Звали его Максимом, по фамилии Молодцов, рядовой, приехал с товарищем за боеприпасами — батарея достреливает последние снаряды. Держался он молодцевато (в соответствии с фамилией), без следов уныния и трагизма (таких тоже достаточно), говорил — будто монету чеканил. На груди автомат — трофейный АК-12. Где раздобыл, спрашивать не стали: и так понятно, на дороге не валяются. Поговорить по большому счёту и не удалось: спешил на позиции. Только и успел передать привет маме — он один у неё, поздравил земляков с Новым годом.
Хотелось его обнять, сказать что-то тёплое и проникновенное, но от нахлынувшего чувства горло перехватило и зашёлся в кашле. Сентиментальным становлюсь, а это уже признак старости. Хотя и у Миши Вайнгольца глаза заблестели, и Саня полез за сигаретами.
— Береги себя, парень… Будь осторожен…
— Ну это уж как Бог даст. Не прятаться же за спины?
Он поправил автомат, встал одной ногой на подножку, ловко забросил себя в кабину, улыбнулся и махнул рукой.
Машина уже отошла на сотню метров, когда прибежал Володя с пакетом конфет:
— Эх, не успел… — Он в отчаянии махнул рукой.
— Что поделаешь, бывает… Он вернётся, обязательно вернётся, и тогда угостишь… — утешали мы его и верили, что опять непременно встретимся.
Гружёный КамАЗ тяжело лопатил грунтовку, а мы смотрели вслед уходящей машине и желали возвращения Максиму. Возвращения домой. С Победой.
Сегодня очередной чин эдак снисходительно бросил: покатались, мол, так каждый сможет за казённый счёт. Ну не бить же каждую мерзость в морду, хотя промахнуться невозможно: широченным масляным блином солнце застит. Поэтому сегодня короткий «материальный» отчёт о поездке. Кстати, «Соболь» принадлежит на праве собственности нашему товарищу Владимиру Некрасову. Все расходы (горючее, питание, проживание) — за наш счёт. Ремонт тоже. Прошлый раз у «тойоты» Сергея Волосатого вышел из строя вариатор. Цена ремонта — о-го-го! Это что касается «за казённый счёт».
На предложение «покататься» с нами за наш счёт чин кисло скривил лоснящуюся рожу и сказал, что у него дела государственной важности и болтаться по заграницам у него времени нет. Заграница — это линия фронта. Дубай, откуда он вернулся месяц назад, явно не заграница — родной дом. Мерзость.
Отвозили собранную гуманитарку, что не вошла в предыдущий «конвой», собранную: курянами — поисковым отрядом «Высота» (командир Владимир Некрасов), десантурой, фондом «Неравнодушные», фондом «Никто кроме нас», Курским подразделением «Полк Марго» ООО «Вече» — всё Виктор Носов; белгородцами — Белгородским региональным отделением СП России, Е. В. Сафроновой (собирает со всей России!), москвичкой О. А. Будиной (актриса, лауреат Госпремии России). Наверняка кого-то запамятовал, но вы уж не взыщите.
О загруженности «Соболя» можно судить по фото пассажирского отсека: осталось место на одного, остальное (не считая багажного отсека) заполнено до потолка. Пятьсот километров с постоянным «наездом» коробок на голову — удовольствие не ахти, но цель оправдывает средства доставки.
39-й госпиталь — десантный, Тульской 106-й, и это только часть привезенного: пока Миша Вайнгольц изготовился к съемке, полдюжины упаковок уже унесли. Привычный ритуал у него перед съемкой — неторопливо и вальяжно покинуть кабину, достать фотокамеру (видео), выкурить сигаретку, флегматично выслушать в свой адрес нелестные выражения по поводу оперативности и получить тычок, после чего поднести камеру к бесстыжим очам и нажать спуск. И так каждый раз, но всё равно мы его любим, потому и едем только с ним.
Привезли средства гигиены и медикаменты по заранее согласованному списку заодно и для 31-го госпиталя. А медпрепараты, переданные Ольгой Александровной Будиной, пошли прямиком в воюющее подразделение спецназа. Другим «спецам» передали спальники, карематы, генератор, письма детей, новогодние подарки. К сожалению, не удалось сделать чёткие фото в другом подразделении — была дождливая ночь, что сказалось на качестве съемки. Зато ребята были искренне счастливы, получив антидроновое ружьё.
Те двое суток, что выпали на отдых между поездками, пошли на обеспечение челябинцев антидронами (Вячеслав из Челябинска, а организатор гуманитарки Андрей Васильевич Терехов из Оренбурга, чтобы успеть к назначенному часу в Ровеньках, пришлось выезжать в четыре часа утра), на приобретение цифровых раций, термобелья, гостинцев для детей. Так что двое суток на «восстановление» оказалось ничтожно мало.
Прошлый раз отвозили ёлку (высота два с половиной метра) и три короба игрушек для Луганского детского реабилитационного центра — подарок Дениса Мусаева и Станислава Васнецова (ООО «Движение»), маскировочные сети, масккостюмы и прочее от Елены Викторовны Сафроновой, трубы разведчиков от Светланы Владимировны Горбачёвой и ещё четыре сумки, средства гигиены, медикаменты, носки и прочее от Союза писателей, что-то от Жени Бакало, от Виталия Писанкова и бог знает от кого. Будьте великодушны и простите, если кого-то не упомянул.
Ну вот, кажется, и всё по гуманитарке. А что касается «покататься», так милости просим. Встречали за «лентой» челябинцев, оренбуржцев, воронежцев, москвичей, белорусов, вологжан и даже тюменцев (трое суток в одну сторону). А ещё встречали псковичей, туляков, саратовцев, питерцев. Короче, со всей страны. Говорят, что ездят и белгородцы. Так что в добрый путь, земляки! Родина в опасности, и если не мы, то кто?!
Позавчера вечером попросили помощи в разгрузке фур: пришли, как всегда, неожиданно и несогласованно с получателем. У нас ни складов, ни рабочих рук, но помогать-то надо! Форс-мажор, потому бросил инфу в ТГ с надеждой, что найдутся же добрые люди. Сразу же откликнулся добрый Дед Мороз — Геннадий Тимофеевич Алёхин: подставил надёжное плечо. Вот уже два «разгрузчика» есть. Двое — это не один в поле воин, это уже почти взвод, а если четверо — целый батальон. Помните, у Соболева «Батальон четверых»?
Утром позвонила Снегурочка — Вера Петровна Кобзарь: готова разгружать фуры. Есть ещё женщины в русских селеньях! Откликнулись Женя Бакало и Миша Вайнгольц, который привёл росгвардейцев и курсантов клуба. Отозвался комбат — пятеро бойцов оказались весьма кстати. Друзья из Ракитного предложили свою помощь. Вот и собралось почти два десятка добровольцев — совсем немало, к тому же наглядная связь поколений: старшему — шестьдесят семь плюс, младшему — пятнадцать. Причём среди курсантов было три девочки, которые стояли на разгрузке в цепочке от начала до конца. Ненадёжными, как всегда, оказались всякие суперпатриотичные ветеранские организации. Разгрузить две фуры-длинномера — это не фунт изюма, тем более в рекордный срок — всего за три часа! Без стенаний, с шуточками-прибауточками, иногда с матерком, но сделали!
Теперь еще одна проблема — переправить всё за «ленту». Но лиха беда начало — справимся с Божьей помощью и с такими вот ЛЮДЬМИ слова и дела! Нас много, и мы едины! И никто, кроме нас!
Сегодня отвез вертолётчикам ПНВ[106], рации, планшет в другой город, а уже к вечеру для них же передал здесь три с лишним десятка сапог (минимальная температура от –15 до –45 °C) и семнадцать спальников. Конечно, совсем немного, но для подразделения аэродромной охраны на первых порах закроет потребность. Не просили, стеснялись, но в разговорах проскользнуло, что беда с одеждой — зимнее обмундирование и обувь покупают на рынке, разное по качеству и расцветке, вот и выглядят партизанами Ковпака. А ведь совсем немного-то и требуется, под сотню комплектов всего, которые наше заботливые тыловики из минобороны не поставили и поставлять не собираются до весны. Ну что ж, будем собирать теперь и на бушлаты тоже.
Кстати, сколько по госконтракту минобороны стоит простое цинковое ведро? Чуть под стол не свалился, когда сказали, что восемь тысяч рублей. Восемь тысяч! Стратегическое! Нано-ведро! В магазине в десять раз дешевле. А берцы? В магазине пять тысяч шестьсот рубликов, чиновники закупают по шестнадцать тысяч. Ну и так далее, и в том же духе. Но это так, к слову. Не считайте это критикой минобороны. Ни в коем случае! Это восхищение греховной человеческой алчностью! И наказуемой!
Донбасс — это всегда обретение. Силы духа. Уверенности. Новых друзей. По дороге в ЛНР ворчал и весьма нелестно отзывался о происходящем. Были к тому основания: знания умножают печаль.
В лесу под Кременной слушал командира, и на душе теплело. Молод, энергичен, умничка. Ориентируется мгновенно, принимает решение молниеносно, результаты — докладываются тут же: накрыли, уничтожили, захватили. Восхищается своими танкистами (приданными, по факту не его): выходят на сближение до трёхсот метров, точный выстрел, взрыв, горящий БТР, мгновенный уход. Снайперы, каких поискать. Отважные без меры и до безрассудства. Просит: напиши о них, сними видео, дам сопровождение в траншею, только расскажи.
Смотрю на него: шутит? Или сбрендил? Да вроде нет, серьёзно говорит и почти умоляюще. То, что какого-то там военкора укокошат, его не волнует. Главное, что будет написано о его ребятах. Спрашиваю: если накроют, то кто расскажет-то? Пожимает плечами: отказываешься? Отказываться нельзя, но особого желания лезть в пекло всё-таки нет. Вздыхает: ладно, ты своё уже получил, и обещает организовать встречу не в траншее, а чуть поближе. Замётано, следующий приезд всё сделаю, только кого же в операторы взять?
Примчались разведчики, доложили, бросился к планшету, и через минуту приказ полетел в эфир. Еще через пять обратный доклад: уничтожили. Для проверки поднял БПЛА: стопроцентное подтверждение. Губы тронула улыбка: молодцы, мужики, теперь пощупайте мне вот эту опушку. Разведчики развернулись на одном каблуке и мгновенно растворились в сетке нудного дождя. Из машины высовывается начштаба и сообщает: приказ прекратить огонь с полуночи 6-го и до 8-го числа. Командир нажимает тангенту и усмехается: огонь прекратить, работать в обычном режиме. В обычном — значит, за линией фронта разведпоиск, работа в «ножи», захват пленных. А наверху пусть умиляются тишиной и молчанием арты — спецуха знает, что делать.