о невольно зашипел, словно готовая ужалить змея.
Крышка часов наконец подалась, открыв взору единственную крошечную микросхему с подключенной к ней микробатарейкой. Практически весь корпус часов оказался пуст, на что Диего и рассчитывал. Он раскрыл принесенный из антикварной лавки сверток, в котором покоилось несколько древних дуэльных пистолетов, к которым так неравнодушны коллекционеры, вместе с набором пороха и пуль. Забавно, что подобные вещи в открытую продаются кому попало. Люди, кажется, забыли, насколько смертоносной может оказаться такая игрушка. Ведь набитый допотопным черным порохом дуэльный пистолет не лишился способности стрелять только из-за того, что в мире теперь полно оружия куда более точного и мощного. Дело лишь в том, что никто больше не думает об этом музейном барахле, как об оружии.
В антикварном магазине его снабдили еще и небольшим «глазком»— датчиком, реагирующим на световые волны различной длины. В инструкции оказалось полно ошибок, и Диего потратил немало времени, чтобы настроить приборчик на широкий диапазон синего цвета самых разных оттенков. Оставалось только надеяться, что Ари дал верную информацию. При воспоминании об Ари во рту опять появился противный привкус страха, отодвигая на второй план злость на Йоргена.
Диего глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь в руках, снял с циферблата синий камешек и просунул в образовавшееся отверстие датчик. Затем подсоединил контакты устройства к батарейке часов, а все пустоты в корпусе заполнил порохом.
День уже клонился к вечеру, когда Диего собрал часы. Выглядели они точно так же, как и прежде. Никакого подвоха не заметно. А главное — его не заметит никакой детектор или миноискатель. Снаружи часы выглядят как обыкновенная безделушка, а внутри… Но кому придет в голову ожидать чего-то столь примитивного, как обычный пороховой заряд? Диего прислонился к стене и с облегчением вздохнул. Вызванное кропотливой работой напряжение отпустило, мышцы постепенно расслабились. Диего закрыл глаза и на несколько минут замер в полной неподвижности, потом встал, упаковал часы вместе с остальными раритетами, которые заказал Йорген, и вновь, как и вчера, превратился в ротери-наркомана.
На этот раз он вышел из гостиницы довольно поздно и оказался не единственным шагавшим по городу наркоманом. В мягком желтом сиянии старинных фонарей двигались фигуры в карнавальных костюмах любителей ротери. Покидая световой конус, отбрасываемый очередным фонарем, и погружаясь в полумрак, фигуры теряли свою яркость, снова становились бесцветными, тусклыми и серыми — до следующего фонаря. Завороженный этими странными метаморфозами, Диего прошел несколько кварталов, прежде чем осознал, что на улицах нет никого, за исключением вычурно разряженных членов ротери-клубов. Почтенные обыватели все до единого попрятались за своими массивными дверьми и кружевными занавесочками. Теперь улица во власти ротерианцев, а это значит, что она во власти халиан. Эта мысль не давала покоя Диего, пока он шел по Танделяйштрассе и дальше, к той самой старой, истертой двери с резьбой в виде змеи.
Сегодня клуб показался другим. На этот раз он сразу заметил, как сильно истерт коврик у входа и как много выжженных сигаретами отметин на полированном столе. Костюмы здешних завсегдатаев издали казались по-прежнему очень милыми, их яркие перья, сверкающие драгоценности и тонкие шелка выглядели такими дорогими и манящими. Но сегодня от внимания Диего не ускользнуло, что перья давно уже истрепались, чудеса ювелирного искусства — всего лишь дешевые стекляшки и состряпанная из фольги мишура, а шелка и парча — самая дешевая разновидность синтетики, к тому же дурно скроенная. Здесь просто напросто раскрашивали суету и никчемность в яркие веселые тона. Его мать-адмирал назвала бы все это безвкусицей, и на этот раз Диего был с ней полностью согласен.
Он выбрал себе столик и осторожно опустился в кресло, стараясь ни к чему не притрагиваться голыми руками. Чего-чего, а уж еще одного опьянения ротери ему хотелось меньше всего. Одного такого опыта и то, пожалуй, многовато для целой жизни. Диего был не уверен, что сможет устоять после второго.
К счастью, Йорген появился даже раньше, чем лейтенант успел оглядеться. Может быть, этот изменник давно уже был здесь и поджидал его, затерявшись в толпе.
— А я сомневался, что ты придешь, — перед ним теперь стоял тот, вчерашний Йорген — высокомерный, самоуверенный и ничего не страшащийся.
Диего выложил на стол сверток и молча ждал, пока собеседник разглядывал содержимое. Он с удовлетворением отметил, что Йоргену особенно понравились те самые часы. Йорген даже сразу нацепил их.
— Что ж, пригодятся, — проговорил Йорген, — о них там будет множество разговоров.
— Кстати, о разговорах, — проговорил Диего, стараясь казаться таким же спокойным, как и сидящий возле наркоман. — Я все думаю: правда ли, что ты отправишься с халианами на их корабле, как считает Зоя, или это одни только разговоры?
— С какой стати? — Йорген вспыхнул.
Диего с безразличием пожал плечами:
— Зоя была так настойчива. Это казалось странным. Ладно, считай, что я ни о чем не спрашивал. Просто верни медаль и будем считать, что мы в расчете.
Йорген выложил сверкнувшую золотом святую Варвару на полированную крышку стола. Диего аккуратно поднял ее с помощью носового платка, старательно избегая прикосновений голой рукой.
— Ах-ах-ах, какие мы подозрительные!
— Никогда не угадаешь, на что можно напороться в таком местечке, — невинно улыбнулся Диего. — Мало ли что тут по столу размазано. Осторожность — она никогда не повредит.
Он поднялся, чтобы уйти, но собеседник вытянул руку и удержал его за плечо.
— Я улетаю, — произнес Йорген. — Лично приглашен для доклада к самому халианскому командиру.
Диего так и не решил, что же во всем этом самое скверное: то, что Йорген пошел на это, или то, что на его лице светилась теперь такая откровенная гордость. Он освободился от руки Йоргена. Прикосновение этого изменника, казалось, несет в себе заразу. Хотелось поскорее убраться отсюда, глотнуть свежего прохладного ночного воздуха.
Когда он вернулся в гостиницу, волнение почти улеглось. Диего решил, что пора уже передать сообщение на корабль Флота под названием «Боливар», несший боевое дежурство в данном секторе. Он с нежностью погладил лежащую в кармане завернутую в носовой платок медаль. Ну да, это «Боливар». Семья Фуэнтов всегда была правой рукой великого освободителя. В этом совпадении есть что-то мистическое, какое-то предзнаменование грядущей удачи.
Сам процесс передачи сообщения на корабль подействовал на раздерганные нервы Диего, как лучшее успокаивающее. Здесь царствовала четкая, заранее установленная терминология, наполненная по-настоящему серьезной, важной информацией. Диего принял душ и забрался в постель, лишь теперь вполне осознав, что он сегодня сделал.
Он ввязался в азартную игру, пошел на серьезный риск. И к тому же, отдавая Йоргену эти часы, он вершил самосуд. Он самолично принял решение лишить жизни человека — человека, которого давно знал и к кому в любой другой ситуации наверняка отнесся бы с огромным уважением. Несмотря на уверенность в правоте собственного поступка, эти мысли сдавливали грудь, спазмами отзывались в желудке. Впервые в жизни Диего Бах не смог бы с уверенностью сказать, не свалится ли он в следующую минуту в приступе какой-то тяжелой болезни или же попросту расплачется.
Даже странно, насколько приятно вновь оказаться в штаб-квартире разведслужбы. Как будто это твой дом родной. Даже очередной инструктаж Сейна звучал как небесная музыка, хотя Диего и был рад, когда Сейн наконец закончил.
— Ну что ж, — сказал, наконец, его шеф, — после того, как вы выследили этот пиратский корабль, перед вами открывается куда более широкий выбор характера дальнейшей службы. У меня до сих пор в голове не укладывается, как вам удалось до такой степени повредить систему управления, что «Боливар» без труда настиг их.
— Жаль, что халиане успели взорвать корабль, прежде чем наши его захватили, — ответил Диего. — Я дорого бы дал, чтобы как следует изучить его устройство.
И в этот момент Сейн, этот вечно угрюмый, с каменным выражением лица заместитель директора контрразведки, улыбнулся: Диего порылся в памяти и решил, что это первый подобный случай за всю историю.
— Не вы один об этом мечтаете. Ну, так что будем делать дальше? Я знаю, вы стремились попасть в эскадрилью быстрого реагирования. Не стану лукавить, мне было бы крайне жаль с вами расставаться, но вы заслуживаете, чтобы я сделал для вас все, что в моих силах, даже если это и не совпадает с моими собственными желаниями. Так что я твердо обещаю свое содействие.
Диего помедлил — не из-за того, что он еще не решил, чего хочет, а просто потому что очень удивился, когда осознал это желание. Все тщательно рассчитанные на годы вперед планы карьеры, все тщательно вычерченные родителями маршрутные карты его жизни вдруг снова приобрели ту безжизненную серость, которая так напугала его в дурмане ротери. На Эфрихене он был занят серьезным, важным делом — делом настоящим, ради которого стоило жить. И там он действительно жил — жил полной и яркой жизнью, даже тогда, когда испытывал душевные муки и боль. И Диего, ошеломленный этим открытием, услышал вдруг собственный голос:
— Да, я заявлял об этом раньше, но это было до того, как мне довелось поработать на Эфрихене. Теперь я, пожалуй, предпочел бы остаться в разведке. Разумеется, если вы сочтете возможным меня здесь использовать.
И тут Сейн отколол нечто воистину неслыханное. Он взял да и рассмеялся:
— Лейтенант! Да я дал бы отсечь себе руку, ради того чтобы заполучить еще с полдюжины таких, как вы. Добро пожаловать!
Родители, разумеется, не одобрят его выбор. Но какое это имеет значение? Важно то, что он, Диего, очень этому рад. Да черт возьми, он просто в восторге!
— Ступайте выпейте стаканчик пива, — посоветовал Сейн. — Хотя вы, наверное, предпочтете сперва зайти в отдел камуфляжа и уничтожить эту змею.