Лидочку сначала пригрела старшая сестра Виктора, но у нее самой по лавкам сидело семеро голодных ртов, а супруг каждый вечер приползал на бровях. Женщина отыскала дальних родственников и, сообщив им про большую московскую квартиру, сплавила девочку «бабушке».
Зоя судорожно рыдала, узнав о том, как росла, училась и выбивалась в люди дочь. Сердобольные соседи и проявившие неожиданное благородство родственники не рассказали Лиде правду о непутевых родителях. И хотя все знали, что мать сбежала незнамо куда от «хорошей» жизни, а отец сгинул в тюрьме, Лидочке сообщили, что папа и мама погибли в катастрофе. Самое удивительное, что даже под горячую руку никто не проговорился, и девочка пребывала в уверенности, что родители похоронены где-то на краю света.
Узнав все о дочери, Зоя тем не менее побоялась встречаться с Лидой. Да уже и не могла – здоровье не позволяло. Единственное, что она решилась сделать, – оформить завещание и написать объясняющее все письмо. Послание было надежно спрятано у верной подруги. Зоя была уверена, что честная мадам Фош никогда не полезет в конверт, к тому же документ написан по-русски.
ГЛАВА 15
На обратной дороге в самолете я даже рискнула выпить коньяку. Что «Эр Франс», что Аэрофлот – всегда подают пассажирам какое-то пойло, полагая, что бедным людям негде взять другие напитки. Но следовало привести нервы в порядок, и я опрокинула рюмку.
Ай да Зоя! Интересно, смогла бы я решиться на подобный поступок? Вот так сразу, не раздумывая, почти голой, уйти из дома с незнакомым мужчиной? Наверное, все же нет. Скорее всего в голову полезли бы дурацкие мысли: а вдруг врет? Вдруг маньяк-убийца? Сейчас завезет в лес и… А Зоя побежала, ни о чем не думая, и выиграла. Во всяком случае, жизнь ее прошла в полном удовольствии, и муки совести ее не тревожили. Лишь в конце своей жизни решила наградить Лиду. Да и то только потому, что детей больше не было. Неизвестно, как все сложилось бы, родись у нее парочка ребятишек от Сержа.
Она даже побоялась съездить в Россию, чтобы повидаться с единственным ребенком, настолько страшилась потерять приобретенное благополучие и душевный комфорт… Нет, Зоя не вызывала у меня добрых чувств. Скорей легкое непонимание… К тому же баба оказалась неумной. Придумала дурацкий вопросник, но забыла предупредить подругу, что Лида Артамонова не владеет французским… Да и внешне, честно говоря, мы не слишком похожи. Правда, если опираться только на словесное описание, то мы обе субтильные блондинки с голубыми глазами. Но ведь «Пинкертон» присылал Зое фотографии. Почему не оставила хотя бы одну подруге? Непостижимо.
Но больше всего меня занимал сейчас не моральный облик мадам Д'Обиньон-Артамоновой и не ее умственные способности, а все, что связано с наследством.
Просто не могу поверить, что Лида знала о больших деньгах, а три миллиона франков – это примерно пятьсот тысяч долларов – и не рассказала об этом мужу. Да, она обожает Андрюшку до беспамятства и готова ради его благополучия пожертвовать и наследством девочек. Это вполне укладывается в структуру ее личности – отказать все муженьку. В конце концов, дочки служили только той веревкой, которая должна была покрепче привязать Андрея к Лиде. И ему она бы первому сообщила о богатстве. Однако, судя по обалделому виду Артамонова, он ничего не знал…
Дикое, невероятное предположение пришло мне в голову. Что, если кто-то, пока неизвестно как, узнал о наследстве? Перехватил первое послание мэтра Кассиса, потом отправил от имени Лиды завещание… Значит, этот кто-то вхож в дом Артамоновых, к тому же абсолютно уверен, что, получив деньги, Андрюша поделится с ним… И что из этого следует?
От ужаса я покрылась липким потом. Да это же просто, как апельсин: надо избавиться от девчонок и Лидки. И ведь так и произошло. Поля с Надей пропали, и Лидушка в больнице. И вовсе она не покушалась на самоубийство, ее пытались убить и почти преуспели. Значит, следует искать близкую знакомую Артамонова, скорее всего любовницу, бывающую в доме. Это она организовала похищение девочек и «самоубийство» Лиды, а мотив вечен, как мир, – деньги, огромное для российского человека состояние – пятьсот тысяч долларов!
Теперь надо быть очень осторожной. Неизвестная преступница умна и хитра, спугнуть ее ничего не стоит. Сейчас она ждет Лидиной смерти. К сожалению, возможно, и девочки давно мертвы. А Надя в инвалидной коляске? Голова окончательно пошла кругом. Да и было отчего!
Когда самолет коснулся земли и, подрагивая, понесся по взлетной полосе, я наконец приняла решение. Не стану сообщать Артамонову о Зое. Скажу, что ничего не узнала, что адвокат отказался беседовать с посторонней бабой и выдавать ей информацию. Андрюшке же до Парижа быстро не добраться, у меня самое меньшее месяц в запасе. И за это время надо найти злодейку. Совершенно уверена, что это женщина. Во-первых, подобный дьявольский план мог прийти в голову только бабе, а во-вторых, она явно рассчитывает прибрать к рукам и вдовца, и денежки…
В Москве шел дождь. Ну почему в отечестве так часто плохая погода? Стащив с вертящегося круга четыре неподъемных баула с вещичками, я нагрузила тележку и еле-еле дотолкала ее до дверей, а за ними уже возвышался Аркадий и подпрыгивала радостно щебечущая Маня.
Дома дети принялись потрошить сумки, я же пошла звонить Артамоновым. Подошла Валерия.
– Как Лида?
– Стабильно тяжелое состояние, – пояснила Лера, – но врачи говорят, раз ухудшения нет, могут появиться положительные сдвиги. А пока она в коме.
Прогнав из головы мысли об одной француженке, пролежавшей перед кончиной двенадцать лет без сознания, я спросила:
– Где Андрюша?
– В театре, репетирует «Офелию».
Ну да, конечно! Не станет же он, как иногда показывают в кинофильмах, сидеть у изголовья умирающей жены и держать ее за руку! У Андрея работа на первом месте, впрочем, у Леры тоже, о чем она и поспешила заявить:
– Я сейчас тоже убегаю, на лекцию опаздываю.
– Подождите, – успела я задать еще один вопрос, – что с девочками?
– Ничего, – коротко ответила Валерия. – Пока никаких сведений, видно, придется все-таки обратиться в милицию…
Я пошла варить кофе. Наконец-то заботливая бабушка решила искать внучек, да и то, наверное, только потому, что приставучая Дашка Васильева без конца названивает!
Я выкатила из гаража «Вольво» и поехала в центр. На завещании, которое показал мне мэтр Кассис, стояла печать нотариуса и адрес конторы – Ленинградское шоссе, дом 64.
Побегав минут пять вокруг огромного серого здания, нашла лестницу, ведущую на второй этаж, и небольшую дощечку «Нотариальная контора».
Обычная трехкомнатная квартира, превращенная предприимчивыми людьми в учреждение. Полноватая женщина подняла глаза от бумаг.
– Никифорову Анастасию Леонидовну можно видеть?
– Это я, – приветливо ответила дама. – Вы по какому вопросу?
– Да вот небольшая неприятность получилась, – я изобразила смущение.
– Слушаю внимательно, – сказала нотариус.
– Во Франции умерла тетя и завещала деньги, большую сумму, моей сестре, Лидии Артамоновой. Мы специально просили ее упомянуть в бумаге только Лиду, чтобы не платить большую пошлину.
– Очень разумно, – кивнула головой женщина, – если в семье нормальные отношения, так делают часто.
– У нас все в порядке, – заверила я ее. – Но, к сожалению, случилось несчастье, Лида сильно заболела и попала в реанимацию. За несколько недель до этого сестра составила завещание в пользу мужа. Я съездила в Париж, показала бумаги, но местные правоведы утверждают, что завещание оформлено не строго по правилам, могут возникнуть осложнения.
– За чем же дело стало? – удивилась нотариус. – Давайте напишем новый документ, учтем все местные требования.
– Лида-то без сознания в реанимации…
– Право, не знаю, как вам помочь, – растерянно произнесла Анастасия Леонидовна.
– Очень просто. Французская сторона успокоится, если нотариус, удостоверивший подпись, даст письменные показания, причем очень лаконичные. Просто напишет: «Я, Никифорова Анастасия Леонидовна, подтверждаю, что госпожа Лидия Артамонова подписала бумаги в моем присутствии».
Никифорова забарабанила пальцами по столу.
– Странное требование, никогда не слышала ни о чем подобном.
– Мы заплатим, – пообещала я, – не волнуйтесь, тут нет ничего противозаконного.
Анастасия Леонидовна двинулась к огромному шкафу.
– Когда, говорите, приходила Артамонова?
– Точно не могу ответить… Летом, но не позже июля.
– Мертвый сезон, – пробормотала нотариус и вытащила тоненькую папочку, – кажется, нашла. Действительно, заглядывала ваша сестра. Даже помню ее хорошо, такая интересная девушка, в светлом парике. Я, честно говоря, даже удивилась, зачем с такими чудными волосами носить парик…
– Какая у вас память! – поддержала я разговор.
– Просто то, что я видела, оказалось смешным, как в кинокомедии, – заулыбалась Никифорова.
Артамонова появилась в разгар душного летнего полдня. Вообще-то в контору приходит немного народа, а летом бывают в основном родители, оформляющие документы детям, отъезжающим на отдых за рубеж. Но в тот день перед кабинетом Никифоровой сидели три женщины, одна из них держала на руках отчаянно выворачивающегося годовалого ребенка. Малыш вспотел и устал. Он капризничал, хныкал и в конце концов, улучив момент, вцепился липкими ручонками в волосы Лиды. Мать стала разжимать цепкие ладошки, Лида невозмутимо улыбалась. Никифорова стала случайной свидетельницей этой сцены. Дверь в ее кабинет была открыта. Непорядок, конечно, но не погибать же от жары в помещении с окнами на солнечную сторону.
Малыш издал победный крик и сдернул парик. На плечи посетительницы упали восхитительные темные волосы. От неожиданности ребенок разрыдался еще громче. Мать отобрала у малыша растрепанный парик и стала извиняться. Моя «сестра» скрылась в туалете.
– Я еще подумала, – откровенничала Никифорова, – чего только не делают женщины, чтобы выглядеть модно! Ведь жара стояла, как в Сахаре, в парике душно, некомфортно, да и свои волосы у нее такие чудесные! Нет, раз модно в накладке, надела, несмотря ни на что! А еще ребенок ей, наверное, губу расцарапал, потому что в углу рта появился кусочек пластыря. Родители обязаны приглядывать за детьми, и надо было наказать шалуна как следует…