Бормоча под нос, Шмутко подошел к белому медицинскому шкафу со стеклянными дверцами, открыл их, и достал из коробки ампулу. С другой полки взял одноразовый шприц. Сняв с ампулы пробочку, выкачал содержимое ампулы шприцом. И вернулся к дивану.
– Сейчас, сейчас…
Зина продолжала лежать на боку, не шевелясь, с безвольно поникшей головой. Профессор рывком перевернул ее на живот, задрал короткий подол юбки, приспустил трусики и, не церемонясь, резким движением воткнул иголку шприца в ягодицу. Садистки причмокивая, медленно ввел препарат, вытащил иголку и, шлепнув ладонью по ягодице, злорадно объявил:
– Теперь ты у меня даже не дернешься. Не хотела добром, получай силком. Тоже мне, целка, еще ломаться надумала…
Он не довел до конца свой многообещающий монолог. На столе требовательно и тревожно загудел красный телефон. Чертыхнувшись, профессор торопливо подошел к столу и, подняв трубку, произнес:
– Шмутко слушает.
– Здравствуйте, профессор, – по-английски отозвался скрипучий женский голос. – Вам необходимо срочно прибыть на совещание в головной офис.
– Совещание? – также по-английски недоуменно протянул Шмутко. – Но, госпожа Зильберт, уже… практически ночь.
– Это не имеет значения. Совещание проводит сэр Лансерт. Мы ждем вас через двадцать минут.
Шмутко заторможено опустил трубку, в которой раздавались короткие гудки. Несколько секунд задумчиво, со злым и одновременно растерянным выражением на лице, смотрел на стену перед собой. Потом включил селектор и рявкнул:
– Срочно ко мне! Вдвоем.
Он что-то быстро записывал в толстом журнале, когда в кабинет без стука зашли двое рослых мужчин в темно-зеленой униформе – штанах и просторных рубашках с многочисленными карманами. Зашли и молча встали у порога.
– Вот что, парни, – сказал профессор. – Заберете ее, – он мотнул головой, указывая на Зину, – и отнесете в бокс С2. Задача ясна?
– Ясна, но… – глухим басом отозвался один из санитаров. – Там же этот урод, Дракула.
– Я знаю, что там Дракула, – сухо заметил Шмутко. – Это как раз то, что нам надо. И запомните. Если вдруг эта девка начнет орать – ну, случится там чего-то – бокс не открывать, ничего не предпринимать.
– А если он ее на лоскуты порвет? Он же псих.
– Я сказал – ничего не предпринимать. Ясно?
– Ясно.
– Выполняйте. – Профессор ткнул пальцем в сторону Зины и злорадно усмехнулся.
Шмутко был мстителен. И не примитивно, как какое-нибудь убогое тупое быдло, а изощрено мстителен, как и положено творческому человеку с тонкой психической конструкцией и выдающемуся ученому. По крайней мере, именно к людям такого типа без ложной скромности относил себя сам профессор.
Он обозлился на Зину. И ему очень понравилась идея подсунуть девушку отмороженному Дракуле. Пусть строптивая девица на собственной шкуре почувствует разницу между утонченным интеллектуалом и сумасшедшим мужланом со звериными инстинктами.
В том, что Дракула балансирует на грани между человеческой и животной сущностью, Шмутко не сомневался. Собственно, он и придумал безымянному пациенту, доставленному в лабораторию из психиатрической клиники, такую говорящую кличку. И не без оснований.
Диагноз «ретроградная амнезия» с подозрением на сопутствующую параноидную шизофрению этому очень странному гражданину поставили в клинике местные эскулапы. Его нашли в лесу в бессознательном состоянии, а когда привели в чувство, то зафиксировали неприглядную картину. Гражданин был очень необщителен, почти ничего не помнил, включая собственное имя, страдал галлюцинациями и ночными кошмарами. А когда пытался что-то вспоминать, то нес натуральный бред.
Например, заявлял о том, что на планете случилась ядерная катастрофа, почти все люди вымерли, а Россия заселена мутантами и прочими монстрами. И он очень удивлен тем, что не видит этих монстров в клинике – не иначе как у него с головой временный непорядок. Представляете?
В общем, законченный псих. Лечащий врач выдвинул версию о том, что амнезия могла спровоцировать у пациента своеобразное раздвоение личности. Он не просто забыл прошлое, а заместил собственные воспоминания историей некоего литературного или киношного персонажа, а то и сразу нескольких. В результате в больном мозгу сварилась чудовищная каша из разных фантастических сюжетов – отсюда бредовые рассуждения о ядерной войне и прочая чушь в жанре постапа. Впрочем, речь шла лишь об оригинальной версии, не успевшей обрести серьезной доказательной базы.
Больной провел в клинике около месяца без существенных подвижек к лучшему в своем состоянии. Зато, обладая громадной силой и высоким болевым порогом, он был склонен к внезапным вспышкам гнева, что доставляло персоналу очень большие хлопоты. Вот почему главврач с легким сердцем избавился от проблемного пациента, как только поступило соответствующее предложение из концерна.
Предложение, естественно, подкрепляла крупная сумма в иностранных дензнаках, но это уже малосущественные детали. Существенным являлось то, что неизвестный сумасшедший гражданин без роду, племени, имени угодил в чуткие руки профессора Шмутко. И вскоре обрел имя. Точнее, прозвище.
Это случилось после того как профессор, исследуя возможности нового «кролика», провел увлекательный эксперимент. Подопытного четыре дня не кормили, давая в день по кружке воды, а затем запустили к нему в бокс пятерку таких же озверевших от голода и жажды пятнистых гиен. Для пущего драйва каждой из гиен перед схваткой впрыснули по несколько кубиков адреналинового «коктейля».
Шмутко и Гавел, наблюдавшие за экспериментом через стекло, ожидали увидеть ожесточенный поединок не на живот, а на смерть. Однако их надежды не оправдались. «Кролик» прикончил всех гиен в течение одной минуты, проявив не только огромную силу, но и поразительную сноровку, а также стоическое отношение к боли. Убив злобных хищников, победитель буквально оторвал одной из гиен голову, напился теплой крови, затем разодрал животному брюхо и быстренько съел сердце и печень.
– Прямо Дракула какой-то, – в ошеломлении прошептал профессор, глядя на окровавленную физиономию подопытного. И прозвище мгновенно прилипло.
Позже Шмутко около десяти раз пересмотрел видеозапись невероятной схватки и каждый раз шептал в невольном восхищении:
– Да, настоящий Дракула. Просто монстр.
Беседуя потом с Дракулой, профессор поинтересовался:
– Ну как тебе сырое мясо гиен? Не противно было?
– Вполне съедобное, – без эмоций пробурчал тот. – Мне и похуже попадалось.
– Это когда же? – оживился Шмутко.
– После ядерной войны. Со жратвой у нас очень туго было.
– Ага, – сказал профессор. – Ну, тогда понятно.
Невзирая на бредовые рассуждения и признаки распада личности, профессор по-своему уважал Дракулу и даже испытывал к «недочеловеку» и «монстру» определенную симпатию. Поэтому решение отдать ему Зину родилось хотя и спонтанно, но опиралось на определенные предпосылки.
«Пусть развлечется и выпустит пар, – подумал Шмутко. – Он ведь бабу неизвестно когда последний раз в руках держал. А коли замучает ее до смерти, так стерве и надо. Спишу на издержки – наука требует жертв».
Глава втораяОтсчет убийств
Пока что события разворачивались по плану Павла. Он поймал машину частника и отправил Лизу домой. Но еще до этого получил очередное подтверждение своим подозрениям. Пока Данилин голосовал на тротуаре, бордовый джип покинул свою стоянку, выехал со двора и припарковался на улице в сотне метрах от места, где в тот момент находились Павел и Лиза.
Данилин расценил этот незамысловатый маневр следующим образом. Неизвестные соглядатаи занервничали, когда «клиент» не захотел подниматься в квартиру, и увидев, что он ловит машину, побоялись упустить его из вида. Поэтому и переместили свой автомобиль на улицу. И не абы как, а просчитав возможное направление движения Павла – по стороне улицы, на которой тот голосовал.
Решение было, в принципе, грамотным – иначе можно и проворонить объект слежки – но в то же время и наивным. Потому что исходило из предположения, что «клиент» ничего не заподозрил. Но Данилин засек слежку намного раньше, поэтому все последующие ходы и маневры противника просчитывались им наперед и были, как на ладони. Он знал о джипе и о том, что за ним по пятам следует «топтун». Оставалось лишь правильно распорядиться накопленной информацией.
Отправив Лизу на частнике, Павел взял паузу. Он зашел в круглосуточный магазин, купил сигареты и зажигалку, потом демонстративно закурил около крыльца. Хотя и завязал с куревом около года назад после тяжелого ранения.
Данилин размышлял.
Он мог бы сесть в свою машину, чтобы оторваться от преследователей. Но кардинально такое действие ничего бы не изменило. Наоборот. Враги поняли бы, что он засек слежку, и стали бы действовать хитрей. А он пока что не имеет ни малейшего представления о том, кто они, и кто за ними стоит.
Пойти наконец-то домой – что являлось естественным поступком после прощания с девушкой – он тоже не мог. Это было равнозначным тому, чтобы добровольно сунуть ногу в капкан.
И бесцельно прогуливаться по улицам и дворам практически в ночное время он тоже не мог. Это выглядело бы странным и наверняка навело бы соглядатаев на подозрения. Они уже и так должны ломать голову. Мол, чего мужику надо? Привез домой девку, а заводить в хату не стал и отправил куда-то. Импотент, что ли? Или просек чего?
Следовало продумать какой-то надежный маневр, однако он упорно не хотел приходить в голову. И тут Павла осенило! – не исключено, что при помощи давно не употребляемого никотина. «Позвоню ка я пока Зине, – подумал он, – раз уж она просила с ней связаться. А если не ответит, все равно изображу разговор. После чего мои действия получат мотивацию для наблюдателей».
Телефон Зины не отвечал, точнее, находился вне зоны доступа. Павел подержал трубку около уха, произнес несколько фраз, имитируя разговор, и направился к соседнему дому. Смысл его маневра заключался в следующем.