Во-вторых, это достаточно замкнутая структура, в которой культивируются личные качества лидера независимо от прошлых заслуг, играющие доминирующую роль в карьерном росте. Культивируется дух преодоления — себя, страха, опасности.
В-третьих, это действительно императивно-властные отношения субкультуры со строго иерархической структурой, кодексом чести, алгоритмом поведения, напоминающим закон Омерты в лучшем понимании, своей системой ценностей.
В-четвёртых, это достаточно мощная в военном отношении структурированная и мотивированная группа людей, исповедующая лучшие человеческие качества — взаимовыручку, внутреннюю дисциплину, преданность, правдивость. В цене отвага, храбрость, мужество, самопожертвование во имя идеи, беспрекословное подчинение командирам, честность, честь, долг.
В-пятых, не зомбированность, а осознанное выполнение неписаных правил поведения: в быту, в бою, в межличностных отношениях. То, чего они были лишены в современной армии. Подобное поведение обеспечивается системой принуждения с принципом неотвратимости наказания. Жестоко? Да. Незаконно? Да. Но ведь «вагнеры» вне закона, поскольку ГД не удосужилась за десять лет их существования ввести эту структуру в правовое поле. Почему? Есть весьма щепетильные вопросы, которые решают подобные структуры в интересах государства, не легендируя при этом участие самого государства. Однако и в Сирии, и в этой войне они находились во взаимоотношениях с МО (оперативное взаимодействие как минимум, планирование, обеспечение техникой, БК и т. д.). Более того, введение частей ЧВК на те или иные направления с постановкой оперативных задач и обеспечение их выполнения (как минимум фланговое прикрытие) осуществлялось МО.
В-шестых, требование МО подписания с ним контрактов так называемыми добровольческими подразделениями и ЧВК находится за пределами правового поля. Контракт заключается непосредственно с каждым военнообязанным гражданином, а не подразделением. Причём это право гражданина, а не обязанность, поэтому императивность в данном случает недопустима. Правовой нигилизм, допущенный МО, направлен на устранение наиболее боеспособного подразделения России с театра военных действий по принципу: «Мавр сделал свое дело — мавр должен уйти». Кто является бенефициаром подобного решения МО — очевидно.
В-седьмых, «Музыканты» реально воевали, а не устраивали селфи и пиар-акции в третьем-пятом эшелоне. Устранение их с ТВД реально негативно скажется на результатах военных действий.
Всё сказанное является результатом встреч с людьми, которые выбрали беззаветное служение России в штурмовых подразделениях ЧВК «Вагнер», считая их наиболее эффективной военной силой в настоящее время. Я постарался убрать резкость в оценках, звучавшую в беседах с бойцами в отношении верхушки минобороны. О многом не сказал, боясь навредить тем, кто находится на фронте. О многом просто не имею права рассказывать. Не хочу, чтобы они превращались в оболганных и гонимых. Они настоящие. Мы будем ими гордиться. Просто их самопожертвование во имя России оказалось пока не в цене. Пока. Надеюсь.
Июль. Первая неделя
Итак, завершилась очередная «экспедиция» — доставка гуманитарки на фронт нашим бойцам. Разработанная Витей Носовым логистика удалась на славу: приходили к точке сбора с опозданием максимум минут на пятнадцать. Были встречи, порой неожиданные, порой долгожданные, был лес за Житловкой, что западнее Кременной, нашпигованный минами. Было невыполненное обещание, хотя изначально предупреждали, что шансов на успех ничтожно. Было хорошее и радостное, но было то, отчего кулаки сжимались: дурь по-прежнему фонтанирует. Ну это в общем. О чём-то интересном поведаю, о многом придётся промолчать: в лучшем случае когда-нибудь появится в книге.
Принято начинать с хорошего, так что начну с главного: машина УАЗ-469, переданная подполковником запаса, артиллеристом Иваном Петровичем Пузанком доставлена его коллегам — артиллеристам отдельного артдивизиона (по количеству стволов — так целый артполк). Как всегда, с приключением, с отвлечением внимания, обходными путями — ну а пресно жить мы просто не можем. Да и не желаем.
Машину помог доставить Алексей Борисович Павлюченко из Межрегиональной общественной организации «Батальон центр» — ему особая признательность. Почти 700 километров с проблемной коробкой, с «тяжелым» рулём, реактивным гулом и т. п. — это серьёзная нагрузка.
Есть один нюанс: по-прежнему действует распоряжение о недопущении в подразделения машин от волонтёров. Их останавливают на блокпостах, высаживают находящихся в машинах, а сами автомобили банально расстреливают. Если бы только случай одного блокпоста, но когда несколько, когда то же самое делают безнаказанно ретивые комдивы, военная полиция, чевэкашники и прочие — это уже система. Знают в штабах, в военной прокуратуре, в контрразведке, даже Президенту писали — а воз и ныне там.
Не называем «героя» борьбы с техникой, поступающей от волонтёров, лишь потому, что он не привлечён к ответственности либо в силу неповоротливости бюрократической следственно-прокурорской машины, либо в силу высокопоставленных покровителей. А может, того и другого вместе. Можем назвать лишь его должность — командир дивизии, пока ещё господин полковник З. На его счету уже полдюжины подбитых машин, тяжело ранен один боец и средней тяжести второй. Вопиющий случай, скажете? Да нет, всё по обычным фронтовым (армейским) меркам типично до банальности. Интересно, а за подбитые машины ему доплачивают? Ну как за подбитый «леопард»? Или бронзулеточку на грудь?
Вообще-то этот комдив ещё тот оригинал, креативный до подмёток! Арта разнесла в хлам вражеский опорник, так героический полковник послал батальон для его занятия… колонной на технике. С ходу, с наскока, без разведки, без бокового охранения, без головного дозора, без работы с картой, не говоря уже о рекогносцировке местности. Даже беспилотник не запустили. Колонна прошла позиции батальонов фланговой дивизии (!) — те просто охренели от такой бестактности и вопиющей дерзости (ходить в атаки колоннами — тактика начала девятнадцатого века), замахали, останавливая, но та упорно двигалась вперёд.
В результате выползла на другой, девственно нетронутый опорник и… А дальше классика жанра: подбивается первая машина, затем замыкающая, а дальше не спеша, как в тире по тарелочкам, расстреливаются все остальные. Результат: штурмовой батальон приказал долго жить. Слава богу, вытащили «трёхсотых», а «двухсотые» так и остались там лежать. До сих пор. Пройдут по категории «пропали без вести». В результате полк лишился штурмового батальона. А виноват во всём, конечно, комбат. В исполнении комдива, конечно.
У него еще немало сверхгениальных, нетрадиционных, почти стратегических решений. И вот ведь как: знают же о художествах комдива наверху его прямые и непосредственные начальники, а тронуть не моги! Кем выдана охранительная грамота — чёрт его знает, да только пока такое чудо (а их немало) гробит нашу армию, толку не будет. А волонтерам на заметку: прежде чем передавать машину в подразделение, узнайте, есть ли там негодяи, которые эту машина просто-напросто РАССТРЕЛЯЮТ! Или продадут — и такое бывает.
А может быть, это не самодурство, а ретивое исполнение приказа кого-то ого-го какого ранга?
Кто-то обвинит меня в дискредитации армии. ОКСТИТЕСЬ, господа! Это комдив её дискредитирует и, даже больше — гробит. Я лишь сказал о крайностях, которые стали системой. А поведали нам об этом полковнике военные прокуроры, которые в бессилии разводят руками. Ну можно наступить на хвост какому-то комбату или даже комбригу, скрысятничавшему жалованье бойцов, а это фигура весомая, к нему без комкора или командарма на пьяной козе не подъедешь. Впрочем, он не один такой экземпляр — дураков и подлецов хватает.
Вот такая вот ложечка дёгтя (нет, пожалуй, черпак) в бочку мёда.
Мобилизованный Иван М., он же Ванечка, разведчик батальонной разведки мотострелкового полка. Один из тысяч солдат России. Настоящий. Не придуманный косноязычными органами пропаганды. И то самое чистое, не искажённое гримасой стяжательства, лицо нашей армии.
У нас как-то принято в обиходе несколько снисходительное отношение к мобилизованным. Мол, неподготовленные, не очень мотивированные, в панику впадающие и чуть ли не интеллектуально ущербные, раз сбежать от мобилизации не смогли или не захотели… Мобики одним словом. Чуть что, списывают на них иные командиры случающиеся неудачи — всегда «ходячая» причина под рукой, эти мобилизованные. Что греха таить — всё бывало по первой: и «пятисотыми» некоторые с позиций драпали, и неумёхи были, и с дисциплинкой нелады. В прошлом всё это, давно в прошлом, сейчас многие из них фору дадут кадровым, контрактникам, чевэкашникам.
Ваня из мобилизованных. Тогда их целая рота влилась в батальон, который с маниакальным упорством утилизировали наши стратеги под Тернами. И до сих пор там же топчемся. Через неделю от его роты остались трое. При интенсивности и бездарности тех осенних боёв — это типично. Он не стал ждать, когда придёт пополнение и сформированный батальон вновь бросят под мины и снаряды и прибился к разведчикам. Те приняли парня сначала настороженно и снисходительно, но после первых же вылазок держали за равного. Так и прижился.
Он среднего роста, но широкоплеч и крепко сбит. На вид чуть за двадцать, а седина уже щедро сыпанула на его коротко стриженную голову. С едва заметной хитринкой в снайперском прицеле карих глаз, эдакий сельский мужичок, сноровистый, цепкий.
Он встретил нас широченной улыбкой и распахнутыми во всю ширину плеч руками. Солнце палило нещадно, поэтому Ваня устроил постирушки во дворе, или, как он сказал с улыбкой: на пленэре. Хоть голый торс и признак расслабухи, но здесь тыл: как-никак целых три километра до траншей, так что можно себе позволить не только в корыте пену взбивать, но и позагорать заодно.
От плеча через всю грудь вниз витой перевязью красный шрам. Это осколок располосовал, когда броник сняли, чтобы перевязать простреленное плечо.