Фиу: «Пичальная пичаль. Ни паиграть вообще».
Справа, в семи шагах, находилась входная дверь, сотрясаемая от частых ударов. Судя по всему, убийца собирался вырезать замок. Точнее, оба замка. И что хуже всего – у него получалось. В течение ближайших секунд дверь рухнет. А дальше все просто. Когда высокоуровневый персонаж встречает равного себе по силе противника в компании низкоуровневого новичка, первым делом расправляется с «малышом». С какой стороны ни посмотреть, в битве слонов у гусеницы нет шансов.
– Только если она не превратится в прекрасную бабочку…
– Заткнись, грендельфил!
– Я всего лишь пытаюсь помочь…
– Фаса? – Несмотря на предобморочное состояние, Пусик каким-то запредельным шестым чувством узнал игрового персонажа, материализовавшегося перед глазами. – Это ты? – Он находился в таком стрессе, что даже не особо удивился появлению волшебницы из компьютерной игры.
В другое время и другом месте я бы не преминул высказать все, что думал о малолетнем нагибаторе, благодаря которому моя виртуальная жизнь превратилась в беспросветный ад.
Сейчас было не до того.
– Да!
Прежде чем железная дверь распахнулась и на пороге появился зомби с колонией червей в голове, я успел вызвать ледяной смерч, замораживающий враждебные цели в радиусе пяти метров.
– Ты мне веришь?
– К… к… к… онечно!
Разум, чувства, дедуктивный метод и все остальное уступили место инстинкту самосохранения.
– Тогда прыгай!
Ледяное копье, сорвавшееся с рук, не просто разбило стекло – вырвало с корнем оконную раму.
– Сейчас!
– А…
Прежде чем стать красивой бабочкой, выпорхнувшей с четвертого этажа навстречу спасению, неуклюжая гусеница должна преодолеть три метра до окна. Но ватные от ужаса ноги подростка не желали идти.
Дзи-и-инь…
Не нужно было поворачивать голову, чтобы понять: характерный звук разбивающегося льда в прихожей означает, что чудовище выбралось из ловушки. Если бы мы находились не в тесной квартире, а на открытом пространстве…
У рыхлого Пусика не было шансов.
Я запечатал дверной проем комнаты ледяной печатью. Отсрочив встречу с убийцей еще на пару секунд. В оставшееся время успел наложить на манипулятора заклинание «Медленного падения». После чего мощным пинком помог застрявшему на подоконнике телу отправиться в первое воздухоплавательное путешествие.
– Уф!
Очередной всплеск адреналина превратил мозг школьника в бурлящее жерло вулкана, извергающее хаотичные потоки обрывочных мыслей.
«Нет… Неправда… Сон… Не верю… Мама… Почему я не разбился? Как страшно… Стал листиком… Нет… Почему именно я? Надо ущипнуть себя за ухо… Бабки на скамейке чего-то вылупились… Наверное, испугались… Что же будет, мамочки?»
Прежде чем в комнату ворвался убийца, я успел заслонить телом оконный проем. Не позволив искусному метателю ножей превратить новоиспеченную бабочку в раздавленную гусеницу с вывалившимися на асфальт внутренностями.
А затем…
Настала очередь ожившего трупа показывать, на что он способен. Несмотря на все старания Арчи и вложенные в мою голову умения, я оказался не ровней проклятому зомби. Чудовище было сильнее. Разница в классе, опыте, всем остальном. Как ни назови, смысл не изменится. Хорошему боксеру достаточно обменяться с противником парой ударов, чтобы понять, насколько велики его шансы выиграть. А если их нет, то до какого раунда он сможет выстоять на ногах.
Мне хватило нескольких секунд, чтобы принять очевидное: я продержусь меньше минуты. Причем в лучшем случае. На самом деле все закончится раньше. Компьютер способен играть в шахматы, просчитывая миллион комбинаций. Несмотря на такой впечатляющий бонус, гений обыграет машину. В схватке в тесной московской квартире сошлись не два бывших цида. Скорее, обученный программой персонаж и совершенная машина убийства.
Ошеломление…
Удар…
Второй…
Третий…
Спасительный ледяной щит опадает к ногам снежной пыльцой. Перед глазами мелькают лезвия клинков, подбирающихся к груди. Зомби не станет резать мне глотку.
Исключено.
Не из-за кодекса чести убийцы. У бесчувственного существа его в принципе нет. Он всего лишь привык вскрывать жертвам грудь. И не собирается изменять стиль. Даже несмотря на то, что добраться до сердца трудней.
Печально осознавать, что ты не достойный соперник, а всего лишь помеха на пути лавины, способной разрушить мир. Тем не менее нужно взглянуть правде в глаза – я проиграл. Последнее, что удалось сделать, – заковаться в льдину. Десять секунд оконный проем будет плотно закрыт. Может, подросток успеет сбежать. А затем Арчи придумает новый план. И все образуется[18].
Хотя кого я обманываю? Программист не может проникнуть в реальный мир. К тому же рожденный ползать летать не может. Толстый Пусик задохнется и упадет на землю через тридцать шагов. Размазывая слезы по грязным щекам, будет звать на помощь маму, мечтая проснуться, не понимая, что это не сон, а кошмарная жизнь.
И такая же жуткая смерть…
Просчитав варианты, убийца не стал дожидаться, когда закончится действие сдерживающего заклинания. Он развернулся и исчез так же внезапно, как появился.
Выпорхнуть в окно, в надежде успеть добраться до мальчишки прежде, чем реактивный зомби.
Что я и сделал. Но не успел.
Глава 3Ангелица
«Ой, бабоньки-соседушки! Чего я сегодня видела! В жисть не поверите. И правильно сделаете, я бы сама не поверила, кабы собственными глазами не наблюдала сошествие ангела с небес. Да! Да! Вот вам истинный крест, что не вру. Агафья Петровна, думаете, почему в больницу угодила? Со мной, родимая, сидела. Прямо как вы сейчас. И все прекрасно видела. Да только оказалась не такой крепкой. Что неудивительно. Мои-то корни рабоче-крестьянские, а ее папа обкомовским работником был. Там и питание другое, и обстановка стабильная. В общем, что мне вам объяснять про развитой социализм, сами все знаете. Вольготно да сытно жили тогда слуги народа.
Сейчас тоже не бедствуют. Сама знаю. А вы не перебивайте, Вероника Львовна, я уже подхожу к главному. Так вот, сидим мы с Агафьей Петровной, мирно беседуем, как вдруг загремело на небе. Мы глаза подняли и обмерли. А там – батюшки мои! Сынок Настьки Салдиной выброситься из окна решил. Видать, не вынес бедняжка издевательств матери, решившей сгноить его заживо, да сиганул с четвертого этажа.
Худющий – аж жуть. Кожа да кости. Глазищи огромные, на пол-лица. Блестят лихорадочно. Как у припадочного. Вот до чего таблетки доводят!
Вероника Львовна, я говорю о злом умысле отравительницы, а не употреблении медицинских препаратов по рецепту врача. У вас все в порядке. Вас ничего не довело и, дай бог, не доведет еще сто лет. Вообще речь не о вас, а о бедном ребенке.
Ну, думаем, все. Конец салдинскому сынку. Упадет на асфальт – костей не соберешь. И так у меня на душе тошно стало, что сил нет. Даже всплакнула. Когда успела? Известно когда. Пока он, как листик сухой, на землю планировал! Да что вы перебиваете, Вероника Львовна! Слова сказать не даете. Не торопите меня!
Вслед за бедняжкой в окно вылетает ангелица. Вся в белом и сияет, как звезда. Видно, она-то мальчонку спасла. Иначе как вы объясните, что, выпав с четвертого этажа, он остался целехонек?
Не падал вообще? Значит, Агафья Петровна просто так слегла в больничную койку? Так разнервничалась из-за разбитого окошка, что ее чуть кондратий не хватил? Постыдились бы, Вероника Львовна, глупости говорить!»
Но никто из собравшихся во дворе пенсионерок стыдиться не захотел. А когда обиженная Прасковья Ивановна ушла, порешили, что соседка окончательно спятила на старости лет.
По большому счету Прасковья Ивановна не врала. Просто некоторые детали, как то: исхудавший до невозможности Пусик и «светящаяся ангелица» – были легкой гиперболой. Впрочем, учитывая необычный формат происшедшего, не каждый день увидишь летающих мальчиков и сказочных фей, незначительные погрешности в рассказе можно простить…
Пока две старушки, разинув от удивления рот, наблюдали за полетом самоубийцы, планирующий к земле мальчуган, борясь с тошнотой, разглядывал красивую иномарку, подъехавшую к соседнему подъезду.
В любой другой ситуации Пусик вряд ли бы обратил на машину внимание. В Москве столько транспорта, что его перестаешь замечать. Бронетранспортер или танк могут удивить прохожих, вызвав ассоциации с парадом на Красной площади. А дорогое спортивное авто – нет.
К счастью, это был «порше», цвета краплак, чуть было не сбивший школьника на переходе два дня назад. И что самое удивительное. Теперь в нем сидела не злобная мегера бальзаковского возраста, а Ромео, сводный брат Пусика по отцовской линии.
В другом месте, в другое время и в менее напряженных обстоятельствах хваленый дедуктивный метод с ходу определил, что машина украдена. Но сейчас разум планирующего к земле школьника оказался во власти инстинкта самосохранения. Который, недолго думая, провел жирную разделительную черту между настоящим и будущим. Выдав четкий расклад: «Либо Пусик садится в машину и продолжает жить, либо не садится и не продолжает».
Первый вариант выглядел в миллион раз предпочтительней. Да что там в миллион! В миллиард! Точнее, миллиард в миллиардной степени.
Неудивительно, что перепуганный до смерти нагибатор, отбросив в сторону ненужные мысли в целом и дедуктивный метод в частном, сконцентрировался на том, чтобы попасть в салон «порше».
До определенного момента все складывалось удачно. Машина стояла, Пусик летел. Затем появилась тревожная мысль: «Ромео может свалить!»
Судя по работающему мотору и остановке посреди тротуара, брат и правда готовился стартовать. Чтобы не упустить шанс, школьник отчаянно замахал руками, пытаясь подлететь к «порше» как можно ближе. С непривычки получилось не очень. Точнее, из рук вон плохо. Он даже пару раз перекувыркнулся вокруг оси, перестав понимать, где верх, а где низ. Но, собрав волю в кулак, сгруппировался и в последний момент оказался рядом с задней дверью.