В результате Павел сделал то, что подсказал ему инстинкт. Перенес центр тяжести на поврежденную правую руку и, невзирая на жуткую боль в спине, рванулся вперед – к врагу. Левую руку он сжал в кулак. И этим самым кулаком, точнее, его намозоленными костяшками, с размаху заехал Круглову под нос.
Тот всхлипнул и, захрипев, схватился правой ладонью за лицо. Это говорило о том, что пистолет Круглов выронил раньше, когда потерял сознание после очереди в туловище. Иначе бы он использовал левую ладонь – ведь профессионал никогда не выпустит оружие из рук без крайней необходимости. Однако Данилин и не рассчитывал на то, что Круглов вдруг «подарит» ему пистолет.
Он действовал по обстоятельствам, на инстинктах – примитивно и максимально надежно применительно к ситуации. И был готов вцепиться врагу зубами в горло, если бы пришлось. Ведь его правая рука еле шевелилась, а одной рукой, да еще против мощного бойца в бронежилете и шлеме, да еще, по сути, в партере, много не добьешься. К счастью, Круглов сам облегчил Павлу задачу.
Надо заметить, что при ударе в область над верхней губой боль бывает не просто сильной, а поистине шокирующей – если врезать, как следует. А Круглову именно так и врезали. Находясь в болевом шоке, он даже не попытался отпрыгнуть либо откатиться куда подальше, а тупо завалился на левый бок. Тем самым он открыл правый бок, где на поясе в ножнах лежал боевой нож «Шайтан» – настоящий кинжал с копьеобразным клинком, заточенным с двух сторон.
Павел воспользовался оплошностью противника. Выхватив нож своей единственной работоспособной левой рукой, он нанес Круглову несколько колющих ударов в шею. Нанес коряво и суетливо, стараясь как можно быстрее вывести противника из строя – наверное, примерно так действует неопытный забойщик, торопливо пыряя свинью куда попало.
Круглов попытался отбиваться – так же беспорядочно и суматошно. В какой-то момент он даже перехватил руку Данилина в запястье, но сделал это слишком поздно. Кровь уже брызнула фонтанчиками из проткнутой в нескольких местах шеи, Круглов захрипел, отпустил руку Данилина и задергался в конвульсиях.
Поняв, что с врагом покончено, Павел откатился в сторону. Лежа на животе, пошарил по земле рукой – и наткнулся на свой шлем с гранатами. Сделал он это очень вовремя.
Из-за угла кафе внезапно появилась человеческая фигура. И хотя уже сильно стемнело, на фоне освещенной фонарями набережной Данилин разглядел на голове неизвестного защитный шлем. Омоновец, которого Круглов привел с собой для поддержки? Или торовец?
Павел отчетливо, пусть и без деталей, видел силуэт бойца – омоновца или торовца в данной ситуации не имело принципиального значения. А вот сам он лежал в тени, отбрасываемой стеной кафе, и данное обстоятельство спасло его от неминуемой смерти.
Боец, всматриваясь в темноту, потерял несколько секунд. Павел же за это время: вытащил из шлема гранату; при помощи правой руки – к ней помаленьку возвращалась чувствительность – освободил чеку; и, продолжая лежать на боку, метнул гранату в сторону неопознанного врага.
Метнул не особенно удачно. Граната полетела низко, как летит бита при игре в городки, да еще и по дуге. Но главную задачу выполнила – упала и взорвалась за спиной противника.
Тот все же успел дать очередь, заметив подозрительное шевеление. При этом даже успел прицелиться. Более того – попал! Однако по иронии судьбы выстрелил неизвестный в Круглова, продолжавшего дергаться в агонии. Данилин же втиснулся всем телом в землю, распластавшись на ней, как плоский бумажный солдатик. Поэтому стальные шарики – именно они засыпаются в осколочный чехол гранаты DM 51 – просвистели где-то над ним.
А вот неизвестному бойцу не повезло. Да и как может повезти, когда ручная противопехотная граната взрывается в пяти-шести шагах от тебя? А в ней – на секундочку – шесть с половиной тысяч круглых кусочков стали, разлетающихся с огромной скоростью и норовящих разодрать тебя в клочья?
Недобрая сотня, а то и больше, этих шариков досталась неудачливому бойцу со всеми вытекающими последствиями. Взрывной волной его швырнуло на угол кафе, а осколки посекли незащищенные броней ноги, превратив их в кровавое месиво. В итоге он рухнул на керамическую плитку, покрывавшую площадку около кафе и завопил благим матом.
Под это шумовое сопровождение (что может быть духоподъемней воплей тяжелораненого врага?) взбодрившийся Данилин прополз несколько метров… и наткнулся на тело Зины. Девушка лежала ничком в том самом положении, каком упала, скошенная пулеметной очередью. Лежала, не шевелясь, не издавая ни звука.
Первым делом Павел перевернул Зину лицом вверх и стянул с ее головы шлем. Глаза девушки были закрыты. Нагнувшись совсем близко, Данилин уловил еле слышное дыхание. На всякий случай нащупал артерию на шее. Да, Зина была жива. Но, как бы не цинично это прозвучало, в какой степени жива?
Павел провел рукой от плеча до лодыжки девушки и проделал маршрут в обратном направлении по другой ноге. Крови он не ощутил. Пулевых ранений нет? – подумал Павел. Только сильная контузия и болевой шок? Не факт. Пули могли в некоторых местах пробить бронезащиту и войти в тело. Чтобы все проверить, надо снять бронежилет.
Но осмотреть Зину до конца Данилин не успел, потому что вынужденно отвлекся на очень опасное обстоятельство. В лихорадочной горячке последних событий – а прошло с момента, как он очнулся, не больше полутора-двух минут – он не заметил, что стрельба почти прекратилась. Почти, так как рядом раздалась короткая очередь. И вой раненого бойца сразу оборвался.
Данилин не соединял эти два события в последовательную цепочку. Он среагировал на самое важное – совсем близко находится вооруженный человек. И через несколько секунд он может очутиться здесь.
К счастью, рядом с телом Зины лежала винтовка М16 – та самая, которую девушке отдал Тимофей. Данилин схватил оружие, шустро дополз до ближайшего дерева и залег около него. Он следил за углом кафе, решив, что враг должен появиться именно там. Но ошибся.
Вооруженный человек и на самом деле появился. Однако не из-за угла здания, а значительно левее, выскользнув, словно тень, из-за беседки. Павел засек движение боковым зрением и тут же перевел ствол винтовки в этом направлении. Но не выстрелил, задержав палец на спуске в последнее мгновение. И для того имелось сразу несколько причин.
Во-первых, до «мишени» было далековато, около пятидесяти метров. Вот Павел и подумал – пусть подойдет поближе, меня ведь тут, под деревом, практически не видно.
Во-вторых, человек не бежал, а передвигался достаточно медленно для подобной экстремальной ситуации – оглядываясь, присматриваясь и, наверняка, прислушиваясь. Как будто был уверен, что ему ничего особенно опасного не грозит. И эта непонятная уверенность сбила Павла с толку. Чего это он такой спокойный? Не хочет шевелить ластами? Ну так нашим лучше. Прицелюсь, как следует, и завалю с десяти шагов.
В-третьих – это обстоятельство стукнуло в голову Данилина в последнюю очередь – в фигуре незнакомца присутствовало что-то знакомое. А именно – что-то от громадной обезьяны, немного неуклюжей и громоздкой, и в то же время на удивлении легкой и проворной.
И едва в мозгу Павла всплыло это сравнение – «как обезьяна», наступило «в-четвертых». Он понял, что видит Тимофея. Или Тима. Или Дракулу. Облегченно выдохнул. И неожиданно для себя улыбнулся. Нельзя сказать, что Данилин обрадовался. Но отчаянье сменилось надеждой.
Встать во весь рост он, тем не менее, не решился. Как и кричать что-то вроде: «Эй, Тимоха, привет! Это я, Павел!» Черт его знает, как на такое мог отреагировать диковатый, в общем-то, приятель Зины. Еще возьмет да и пальнет сдуру.
Тимофей между тем приблизился к полосе зеленых насаждений и, остановившись, стал вглядываться в темноту. Затем, приложив ко рту ладонь, негромко позвал нараспев:
– Зии-наа, Зии-наа… Зии-наа, ээ-тоо Ти-им… Зии-наа…
Помолчав, тяжело вздохнул – так, что даже Данилин расслышал – и позвал:
– Паа-вееел, Пааа-веел… Ээ-тоо Тиим…
Тут уж Данилин не стал затягивать «концерт». Откликнулся сразу и четко:
– Я слышу, Тим! Слышу! Я здесь!
Затем с трудом поднялся, держась одной рукой за ствол дерева. Боль отдавалась по всей спине, но это являлось лишь частью проблемы. Только сейчас, встав на обе ноги, он почувствовал боль в правом бедре – не очень резкую, зато жгучую.
Ощущение сырости возникло еще раньше, но тогда Павел подумал, что немного намочил джинсы на сырой после дождика земле. Сейчас, проведя ладонью по бедру, он понял, что дело не в сырости. Черт! Когда же его зацепило? Неужели Зина все-таки задела своей длинной очередью?
Между тем Тим быстро приблизился к нему и спросил:
– Где Зина?
– Здесь, – Павел показал рукой. – В нее стреляли.
– Жива???
– Жива. Но без сознания. Думаю, пули задержал бронежилет. Надо его снять.
– Я понял. А ты как? Ты не ранен?
– Кажется, зацепило чуток бедро. Думаю, пустяк.
Тим опустился около Зины на колени и начал расстегивать ремни бронежилета.
– Ты уверен, что на нас никто не нападет? – спросил Данилин.
– Сейчас – нет, – лаконично отозвался Тим. – Помоги. Сможешь подойти?
– Смогу.
Подволакивая раненую ногу, Данилин подошел к Зине и присел рядом. Тим немного приподнял девушку, придерживая ее за затылок и плечи, а Павел стянул с нее бронежилет. Сразу же ощупал спину, потом провел ладонью по бокам.
– Ну что? – с нетерпением спросил Тим.
– Кажется, в одном месте есть кровь, – ответил Павел, поднеся к лицу ладонь. – Немного. Наверное, одна пуля все же пробила защитный слой и вошла в тело.
– Глубоко?
– Вряд ли глубоко. Но все равно плохо. У нее наверняка образовались гематомы и могло открыться внутренне кровотечение.
– Куда вообще попали пули?
– Похоже, немного выше поясницы и бедра.
– Перевязка поможет? У меня есть бинты и кое-какие медикаменты.
Павел задумался на несколько секунд.