И таких как Кальковский, которые были привлечены западными спецслужбами для участия в массовых беспорядках, были сотни.
Но это было позже, а тогда, 16 июня, напряжение по обе стороны разделительных линий между восточным и западными секторами Берлина нарастало с каждым часом. К Фадейкину из разведывательных источников непрерывно поступала оперативная информация о развитии обстановки в ГДР и в западных секторах Берлина. Тон этих сообщений становился все более тревожным. Поздно ночью 16 июня он доложил Берии:
«По имеющимся данным в организации демонстрации активную роль играли лица из Западного Берлина.
Так, накануне демонстрации объекты в демократическом секторе объезжала машина с западноберлинскими номерами, в которой сидело 6 лиц, призывавших рабочих строек к забастовке.
15 июня из района Райникендор (французский сектор Берлина) распространялись обращения к рабочим советского тормозного завода «Кнорр-Бремзе» и шинного завода «Райфен-Мюллер» с призывами к забастовке и возвращению этих предприятий их прежним владельцам.
Во время демонстрации во главе колонны двигались группы молодых немцев, частично в прозодежде, главным образом на велосипедах западных марок, которые осуществляли роль связников, а также подстрекали демонстрантов к выкрикиванию тех или иных лозунгов.
Эти же группы останавливали по пути следования колонны трамваи и автомашины, предупреждая о том, что на завтра намечается всеобщая забастовка. При этом высказывали прямые угрозы в отношении тех, кто будет завтра работать…
О последующем буду докладывать своевременно.
Уполномоченный МВД СССР в Германии
Фадейкин.
Передано по ВЧ.
16 июня 1953 года.
№ 10\91».
Наряду с сообщениями Фадейкина в Политбюро ЦК КПСС поступала не менее тревожная информация по линии МИДа и разведывательным каналам. Впервые за восемь лет угроза возникновения новой крупномасштабной войны в центре Европы была, как никогда, близка.
Так, по данным советской разведки в Западном Берлине, в штаб-квартирах спецслужб, а также НТС, «Группе борьбы против бесчеловечности», «Восточном бюро», «Союзе немецкой молодежи» и других антисоветских организациях шла лихорадочная подготовка к восстанию. Сомнений в его успехе у организаторов не возникало — результаты первого дня превзошли все ожидания. Подготовка к повторному штурму Берлина шла полным ходом.
На рассвете сотни воздушных шаров с листовками подстрекательского содержания поднялись в небо и полетели на восток. Одновременно спешно формировались новые группы «агитаторов», готовилась вступить в бой и более тяжелая артиллерия — отряды боевиков и провокаторов, в которые внедрялись переодетые полицейские и бывшие эсэсовцы, вооруженные огнестрельным оружием.
Ранним утром в американском секторе Берлина на Потсдамербрюкке около биржи труда начали собираться толпы безработных, к ним присоединялись провокаторы и штурмовики. Около восьми часов к этому сборищу подъехали три машины, из которых вышла группа лиц с армейской выправкой. По показаниям Кальковского, несколько человек были одеты в форму американских офицеров. Их подручные из числа немцев тут же засуетились и принялись выстраивать «демонстрантов» в колонны. Потом подкатила грузовая машина, и из нее стали раздавать бутылки с бензином.
Спустя несколько часов провокаторы, задержанные во время беспорядков в Восточном Берлине органами МГБ, полиции и советскими войсками, каялись и признавались в том, что поддались на уговоры американцев. В частности, Кальковский показал:
«…Американский офицер, называвший себя мистером Хайфером, выступал на ломаном немецком языке и призывал направиться в демократический сектор Берлина. Всем, кто примет участие в этом деле, обещал продукты и бесплатный отдых с семьями в курортных местах».
В выборе исполнителей и средств западные спецслужбы и их агентура особенно не церемонились. Другой задержанный во время беспорядков житель западного сектора Гетлинг признался:
«…16 июня я посетил биржу труда, отдал женщине рабочую книжку, чтобы поставить штамп, она сказала мне, чтобы я зарегистрировался у того господина, который сидел в отдельной комнате. Я спросил женщину, кто этот господин, и получил ответ, что американский офицер. Когда я подошел к американскому офицеру, последний спросил меня, когда я последний раз получал пособие как безработный. Я ему ответил, что последний раз получал пособие неделю назад, а сегодня должен получить за прошлую неделю. Американец мне ответил, что деньги я получу в том случае, если приму участие в забастовке в демократическом секторе. Желая получить деньги, я решил принять участие. Только после этого я получил рабочую книжку со штампом и пособие как безработный — 39 западных марок. Кроме того, американский офицер сказал, что за участие в забастовке получу дополнительно еще 78 марок».
Таких как Гетлинг, доведенных нуждой и бесправием безработных, 17 и 18 июня органами МГБ, полицией ГДР и советскими военнослужащими были задержаны сотни. Потом на допросах они просили о снисхождении и винили во всем «мистеров Хайферов». Западные разведки цинично использовали их как детонатор, призванный взорвать ситуацию в Восточном Берлине.
К 9 часам 17 июля общее количество участников антиправительственной демонстрации перевалило за 50 тысяч. Одна из колонн численностью свыше 10 тысяч человек смела полицейский кордон и ринулась к зданию правительства ГДР, выкрикивая лозунги «Долой правительство!», «Долой СЕПГ!». Впервые за время забастовки прозвучали угрозы в адрес советских патрулей. Отдельные митингующие кричали: «Советские войска — вон из Берлина!», «Оккупанты — домой!».
Последняя малочисленная цепочка из полицейских шаг за шагом отступала под напором становившейся все более агрессивной и враждебной толпы. В 11 часов отряды молодчиков захватили здание ЦК СЕПГ и начали разоружать полицейских. Там на ступенях зазвучали первые выстрелы и пролилась первая кровь.
«…Юрген Ганс выхватил из внутреннего кармана плаща пистолет и стал стрелять. Стреляли из толпы и другие лица, но я их не знаю.
Еще будучи на Потсдамербрюкке, я в разговоре с Гюттингом поинтересовался личностью Юргена, и Гюттинг ответил мне, что Юрген является западноберлинским полицейским, так как он ранее неоднократно встречал его в форме. Гюттинг сказал также, что нас будут сопровождать несколько таких полицейских», — свидетельствовали против него задержанные погромщики Шнайдер, Еншински и Кальковский.
Подобно лесному пожару, массовые беспорядки перекинулись на другие города ГДР. В Дрездене митингующие попытались захватить здание окружного отдела МГБ, их атака была отбита. В Бранденбурге им удалось завладеть зданиями суда, отдела МГБ, райкома СЕПГ и разоружить полицейскую охрану. В Герлице десятитысячная толпа разгромила райком СЕПГ и райотдел МГБ, затем напала на городскую тюрьму и освободила десятки преступников.
В эти часы значительно активизировалась агентурная сеть западных разведок. Советская радиоконтрразведка фиксировала интенсивную работу в эфире Мюнхенского разведцентра и его шпионских радиопередатчиков. В городе Гросспашлебен военные контрразведчики захватили радиста американской резидентуры Винтцлера во время работы на радиопередатчике. Оперативной группе Уполномоченного МВД СССР в Германии удалось задержать другого ее агента-радиста — жителя города Галле Эккариуса. Оба передавали в разведцентр информацию о ходе массовых беспорядков в ГДР. На следствии они сознались, что были — один в 1951-м, а другой в 1952 году — завербованы американскими разведчиками во время выездов в Западный Берлин.
Завершился день на антисоциалистической, антисоветской волне. Об этом поздно ночью 17 июня Фадейкин доложил Берии:
«…В течение дня выдвигаемые со стороны забастовщиков требования приобретали все более политический характер. В частности, в ряде групп высказывались требования о перевыборах фабрично-заводских комитетов на всех берлинских предприятиях, об отмене всех ограничений движения между секторами Берлина, а также о предоставлении всем желающим права свободного проезда в Западную Германию и обратно.
По наблюдениям агентуры, в течение дня и вечером 16 июня с. г. со стороны бастующих не было выдвинуто ни одного лозунга против Советского Союза. Все выпады направлены исключительно против Правительства ГДР и СЕПГ. Однако поднять основную массу участников демонстрации на организованную провокацию против ЦК СЕПГ не удалось.
По состоянию на 00.30 мин. 17 июня в центре демократического сектора Берлина, несмотря на сильный дождь, наблюдается скопление людей группами от 20 до 100 человек. В составе этих групп отмечается большое число жителей Западного Берлина. Это преимущественно молодые люди в возрасте от 17 до 20 лет. Эти лица ведут усиленную агитацию среди населения демократического сектора, призывая его к всеобщей забастовке.
По имеющимся агентурным данным, городское руководство СЕПГ до самого конца демонстрации не было достаточно информировано о ее размахе и истинном характере.
Необходимо отметить, что среди демонстрантов находилось немало членов СЕПГ, в т. ч. функционеров и бригадиров с основных передовых строек, как, например, Груль, Хартман, Майсенер и некоторые другие, которые к 1 мая с. г. были отмечены и награждены как заслуженные активисты. Упомянутый выше Груль является победителем социалистического соревнования за знамя имени СТАЛИНА и на демонстрации 1 мая шел с этим знаменем во главе колонны демонстрантов.
О последующем буду докладывать своевременно.
Уполномоченный МВД СССР в Германии
Фадейкин.
Передано по ВЧ.
17 июня 1953 года.
№ 10\92».
В ту ночь никто из сотрудников аппарата Уполномоченного МВД СССР и Главнокомандующего советскими оккупационными войсками в Германии не сомкнул глаз. В Карлхорсте в Ставке Верховного комиссара Семенова почти в полном составе собралось Политбюро ЦК СЕПГ, а также присутствовали Главнокомандующий советскими оккупационными войсками в Германии А. Гречко и Уполномоченный МВД СССР в Германии И. Фадейкин.