействовал, запихнув в каждый по беретте – благо, что дефицита оружия он теперь не испытывал.
Розовую курточку Нины Данилин повесил на плечиках в гардеробе. Там же оставил свою летнюю кепочку с козырьком, решив, что она честно отслужила свой срок. И покинул опасную квартиру.
Честно говоря, он не хотел бы возвращаться сюда никогда – даже в том случае, если здесь продолжит жить Зина. «Хотя… – подумал он. – Трудно представить, что Зина останется в этой квартире. Продаст наверняка. Это сколько же трупов я оставляю? Четыре? Да уж, предложила мне контракт Антонина Петровна, хуже не придумаешь. Впрочем, я бы все равно не бросил Зину в беде».
Он думал о ней, как о живой. Более того, не хотел допускать мысли о том, что его бывшая супруга мертва. Наоборот. Теперь, несмотря на чудовищные события последнего часа, он считал, что шансы спасти Зину увеличились. Даже не взирая на то, что никто не видел ее после исчезновения.
Почему он так считал? Слишком много было возни вокруг этой истории. Когда человека ликвидируют без следа, то обычно стараются побыстрей спрятать концы в воду. А тут кипеж подняли. Причины, разумеется, могут быть разные, но почему бы не истолковать их в позитивном смысле?
Кроме того, у Данилина имелись серьезные улики, ведущие прямиком на биохимический завод и в его службу безопасности. Улики не ограничивались одними показаниями Магды, которым Павел не мог доверять стопроцентно. Имелись и документальные свидетельства. В кармане пиджака, снятого с убитого парня, лежало удостоверение на имя сотрудника СБ БХЗ Войцеха Шкртела. И вряд ли оно было поддельным, как у типа, которому Данилин сломал шею в квартире Нины.
«Все дороги ведут в Биохим, – подумал Павел, спускаясь в лифте на первый этаж. – Жаль, что нельзя напрямую подключить полицию. И не только потому, что у концерна в этом городке все схвачено. Если действовать по закону, то уйдет уйма времени. Этот Дитц сто раз успеет все зачистить. И тогда уже наверняка избавится от Зины. Мне надо действовать хитро и внезапно. Тогда появится шанс».
Он вышел из парадной и приостановился на бетонной ступеньке-приступке. Исподлобья зыркнул по сторонам, срисовывая картину во дворе. И она ему очень не понравилась.
Черный внедорожник и двое людей в форме около него, напоминающие инкассаторов, бросились бы в глаза любому, даже неподготовленному, человеку. Павел к числу последних точно не относился, потому и напрягся, как Усэйн Болт перед забегом на стометровку.
Один из «инкассаторов» разговаривал по сотовому телефону. А вот второй – с гладкоствольным помповым ружьем за плечом – смотрел в сторону Павла. Возможно, даже непосредственно на него – ведь рядом никого не было.
«Нет, это не инкассаторы, – подумал Данилин. – Чего им делать во дворе? До супермаркета-то полторы сотни метров. Да и не ездят они на таких тачках. Вот если бы минивэн, то куда ни шло».
Первоначально он собирался пройти к своей машине, оставленной за магазином, через двор. Но теперь изменил намерения. Так как вооруженные люди перекрывали короткий путь, то он повернул направо и зашагал по тротуару в обратную сторону. Зашагал подчеркнуто медленно, чтобы не вызывать подозрения. Хотя и с трудом сдерживал себя – уж слишком хотелось рвануть во всю прыть.
Увы, его попытка ускользнуть не увенчалась успехом.
– Эй, мужик! Стоять! – грубо окрикнул кто-то сзади. – Стой, кому говорю!
Данилин не стал оборачиваться. Без того было понятно, что обращаются к нему. Никакие инкассаторы не стали бы привязываться к постороннему человеку. К полиции типы около внедорожника тоже отношения не имели. А если не инкассаторы и не полиция, то кто? Кто в Старопетровске может носить в открытую огнестрельное оружие и останавливать прохожих? Разве что борзые парни из ЧВК «Тор».
– Стой, стрелять буду!
«Ага! – подумал Данилин. – Так я тебе, „чувачок“, и разбежался».
В другой ситуации он, возможно, и проявил бы любопытство, а заодно с ним и благоразумие. То есть подчинился бы команде, остановился и повернулся. Но бывают ситуации, когда благоразумие хуже безрассудства – потому что превращает человека в послушную жертву. А безрассудство дарит шанс на спасение, ибо заставляет действовать, а не ждать, что все само объяснится и рассосется. Павел, разумеется, ждать не стал.
Хорошо понимая, что на тротуаре представляет из себя почти идеальную мишень, он резко изменил траекторию движения. Между тротуаром и домом тянулась, так называемая, придомовая полоса зеленых насаждений. Данилин в считанные мгновения преодолел ее и побежал вдоль здания, используя кустарники и деревья, как прикрытие. На ходу он выхватил из внутреннего кармана трофейную автоматическую беретту.
Сзади грохнул выстрел и через пару секунд второй. Стрелял явно мужик с помповым ружьем, даже не стрелял, а палил. Грохоту было хоть отбавляй. Многие люди, даже не робкого десятка, на месте Павла рухнули бы на землю и зарылись носом в траву. Но Данилин попадал и не в такие переделки, особенно, когда служил на Северном Кавказе.
А еще он знал, что помповое ружье, заряженное картечью или крупной дробью, является отличным оружием на дистанции ближнего боя. С пяти-десяти шагов можно завалить любого противника, при этом даже толком не целясь. На двадцати шагах дробовик тоже эффективен за счет широкого разлета картечи или дроби – если и не убьешь врага, то, как минимум, покалечишь. Но вот на дистанции более тридцати метров подобное оружие превращается в громкую пукалку, и надо быть мастером, чтобы подстрелить бегущего человека; особенно, если он бежит «противолодочным зигзагом».
На этих факторах и строился расчет Павла. По его прикидкам, преследователи должны были находиться на расстоянии никак не меньше тридцати метров. А то и все сорок. Кроме того, он не собирался тупо улепетывать, как заяц. И продемонстрировал свои намерения очень скоро, как только заметил подходящее укрытие в виде толстого ствола старой березы.
Подскочив к дереву, он прижался к нему боком и сразу же выпустил в сторону противника короткую очередь из трех патронов. Стрелял практически не целясь, не особо надеясь попасть. Задача была в другом – охолонить пыл преследователей, чтобы они сбавили обороты.
В ответ снова грохнул выстрел дробовика. И в стороне от Данилина – в шагах, наверное, пяти – с куста посыпались срезанные картечью ветки. «Похоже, палит в белый свет, как в копеечку, – мелькнула мысль. – Либо на бегу».
Тут же хлопнул пистолетный выстрел. Через мгновение где-то поблизости от головы Павла раздалось характерное чавканье – это пуля вошла в ствол дерева. И хотя стрелок явно находился с противоположной стороны, задерживаться около засвеченного укрытия Данилин не стал. Но и вдоль дома – вопреки ожиданиям врага – не побежал. А нырнул щучкой под соседний куст, несколько раз перекатился по земле и занял позицию у другого дерева.
На этот раз у Данилина появилась возможность рассмотреть своих врагов. Их было двое, и бежали они по тротуару, не пытаясь маскироваться. Видимо, не восприняли всерьез ответ Павла, решив, что он пальнул исключительно для острастки. А то и вовсе не расслышали ответных выстрелов из-за глушителя.
В результате преследователи не стали притормаживать, как на это рассчитывал Данилин, и значительно сократили отставание. Навскидку до «чувака» с дробовиком, бежавшего впереди, оставалось шагов двадцать-двадцать пять. И Павлу не оставалось ничего другого, как попытаться свалить торовца прицельным выстрелом – иначе весь хитрый маневр мог привести к печальным последствиям.
Боец с опозданием заметил Данилина, выкатившегося из-за дерева. И отреагировал неправильно. Такое случается, когда ты переоцениваешь собственные силы и недооцениваешь противника. Лучшим действием для обладателя помпового ружья было бы спрыгнуть с тротуара на проезжую часть и укрыться за припаркованным автомобилем. Однако «чувак» решил иначе – чуть притормозив, он вскинул дробовик, намереваясь залепить заряд картечи в голову Павла. В итоге опоздал на долю секунды.
Данилин, успевший прицелиться в комфортном положении лежа, дал две очереди по ногам противника. И зацепил их. Торовец споткнулся, проковылял по инерции пару метров и распластался на асфальте. Перед этим он все же нажал на спуск, – скорее всего, рефлекторно – но заряд ушел вверх и в сторону, с грохотом расколотив оконное стекло.
Второй преследователь – с пистолетом – отреагировал на случившееся куда умнее. Увидев, как свалился напарник, он тут же сиганул за припаркованный около тротуара ржавый жигуль и произвел пару выстрелов в сторону Данилина. Тот ответил короткой очередью, откатился к стене дома и, вскочив на ноги, побежал вдоль нее. Сзади раздалось несколько торопливых хлопков, но выпущенные пули не причинили вреда Павлу. Он добежал до угла и, завернув за него, очутился в полной безопасности. Правда, совсем не надолго.
Имелся соблазн продолжить бег, по возможности наращивая отрыв. Однако Данилин подавил инстинктивное желание «поддать жару», возникающее у любого, убегающего от преследователей, человека. Вместо этого он достал второй пистолет – в первом оставалось три патрона – и начал пятиться вдоль торца дома к следующему углу. Беретты он держал в обеих руках, контролируя полосу тротуара перед глазами.
Для себя он уже решил – если противник не появится в ближайшие секунды, то, свернув за угол, надо будет отбросить все тонкие расчеты и драпать до супермаркета без оглядки. Тут уж пан или пропал, ведь он не в засаде сидит, а наоборот – на него идет охота. Да и нельзя исключать того, что враги уже вызвали подкрепление. И если оно подкатит быстро, то можно и до машины не добраться – перекроют весь квартал и обложат, словно зайца.