Вероник Сальман повернулась к ней.
— Пенелопа, я не знала, что делать. У меня была фотография, я подумала о вас, о человеке, который сможет узнать людей в ложе. Вы способны понять, как важно, что Агата аль-Хайи покупает оружие, ведь вы бывали в Дарфуре, у вас есть там связи, вы — борец за мир и…
— Но вы ошиблись, — перебила Пенелопа. — Вы послали фотографию не тому человеку. Я знала про Агату аль-Хайи, но понятия не имела, как она выглядит.
— Я не могла отправить снимок ни в полицию, ни в редакцию какой-нибудь газеты, они бы не поняли, что это значит, насколько ценна эта фотография. Им бы понадобилось объяснение, а я не могла объяснить, в моих обстоятельствах об этом и думать было нечего, потому что одно я уяснила точно — фотография ни в коем случае не должна быть связана со мной. Поэтому я отправила ее вам. Я хотела избавиться от нее и знала, что никто никогда не сможет раскрыть, что я имею к ней отношение.
— Но сейчас вы сами именно это и сделали, — заметил комиссар.
— Да, потому что я…
— Почему? Что вас заставило раскрыть себя?
— Я уезжаю из Швеции и должна…
Она замолчала, уставившись на свои руки.
— Так что случилось?
— Ничего, — всхлипнула она.
— Расскажите, нам можно.
— Нет…
— Это не опасно, — подбодрила Сага.
Вероник вытерла слезы и подняла голову:
— Понтус позвонил мне из нашего летнего дома. Он плакал и просил прощения. Не знаю, что он имел в виду, но он сказал, что сделает все, чтобы не дать кошмару сбыться.
91Последний выход
Лодочка из лакированного красного дерева тихо скользила по озеру Мальмё, скрытая длинным мысом. С востока дул ветерок, приносивший с ферм слабый запах навоза. Понтус Сальман взялся за весла, но лодка все равно делала не больше ста метров в час. Сальман пожалел, что не прихватил с собой что-нибудь выпить, хотя и знал, что застрелиться — дело долгое.
На коленях у Сальмана лежал дробовик.
Слышался только плеск воды о корпус лодки и слабый шум — это ветер шевелил листья деревьев.
Сальман ненадолго прикрыл глаза, несколько раз вздохнул, открыл глаза и упер дробовик прикладом в пол, зафиксировав его в деревянной решетке. Взялся за нагретое солнцем дуло и попробовал направить его себе в лоб.
При мысли, что его голову разнесет на куски, Сальмана замутило.
Руки настолько тряслись, что пришлось немного подождать. Сальман собрался и на этот раз приставил дуло к сердцу.
Ласточки теперь летали низко, охотясь за насекомыми прямо над водой.
Ночью наверняка будет дождь, подумал он.
По небу протянулась белая полоска — пролетел самолет. Понтус снова задумался о своем кошмаре.
Озеро вдруг стало темным, как будто вода почернела изнутри.
Сальман опять взялся за дробовик и сунул дуло в рот, почувствовал, как оно скребет по зубам, ощутил вкус металла.
Он уже тянулся к спусковому крючку, как вдруг услышал шум автомобиля. Сердце затрепыхалось, в мозгу пронеслись самые разные мысли, однако Сальман понимал, что это жена — только она знала, что сейчас он здесь.
Он снова отложил оружие, ощутил, как пульс гудит во всем теле, почувствовал, что его бьет дрожь. Попытался рассмотреть что-нибудь между деревьями, росшими перед домом.
По тропинке к дому шел какой-то мужчина.
Понтус мгновенно сообразил, что это тот самый комиссар, который приходил к ним в офис и показывал фотографию, сделанную Вероник.
Когда Сальман узнал его, в груди поднялось совершенно новое волнение. Скажи, что еще не поздно, то и дело думал он, гребя к берегу. Скажи, что еще не поздно, скажи, что мне не придется заживо оказаться в своем кошмаре. Скажи, что еще не поздно.
* * *
И все же Понтус Сальман не стал приближаться к домику. Весь белый, он только потряс головой, когда Йона Линна попросил его подойти. Он не стал вылезать на берег, просто развернул лодку носом к озеру.
Йона уселся на треснувшую, выбеленную солнцем деревянную лавку довольно далеко от домика. Трава и листья деревьев на берегу дышали теплом, мягко плескалась вода.
— Чего вы хотите? — испуганно спросил Понтус.
— Я только что говорил с вашей женой, — спокойно ответил Йона.
— Говорили?
— Да, и я…
— Вы говорили с Вероник? — встревожился Понтус.
— Мне нужны ответы на кое-какие вопросы.
— Времени нет.
— Здесь спешить некуда, — заметил Йона, поглядывая на дробовик в лодке.
— Что вы уже знаете? — вяло спросил Сальман.
Весла мягко покачивались на воде.
— Что оружие, которое продавали Кении, должно пойти в Судан.
Сальман промолчал.
— Что тот снимок в ложе сделала ваша жена.
Понтус сидел, уставившись в дно лодки. Он поднял упавшие весла; по рукам потекла вода.
— Я не могу отменить сделку, — угрюмо сказал он. — Я слишком торопился, мне нужен был заказ…
— И вы подписали контракт.
— Все выглядело бы идеально, даже если бы раскрылось. Можно было бы стоять на том, что мы действовали, не подозревая ничего дурного, никто не оказался бы виноват.
— Но все пошло не так.
— Да.
— Я решил подождать, не брать вас сразу…
— Потому что у вас не хватало доказательств.
— Я пока не разговаривал с прокурором, — продолжал Йона. — Но думаю, что можно смягчить вам наказание, если вы согласитесь свидетельствовать против Рафаэля Гуиди.
— Свидетельствовать! Еще чего! Я не собираюсь свидетельствовать, — отрывисто проговорил Понтус. — По-моему, вы не поняли. Я подписал особенный контракт. Не будь я таким трусом, давно бы уже сделал, как Пальмкруна.
— Если вы выступите свидетелем, полиция защитит вас.
— Пальмкруне повезло, — прошептал Понтус. — Повесился. И теперь подписать разрешение на экспорт должен другой директор. Пальмкруна стал неинтересен Рафаэлю, и кошмар сбылся…
На безжизненном лице Сальмана вдруг расцвела улыбка. Глядя на него, Йона подумал, что Пальмкруне не так уж повезло. Его кошмаром, вероятно, была смерть сына.
— Психолог уже едет. Она попробует убедить вас, что самоубийство — не выход…
Сальман стал отгребать от берега.
— Понтус, мне нужны ответы! — крикнул Йона. — Вы сказали, что нынешний директор Агентства должен подписать разрешение на экспорт, но что случится, если он откажется? Может же он просто отказаться подписывать контракт Паганини? Может?
Сальман прекратил грести, лодка продолжала скользить вперед, весла упали в воду.
— Может, конечно, может, — спокойно ответил он. — Но не захочет…
92Разоблачение
Акселя разбудил далекий телефонный звонок. Аксель заснул возле вспотевшей Беверли только под утро.
Теперь он смотрел на ее юные черты и снова видел Грету, ее рот, ее веки.
Беверли что-то прошептала во сне и перевернулась на живот. Аксель почувствовал, как при виде ее маленького хрупкого тела, ее отчаянно юного тела в нем поднимается волна болезненной нежности.
Он сел в кровати и потянулся за тонкой книжкой, «Аварией» Дюрренматта, как вдруг в дверь спальни постучали.
— Подожди, — попросил Аксель, но Роберт уже входил в комнату.
— Я подумал, что ты проснулся, — начал он. — Нужно твое мнение насчет нового инструмента, который я…
Брат внезапно замолчал — он увидел Беверли.
— А-аксель, — заикаясь, проговорил он. — Это как понимать?
Его голос разбудил Беверли. Увидев Роберта, она спряталась под одеяло. Аксель встал и набросил халат, однако Роберт уже пятился назад, к двери.
— Да ты, — тихо бормотал он, — ты…
— Это не то…
— Так ты что, спишь с ней? — Теперь Роберт почти кричал. — С больной девочкой?!
— Я сейчас объясню! — Аксель пытался перебить брата.
— Негодяй! — прошипел Роберт и оттолкнул Акселя.
Тот потерял равновесие, взмахнул руками и опрокинул лампу. Роберт попятился прочь из спальни.
— Подожди. — Аксель пошел за ним. — Я понимаю, как это выглядит, но ты ошибаешься. Можешь спросить…
— Я отвезу ее в полицию, — нервно бормотал Роберт. — Никогда не думал, что ты…
Брат осекся от возмущения, глаза наполнились слезами.
— Я не педофил, — вполголоса сказал Аксель. — Пойми, пожалуйста. Мне просто приходится…
— Тебе просто приходится использовать ребенка, — оборвал его Роберт. У него был ошарашенный вид. — Ты пользуешься человеком, о котором обещал заботиться и которого обещал защищать.
Аксель прошел в салон, встал перед ним. Роберт тяжело сел на диван, посмотрел на брата и заговорил, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Аксель, ты же понимаешь, что я должен отвезти ее в полицию.
— Да. Понимаю.
Роберт избегал смотреть на брата; он провел рукой по губам, вздохнул.
— Лучше сделать это сразу.
— Я ее приведу. — Аксель скрылся в спальне.
Беверли улыбалась, сидя в кровати, и шевелила пальцами ног.
— Одевайся, — серьезно сказал Аксель. — Поедешь с Робертом.
Когда он вернулся в салон, Роберт немедленно поднялся.
— Оставайся дома, — тихо сказал Роберт.
— Ладно, — шепнул Аксель.
Через несколько минут вошла Беверли в джинсах и футболке. Она не накрасилась и выглядела еще более юной, чем всегда.
93Гибель Греты
Роберт вел машину молча. Он осторожно остановился под светофором и ждал, пока загорится зеленый.
— Мне так стыдно перед тобой, — вполголоса сказал он. — Мой брат обещал помочь тебе с жильем, пока ты не получишь место в общежитии. Не понимаю. Я никогда не думал, что…
— Аксель не педофил, — тихо проговорила девушка.
— Не надо его оправдывать, он этого не заслужил.
— Он меня не трогал, а то, о чем ты думаешь, он никогда не делал.
— А что он тогда делал?
— Обнимал меня.
— Обнимал? Ты же сказала…
— Обнимал меня, чтобы уснуть, — пояснила Беверли своим тонким голоском.
— В каком смысле?
— Это совсем не противно. Во всяком случае, мне так казалось.
Роберт вздохнул и предупредил, что ей придется обо всем рассказать полицейским. На него снова накатило болезненное отчаяние.