Тем не менее, невзирая на состояние, близкое к паническому, Зина осмотрела глок и убедилась в том, что он спущен с предохранителя. После чего она прижалась к стене, вцепилась в рукоятку обеими руками, вытянула их вперед и прицелилась – в том смысле, что зажмурила один глаз, а вторым нашла целик и попыталась совместить его с мушкой. В общем, все по науке, как когда-то учил Павел.
Впрочем, ее руки тут же сильно дрогнули, потому что испуганно содрогнулось все тело девушки – оттого что в гостиной раздался шум, и чей-то очень знакомый голос произнес: «Штирлиц, а вас я попрошу остаться. Еще на одну минуту». Затем повисла тягостная пауза и негромко хлопнула дверь.
Впрочем, тут же заиграла очень знакомая музыка, и Зина наконец-то догадалась, что Тим зачем-то включил телевизор. На сердце отлегло. Правда, совсем не надолго. Потому что почти сразу что-то громыхнуло, следом Зина услышала вскрики и глухой звук, словно кто-то ударил в дверь ногой.
Дальше стало почти совсем тихо – так, неразборчивые шумы, похожие на сдавленные всхлипы и стоны. Это казалось загадочным и тревожным, ведь по всем законам жанра должна была начаться стрельба, либо, на худой конец, крики в духе «банзай» и звонкие удары, сопровождаемые треском ломаемых костей.
Но ничего подобного не прозвучало. Вместо этого Зина сначала услышала негромкие шаги. Потом кто-то выключил телевизор, оборвав на полуслове песню: «Не думай о секундах свыс…». И Зина поняла, что дальше «кина не будет».
Правда, ей показалось, что она слышит чье-то тяжелое дыхание. Но у страха, как известно, велики не только глаза, но и уши. Поэтому утверждать что-либо наверняка она не могла. Но кто-то, скорее всего, в гостиной все же дышал. Иначе кто выключил телевизор? Или он сам вырубился из-за проблем с электричеством?
Так Зина, обливаясь холодным потом, простояла около минуты. А, возможно, и больше, потому что не следила за временем. В какой-то момент она испытала панический приступ страха. Он сменился периодом растерянности. Зина не понимала – если там находится Тим, то почему он молчит? А если там неизвестный враг, то почему он ничего не делает? Или он не знает о ее существовании?
Но тогда почему он не уходит из комнаты? Присел на диван, чтобы передохнуть? Или вовсе покинул комнату, а Зина этого не услышала?
Любопытство иногда бывает сильнее страха, потому что неизвестность иногда гнетет больше, чем страх. И Зина – а по натуре она была чрезвычайно любопытной особой – не выдержала. Подкравшись к дверному проему, она, собравшись с духом, резко распахнула дверь и выскочила в гостиную. Так, как это делают персонажи в фильмах – на широко расставленных ногах и с пистолетом в вытянутых руках. В общем, опять кино, дубль второй.
И дубль удался. В том смысле, что в гостиной девушка обнаружила не зловещего врага, а Тима. Он стоял посредине комнаты и тупо смотрел перед собой. Его вид вызвал у Зины оторопь на грани шока. Тим был с ног до головы забрызган кровью и вдобавок держал в руке окровавленный нож.
– Ну ты и даешь, – пробормотала Зина. – Вот теперь ты натуральный Дракула. Напугал меня до…
Она оборвала фразу на полуслове, наткнувшись на взгляд Тима. Зина любила приключенческую литературу и неоднократно встречала в книгах заковыристые выражения вроде «его глаза горели безумием». Так вот. Наткнувшись на взгляд Тима, Зина поняла, что литературная метафора отнюдь не преувеличение экзальтированных авторов. Глаза Тима именно что горели безумием. И еще чем-то неопознанным, чему было сложно быстро подобрать определение, но внушающим ужас. Дикий ужас. Животный. В общем, как в хорроре «Чужой».
Слова застряли у девушки в горле. А Тим, тяжело вздохнув, двинулся к ней. Медленно, как зомби. Но неотвратимо, как снежная лавина или бульдозер.
Зина попятилась. И уткнулась спиной в стену. А Тим продолжал надвигаться, тяжело дыша и увеличиваясь в размерах, словно раздувался от бурлящей в нем ярости. Хотя это был явный обман зрения, но девушке почудилось именно так.
– Тим, ты чего? – еле слышно прошептала Зина. Во рту вдруг пересохло, а язык почти не слушался.
Охваченный безумной злобой исполин не отреагировал, еще больше сократив расстояние.
– Тим, остановись, – прохрипела Зина. – Что с тобой?
И снова безумец не услышал обращения девушки. Зато произвел зловещий жест, еще больше напугав ее – обтер окровавленный клинок о рубаху. Затем сделал очередной шаг навстречу. Теперь их разделял какой-то метр, и ствол пистолета едва не упирался в мощную грудь исполина.
Указательный палец Зины лежал, подрагивая, на спусковом крючке глока, готовый в любое мгновение отправить в смертельный полет пулю калибра 9mm Parabellum. Но девушка, собрав в кулак волю, все же сдержала естественное в ее положение желание выстрелить в упор. Буквально вжавшись в стену, она не столько выкрикнула, сколько гортанно простонала:
– Тим, дорогой, пожалуйста. Пожалуйста, остановись. Тим!
Лицо гиганта дрогнуло, в глазах мелькнула искра сознания, разорвав беспросветный мрак безумства. Он покачнулся, опустил руку с ножом и с недоумением произнес:
– Зина… Зина? Это ты?
– Это я, Тим, – ответила девушка, с облегчением опуская пистолет. – Ты меня узнал?
– Узнал. – Он с тем же недоумением посмотрел на нож. – А что случилось?
– Не знаю. Ты оставил меня в спальне с пистолетом. А сам вышел в гостиную. Наверное, кто-то напал на нас.
– Напал на нас?
Взгляд Тима становился все чище и осознанней. Он провел свободной ладонью по лицу, будто стряхивая с себя наваждение. Затем развернулся и направился к распахнутой двери в прихожую. Зина, соблюдая безопасную дистанцию, двинулась следом. Так, отставая от Тима на пару шагов, она покинула гостиную. И невольно содрогнулась, увидев в прихожке три окровавленных трупа.
– Какой кошмар… Кто это, Тим?
– Это были они, – он неопределенно провел рукой по воздуху. – Торовцы, я думаю. Они прокрались в квартиру и…
– Мне показалось, что я слышала взрыв.
– Взрыв?.. А-а, это была светошумовая граната. Я поставил у входной двери растяжку – для подстраховки.
– А где ты взял гранату?
– Там, еще в лаборатории. Там были.
«У него изощренный ум, – подумала Зина. – Иногда слишком изощренный. Он ведет себя, как азартный охотник. И очень жестокий. Наверное, он все же болен. Паранойя?»
И спросила:
– А если бы они не наткнулись на растяжку?
– Наткнулись бы на вторую. Правда, я не успел ее поставить. Поленился, очень жрать захотелось. Но я бы все равно их услышал – и убил.
– Теперь я в этом не сомневаюсь. Давно у тебя такое?
– Какое?
– Провалы в памяти. Я думала, что ты не помнишь прошлое. Но сейчас ты действовал, как в беспамятстве. Как безумный. Ты помнишь, как убивал этих людей?
Тим потер лоб:
– Не очень. Я помню, как взорвалась граната. Потом я выскочил из комнаты и… Кажется, помню, как увидел его. – Он ткнул пальцем в торовца, лежавшего около входа в гостиную с перерезанным горлом. – Потом… кажется, я его убил.
– Не сомневайся. – Зина хмыкнула. – Это сразу видно. Получается, на тебя словно что-то накатило, да?
– Наверное, да. Похоже на то. Ярость, наверное, охватила.
– Да уж, – сказала Зина, брезгливо отступая от ручейка крови, подтекшего от мертвого торовца. – Ярость, это точно.
И вдруг она вспомнила пояснения Шмутко. Как он там говорил? Вирус влияет и на психику человека, и на его физиологию. Как-то так. Человек становится очень агрессивным, впадает в ярость… Нет, не просто в ярость. В неконтролируемую ярость, так он сказал.
– Тим, а сколько времени ты провел в лаборатории?
– Я точно не знаю. Наверное, недели две. Или три. Или больше.
– Как ты думаешь, профессор мог заразить тебя вирусом?
Тим пожал плечами:
– Не знаю. Мне ставили какие-то уколы. Профессор говорил – лекарство. А что? Ты думаешь, я был заражен раньше?
– Возможно.
– Но ты же ввела мне вакцину. Разве это не лекарство?
– В том-то и дело, что вакцина – не лекарство. Этот тот же вирус, только в микродозах. Она предохраняет от заболевания, заставляя организм выработать иммунитет. А если человек уже болен, то вакцина может лишь спровоцировать обострение заболевания.
– Вот оно что… – пробормотал Тим.
– Боюсь, что это именно так. Но дело еще можно поправить. Сейчас я срочно введу тебе антидот.
– Думаешь, что поможет?
– Это зависит от многих факторов. Но антидот, как минимум, остановит развитие заболевания – так объяснял Шмутко. А еще он заблокирует вирус. Сейчас ты его носитель и опасен для окружающих. Понимаешь?
– Кажется, да. Ты поставишь мне шприц-тюбик с антидотом. Вещество желтого цвета, да?
– Именно так. Я надеюсь, что это позволит купировать приступы ярости. Как минимум. И потом мы сразу уедем. Мы и так здесь слишком задержались.
Она отступила на шаг и расстроено качнула головой:
– Господи, какой ты все же… В общем, весь в крови. Жаль, не во что тебя переодеть.
– Наверное, я похож на хирурга, оперировавшего огромную пиявку.
– Зачем хирургу оперировать пиявку? Да еще и огромную? Таких не бывает.
– Я пошутил. А пиявки бывают разными, ты таких просто не видела. Не переживай о моем виде. Пусть лучше меня боятся, чем лезут целоваться.
Данилин гнал, как мог, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, тем более что их практически никто и не соблюдал. К вечеру паника, разогретая фантастическими слухами, достигла в городе апогея. Об инопланетянах, правда, не рассуждали, но разнообразные версии террористических атак с применением зарина, зомана, иприта и «Новичка», а также биологического оружия, муссировались вовсю.
Даже лежачие больные и те пытались выбраться из города при помощи родственников, а чего уж говорить о здоровых жителях Старопетровска? Никто не хотел оставаться в городе, в миг превратившемся в проклятое место – даже те, кому полагалось по долгу службы. При этом использовался весь имеющийся в наличии транспорт, разве что за исключением самокатов и лыж.