– Ты в своем уме? – подскочила Зоя. – Я же замужем!
– Пьяная свинья, которая лежит в соседней комнате, не может считаться супругом, – решительно отрезал Серж.
– Хоть понимаешь, в какой стране я живу? – попыталась втолковать ему Зоя. – У нас не Париж, замуж за иностранца непросто выйти, да и разводить целый год станут…
Серж радостно заулыбался:
– Значит, согласна?
Зоя опять тяжело вздохнула.
– Какая тебе разница? Это ведь невозможно.
– Нет, скажи, – настаивал Серж. – Ты согласна?
– Да, – созналась Зоя. – Хоть на край света убегу от такой жизни…
– Тогда пойдем. – И Серж встал.
– Куда? – оторопела Зоя.
– Со мной, – просто ответил парень.
– Прямо сейчас? – продолжала удивляться женщина. – Вот так взять и уйти?
– Именно, – без колебаний заявил Серж, – решайся, завтра будем в Париже.
– Но как?.. – начала вяло сопротивляться Артамонова.
– Обыкновенно, – улыбнулся Серж, – ногами…
– У меня ребенок…
– У нас будут другие дети, – заявил мужчина.
Зоя несколько секунд смотрела в его открытое лицо, вдыхая исходящий от кавалера запах дорогого одеколона, и труба судьбы пропела в последний раз.
– Хорошо, – заметалась женщина. – Только вещи соберу!
– Они тебе не нужны, – остановил ее жених.
Молодости свойствен авантюризм. Зое едва исполнился к тому моменту двадцать один год, а Серж оказался не намного старше.
Вот так ледяной ноябрьской ночью Артамонова села в такси с мужчиной, которого знала всего два дня и за которого собиралась выйти замуж в далеком неизвестном городе. Но до Парижа еще нужно как-то добраться.
Серж привел Зою в квартиру. Хозяев не было, и женщина провела всю ночь одна. Утром часов в пять пришла незнакомка и протянула чемодан. Внутри оказались вещи, только импортного производства – от трусов до элегантного пальто. Пришедшая показала Зое записку: «Делай все, что она скажет. Серж».
Сначала женщина коротко постригла Зою, затем выкрасила русые волосы в темно-каштановый цвет. И все молча, лишь знаками показывая, что делать. Так же беззвучно велела переодеться и побрызгаться терпко пахнущими духами.
Потом появились гипс и бинты. Гримерша ловко приладила на нижнюю челюсть Зои лангетку и обмотала голову бинтами, гипс лег и на правую руку.
Они спустились вниз. У подъезда стояла машина с дипломатическим номером. За рулем мужчина лет шестидесяти с пронзительно-синими глазами. Оцепеневшая от ужаса Зоя влезла в автомобиль. Гипс плотно давил на челюсть и говорить женщина не могла.
– Вы – госпожа Ребекка Дюруа, – пояснил на отличном русском языке шофер, – секретарша советника. Позавчера упали на улице и сломали челюсть и руку. Первую помощь оказали в Институте Склифосовского, но вы решили лечиться на родине, так как процесс выздоровления займет три-четыре месяца. Говорить не можете, челюсть жестко фиксирована, письменно отвечать на вопросы – тоже. Поэтому вас сопровождает господин Серж Д'Обиньон, он и станет общаться с пограничниками. Вот ваши документы.
И водитель подал ошеломленной Зое билет, паспорт и справку из Склифосовского. На фотографии – худенькая темноволосая женщина, а справка подтверждала факт перелома.
Зоя не помнила, как, почти приседая от ужаса, дошла до стойки паспортного контроля. Серж крепко держал ее под руку. Но серьезный пограничник только глянул на дипломатические паспорта, бросил мгновенный взгляд на замотанную бинтами до самых глаз «француженку» и открыл шлагбаум.
Через четыре часа та же процедура повторилась в Париже. Серж, радостно хохоча, рассказал, что организовать побег помог близкий приятель его покойного отца, работающий в посольстве. Это он придумал загипсовать челюсть и руку, чтобы не владеющая французским языком Зоя не попалась случайно, проходя контроль. Паспорт Ребекки Дюруа остался у Зои. Всем приятелям Серж рассказал, что встретил свою любимую в Хорватии. По-русски она говорит, а по-французски ни бум-бум. В окружении Д'Обиньона не было ни одного хорвата, в паспорт никто не заглядывал. Легенду приняли безоговорочно. И через несколько недель Серж и Зоя без шума поженились. Женщина получила новый паспорт и стала Ребеккой Д'Обиньон.
Жизнь ее сказочно переменилась. Она жила, как в счастливом сне. Вместо побоев и колотушек – цветы и подарки. Серж не был очень богат. Но спокойная, размеренная жизнь рантье среднего уровня казалась Зое прекрасной. Она готова была мыть ноги Сержу – такая ее переполняла благодарность. В доме все сияло чистотой, к обеду подавалось три блюда, а деньги молодая жена тратила крайне расчетливо. Так что Серж тоже не прогадал, и за многие годы брака супруги ни разу не поругались.
Первое время Зоя просыпалась по ночам в ужасе, вздрагивая от каждого шороха. Ей казалось, что идут полицейские арестовывать самозванку. Но месяцы летели, никто не собирался обвинять мадам Д'Обиньон в подлоге. Через два года она заговорила по-французски, московская жизнь стала постепенно забываться.
Единственное, что омрачало ее счастливую жизнь, – отсутствие детей. Зоя старалась не вспоминать противную плаксу Лиду, дочь ненавистного алкоголика. Какое-то время в ее душе еще теплилась жалость, но со временем воспоминания угасли.
Лет через пятнадцать супруги смирились с отсутствием потомства, даже стали находить в этом свои положительные стороны. О брошенной девочке они никогда не заговаривали.
Потом внезапно заболел Серж. Сначала легкая простуда, потом бронхит, следом воспаление легких… Кашель душил мужчину, и, когда наконец поставили диагноз – рак, меры принимать оказалось поздно, метастазы расползлись по всему телу.
Зоя преданно ухаживала за мужем несколько лет, Серж тоже старался не падать духом. Было испробовано все – облучение, операция, химиотерапия. Несколько лет господин Д'Обиньон мужественно боролся с болезнью, но в конце концов настал момент, когда он слег и стало понятно: конец его близок.
Как многие чувствующие приближение смерти, атеист Серж стал думать о душе, о боге. Частыми гостями в уютной квартире стали священники. В конце мая Серж исповедался и после ухода священнослужителя позвал жену.
– Мне осталось жить несколько часов, – сказал он, когда на пороге появилась Зоя.
Та замахала руками, заплакала, но супруг остановил ее:
– Право, дорогая, не стоит так печалиться. Наша земная жизнь – всего лишь краткий путь к могиле. Ты останешься одна. Я позаботился о деньгах, все вложено в ценные бумаги, естественно – ты единственная наследница капитала и квартиры. Обратись после моей кончины в Марсель, к мэтру Роже Кассису. Еще мои родители пользовались услугами его отца. В честности этого семейства я уверен. Но выполни одну, последнюю просьбу. Найди в России свою брошенную дочь. Сейчас она уже взрослая женщина. Попробуй связаться с ней и поддержать. Но будь осторожна, не открывайся. Наш брак с тобой может быть признан недействительным, если кто-то узнает о тебе всю правду.
– Стоит ли искать девушку? – засомневалась Зоя. – Ведь я ее совсем не знаю. Не знаю, что она за человек.
Серж попытался, как всегда, улыбнуться жене.
– У нас не было детей по никому не ясной причине. Помнишь, как удивлялся доктор Жанвиль, он не мог понять, в чем дело. В конце концов он объяснил это так: «С точки зрения медицины все в полном порядке, наверное, господь решил вас таким образом за что-то наказать».
Серж с Зоей тогда легкомысленно отнеслись к подобному утверждению. Но сейчас умирающий был твердо уверен – бог наказал их за брошенную девочку.
– Искупи нашу вину, – попросил он супругу, – отыщи свою дочь, вдруг она нуждается, у нас немалые деньги, пусть лучше достанутся ей, чем государству. Поклянись, что выполнишь мое желание.
Отказывать умирающему в последней просьбе не принято. И Зоя подняла вверх правую руку, но Серж остановил ее:
– На Библии, на Священной книге.
И она торжественно поклялась на Библии. К утру господина Д'Обиньона не стало.
Зоя осталась одна. Хорошо обеспеченная, ни в чем не нуждающаяся, но одна. Рухнул привычный уклад жизни – не для кого готовить теперь еду, не с кем гулять в парке… Иногда женщина, забывшись, вскакивала утром с кровати и неслась на кухню. На пороге вспоминала – Сержа нет и варить кофе не нужно.
Зоя любила мужа, но всерьез не собиралась выполнять данную ему клятву. К неизвестной ей женщине она не испытывала материнских чувств. К тому же Лида скорей всего замужем. А вдруг алкоголик Виктор еще жив и потребует сбежавшую супругу к ответу?
Через пять лет Зоя заболела. По странному совпадению на нее набросилась болезнь Сержа – рак легких. Теперь уже облучение, операции и химию пришлось переносить самой. Однажды женщине приснился сон. Покойный муж в белом хитоне укоризненно качал головой и грозил ей пальцем. Больная проснулась с криком. Таким сердитым она при жизни никогда Сержа не видела. Но это, как оказалось, только начало. Муж стал являться каждую ночь и пугать Зою. Измученная мадам Д'Обиньон перестала спать. В конце концов она обратилась к священнику, исповеднику Сержа, справедливо полагая, что муж рассказал тому перед смертью все. Пожилой священнослужитель молча выслушал Зою и сказал:
– Большой грех нарушать клятвы, данные человеку на его смертном одре. Муж напоминает вам о невыполненном долге.
Помаявшись еще с недельку, Зоя отправилась в агентство «Пинкертон» и наняла детективов. Она решила узнать о девочке Лиде Артамоновой все.
Шел 1997 год. Берлинская стена давно пала, «холодная война» закончилась, и агенты «Пинкертона» могли без особых трудностей выехать в Москву. Пары недель хватило профессионалам, чтобы выяснить всю подноготную.
Зоя читала и перечитывала подробный отчет, снабженный фотографиями, несколько раз принималась плакать. Оказывается, ее побег лишил ребенка детства. Виктор не бросил пить и спустя буквально месяц после таинственного исчезновения жены попытался ограбить продовольственный магазин. Наверное, полез за горячительным.
Его судили, и из тюрьмы мужик не вышел, отравился самодельной водкой, которую зэки пытались гнать из перебродившего черного хлеба.