Я вздохнула и опустилась на ободранную табуретку. Пусть уж выговорится!
Толя увидел Лиду год назад в супермаркете «Рамстор». Вообще-то он не ходит в этот магазин, предпочитает более дешевую оптовушку, но вот, случайно оказавшись в центре, заглянул и встретил судьбу. Лидуля стояла у кассы, держа в руках небольшой мешочек с яйцами. Анатолий, как всегда задумавшись, случайно толкнул Лидушку, та от неожиданности разжала руки. Яйца с хрустом шлепнулись на пол, в мгновение ока превратившись в омлет. Удрученный Толя начал извиняться, Лидуля только смеялась. Наконец они махнули рукой на эти скорлупки и вышли на улицу. Стоял удивительно теплый апрель. Распустилась первая листва, и пахло просто одуряюще – землей, травой, черемухой…
Молчаливый и замкнутый Анатолий неожиданно начал рассказывать спутнице о себе. Про то, как закрылся научно-исследовательский институт, где он, талантливый физик, вел исследования. О бывшей жене, ушедшей несколько лет назад к другому, более обеспеченному и удачливому, о размене двухкомнатной квартиры, в результате которого ему досталась развалюха в Ново-Переделкине, а супруге опять две комнаты, но чуть меньшего размера возле метро «Войковская». Но в основном он говорил о своей работе. А изобретал Анатолий ни больше и ни меньше, как новый двигатель. Причем все необходимые расчеты он уже выполнил, дело только за практическим осуществлением.
Говоря о работе, физик разительно переменился. Глаза оживились, лицо приобрело вдохновенное выражение. Он и мне попытался объяснить суть своего открытия, но я замахала руками. Только не это, совершенно не способна разобраться в технических деталях.
Но Лида, очевидно, выслушала изобретателя до конца. Потом сказала, что живет вместе с очень строгими родителями, которые запрещают ей встречаться с мужчинами. Поэтому звонить по телефону ей нельзя, да и, честно говоря, некуда, так как Лидушкина квартира в Подмосковье и там просто нет телефона. Еще Лидуля сообщила, что не замужем.
Свидания их происходили по одной схеме. Лидка приезжала к Анатолию только один раз в неделю – днем, по четвергам, вернее, с одиннадцати утра до пяти вечера. Более этого времени никогда не оставалась, объясняя, что до дома добираться два с лишним часа, а отец с матерью не позволяют возвращаться поздно. Ради ее прихода Толя откладывал все дела. Зарабатывал он, честно говоря, копейки, преподавал в одной из местных школ диковинный предмет ОБЖ, получая на круг четыреста пятьдесят рублей в месяц. Сам изобретатель предпочитал питаться геркулесовой кашей на воде, запивая водянистым биокефиром, но к Лидушкиному приезду накрывал стол с «деликатесами» – «Докторской» колбасой, жареной картошечкой и овощами. Не забывал он и про любимое плодово-ягодное мороженое подруги. Именно подруги, потому что до постели у них дело так и не дошло. Лидуля не проявляла инициативы, а старомодный и застенчивый Анатолий боялся обидеть любимую женщину подобным предложением. Он трепетно ухаживал за Лидулей, подавал обед, потом чай, мыл посуду. Затем она отдыхала, а попросту спала некоторое время под мирный гул приборов. Потом опять пили чай, и в семнадцать часов одиннадцать минут Толя сажал обожаемую женщину на автобус. Она долго махала ему из окна букетом. Анатолий, чтобы провести вместе еще какое-то время, с удовольствием провожал бы Лидушку до самого дома, но женщина категорически запрещала сопровождать ее.
Несколько раз физик заговаривал о женитьбе, но Лида только отрицательно качала головой.
– Отец никогда не согласится на наш брак, – поясняла она, – и лучше ему ничего не рассказывать, а то и встречаться запретит, он у меня сектант.
Толя, мягкий, покладистый, уступчивый человек, не спорил, он безоговорочно признавал за Лидушей главенство. Раз она решила, так тому и быть, ему и четверга достаточно для счастья!
Так промелькнуло лето, а в сентябре Лидушка не пришла. Физик сначала занервничал, думая, что подруга заболела, потом решил, что Лидушка его бросила…
И тут явилась я.
Попросив еще раз Анатолия никуда не ездить, а спокойно ждать выздоровления Лиды, я отправилась обратно, но метров через триста притормозила и попыталась привести в порядок бунтующие во мне чувства.
Ай да Лидия! Столько лет дружу с женщиной, а, оказывается, совсем ее не знаю! Как же так! А патологическая, прямо ненормальная любовь к Андрею Артамонову? Ведь для того чтобы удержать около себя ветреного Андрюшку, она пустилась на авантюру с рождением детей. Да она просто рассудок теряла при виде мужа, а теперь нате вам, пожалуйста, заводит какие-то странные взаимоотношения с этим Анатолием! Приезжает к нему в единственно свободный день и зачем?! Чтобы просто пообедать нехитрой едой, побеседовать с ним и поспать часок? Непостижимо и непонятно. А вдруг в этом деле все не так, как кажется? Вдруг Лида узнала о завещании и решила поменять капризного Андрюшку на безропотного Анатолия? Пятьсот тысяч долларов вполне достаточная сумма в России, чтобы безбедно прожить остаток дней. Может, она просто устала от вечных артамоновских баб, приторно-ласковой улыбки Леры, может, надоело ей без конца стоять у плиты? Вот и приготовила запасной аэродром. Только девочки-то ей ни к чему. Они всего лишь канаты, связывающие ее брак с Андрюшкой. Конечно, Лидуля любит дочек, но…
Ужасная мысль неожиданно ворвалась в мою голову. А что, если мать сама решила избавиться от Поли и Нади? Меня просто заколотило от ужаса и, прибавив скорость аж до шестидесяти километров в час – невиданная для меня вещь, – я полетела в больницу. Просижу там весь день, но выбью из Лидки правду, буду диктовать буквы, напугаю, в конце концов, пообещаю познакомить Анатолия с Лерой, ну не знаю что еще, но обязательно доберусь до истины.
В палату реанимации я ворвалась, отпихивая от себя пытающуюся загородить проход медсестру. Так наш ротвейлер Снап стряхивает чрезмерно расшалившихся щенят. Подскочив к кровати, оторопела. На подушке в переплетении трубок и проводов виднелось жуткое лицо какого-то совершенно постороннего мужчины.
– А где Лида? – накинулась я на сестру.
– Артамонову перевели в другую палату, у нас только крайне тяжелые лежат, вашей стало легче. И стыдно так вести себя в больнице, ну должно быть какое-то понятие, – завелась женщина, сердито поправляя голубой колпачок.
Но я уже неслась в другую палату. Лидуся нашлась в крохотной комнатушке, куда еле-еле влезла кровать и несколько штативов с капельницами. Похоже, тут раньше был чулан, а теперь, в эпоху платной медицины, сделали «палату повышенной комфортности».
Услышав шум и топот, подруга повернула голову и свистящим прерывистым голосом спросила:
– Дашка, а про Полю правда?
Я слегка успокоилась, услышав вопрос, и еще раз рассказала Лиде историю обретения Полины.
– А как же Надюша? – почти крикнула, узнав эту новость, мать. – Господи, с ней-то что?!
– Слушай, Лидка, – сердито сказала я, – пока ты тут на койке валяешься, я все подметки истрепала в поисках девчонок. Вот если бы ты мне сразу сообщила правду про их настоящего отца да про Анатолия…
– Кто тебе рассказал про Аристарха? – спросила, синея на глазах, Лида.
Я вздохнула, вытащила «Голуаз» и закурила. Конечно, в больничной палате такое поведение не приветствуется, но разговор длинный, и, если не успокоюсь, могу стукнуть Лидку по глупой голове эмалированным судном.
Рассказав подруге все, не утаив ни малейшего из своих действий, я потребовала:
– А теперь отвечай: это ты велела Вере увести девочек, чтобы спокойно жить с Анатолием на полученное наследство?
От удивления Лидка так и села в кровати, и капельницы, воткнутые в ее руки, жалобно тренькнули.
– Дашка, ты что, мухоморов объелась? У меня с Анатолием знаешь что?
– Не знаю, вот и объясняй!
Лида опять легла и завела длинный рассказ. Ее единственная и страстная любовь – Андрюша. Ради Артамонова, для того, чтобы у мужа была настоящая семья, она пошла на обман и родила двух девочек от Аристарха Косопузова. Лидушка не представляла себе жизни без Андрея, поэтому старательно закрывала глаза на все многочисленные романы и увлечения супруга, никогда не устраивала семейных сцен.
– Какой толк в скандалах? – вздыхала подруга. – Ну не может Андрюшка жить с одной женщиной, так он устроен. И что? Начну права качать, тут же разведется, и девчонки его не остановят. Хотя вот, например, рождение Поли заставило его разорвать отношения с этой петербургской профурсеткой. Нет, он все-таки меня любит и дочек тоже… как умеет. Во всяком случае, моя тактика дает плоды. Он побегает, побегает и в стойло возвращается!
Лидулька ухитрилась стать для Андрюшки незаменимой. Без нее он даже чистых носков найти не может, патологически избалованная личность. Правда, пару раз Артамонов пытался вырваться и уезжал на несколько недель к очередным дамам сердца. Лидулька мужественно врала всем знакомым, что Артамонов временно поселился у приятеля из-за начавшегося ремонта. Но больше месяца Андрюшка ни с кем выжить не мог. Трения с любовницами начинались уже на десятый день, когда проходил первый угар страсти. И тут выяснялось, что вожделенные объекты любви совершенно ничего не умеют. Воротнички у рубашек оказывались измяты, в супе плавали отвратительные куски распавшейся луковицы, и кофе утром никто не подавал. Наоборот, дамы считали, что именно Андрюшка обязан приносить им кофе в постель. Артамонов, привыкший быть предметом обожания, хватал шмотки и убегал к верной Лидульке, не жалевшей времени на процеживание бульона и прочую канитель.
Лидуля приучила себя относиться ко всему спокойно. Всегда мила, улыбчива, приветлива. Никогда не требовала шуб и драгоценностей… Она упорно не обращала внимания на ехидные замечания Леры и не поддерживала такие разговоры. Идеальная, необыкновенная жена, мечта любого мужика. Но избалованный Андрюшка считал такое поведение супруги единственно возможным. Однажды он по привычке накричал в моем присутствии на Лидушку. В чем-то она страшно провинилась: то ли какао оказалось с пенкой, то ли творога на завтрак не было… Я не выдержала и заявила: