Так, контрразведчики КБФ вели проверку офицера штаба флота СЯМ, который, по оперативным данным, летом 1941 г., после того как германские части заняли Либаву, оставался в городе с семьей. Через несколько дней, когда линия фронта значительно отодвинулась от города, СЯМ ушел из Либавы, оставив там семью, перешел линию фронта и прибыл в свою часть. Изучение СЯМ велось в направлении выявления его возможной связи с германской разведкой и сбора информации в интересах противника, причин оставления в оккупированном городе своей семьи, проверялись его связи накануне войны с лицами немецкой национальности. В процессе проверки СЯМ его контактов с представителями германской разведки не было установлено, в то же время контрразведчики отмечали, что он «настроен антисоветски и систематически ведет пораженческую пропаганду». В материалах приводились высказывания СЯМ о том, что население СССР двадцать пять лет мучилось, так как в стране не было порядка, эффективного государственного управления, создана обстановка, когда «все друг друга обманывали». В связи с отступлением частей Красной армии СЯМ отмечал, что командование только руки поднимает, а руководить не умеет. Говоря о положении на фронтах, СЯМ говорил, что если Россия и выйдет победительницей над Германией, то от этого лучше не будет. Россия останется голая и разрушенная, и Англия с Америкой продиктуют ей свои условия торговли, а демократических и политических прав не дадут. Проверка СЯМ продолжалась около трех лет и завершилась в связи с неподтверждением первичных материалов[313].
Летом 1943 г. ОКР «Смерш» КБФ вел проверку по подозрению в шпионаже ЕГП, который по роду своей службы в Совторг-флоте бывал в портах европейских стран, часто посещал там рестораны, публичные дома и имел связи с подозрительными лицами, преимущественно с женщинами. Среди знакомых и родственников с восхвалением отзывался об условиях зарубежной жизни и критически отзывался о советской действительности. В течение всего времени проверки ЕГП с апреля 1943 г. по март 1946 г. данных о его причастности к разведке противника получено не было. В информационных сообщениях, поступавших в ОКР «Смерш» КБФ, постоянно подтверждались лишь его многократные факты выезда за границу, пребывания в иностранных портах, а также восхваление жизни и культуры в европейских странах, восхищение роскошностью и комфортабельностью гостиниц, ресторанов, общения с женщинами. В марте 1946 г. Ермилов был демобилизован из рядов ВМФ, дело прекращено и снято с контроля[314].
В июне 1941 г. был сформирован заградительный отряд при 3-м отделе Балтийского флота, в составе которого находилась группа оперативных работников и приданная им моторизованная рота численностью 375 человек. Первоначально заградотряд действовал исключительно на территории Эстонии, в районе Таллина и приморских городов, ведя борьбу с мелкими бандами, в которых находились лица, уклонявшиеся от мобилизации в Красную армию, и дезертиры, и противодействуя диверсионным акциям агентов спецслужб противника.
В августе 1941 г., во время сражения за Таллин заградительный отряд останавливал и возвращал отступавших военнослужащих, вел боевые действия с наступавшим противником, защищая город, удерживал оборонительные рубежи. В ходе боев и эвакуации из Таллина заградотряд потерял весь командный и свыше 60 % личного состава, в том числе почти весь командный состав[315]. Особенно тяжелое положение сложилось 27 августа, когда отдельные части 8-й армии[316], оставив последнюю линию обороны, обратились в бегство. Для наведения порядка был брошен не только личный состав заградотряда, но и весь оперативный состав Особого отдела КБФ. Принятие жестких мер заградительным отрядом (расстрел дезертиров перед строем, аресты и ежедневные ночные и дневные облавы) резко изменило существовавшее положение, прекратились случаи группового ухода с фронта. Отступающие части были остановлены, приведены в порядок и нанесли контрудар, в результате которого отбросили противника на 7 километров.
С конца июня по 10 декабря 1941 г. заградительным отрядом были задержаны свыше 900 человек, 77 — арестованы и осуждены военными трибуналами, 11 — расстреляны на месте перед строем. Остальные задержанные направлены для проведения расследования или освобождены[317].
После перебазирования в Кронштадт Особый отдел КБФ приступил к оперативно-розыскной деятельности на новом месте дислокации и организации заградительной службы. Прибыв в Кронштадт, уже к 7 сентября 1941 г. заградотряд был доукомплектован, один взвод с двумя оперработниками приступил к несению службы, к 18 сентября побережье от Ораниенбаума[318] до дер. Устье обслуживалось заградотрядом.
В отчете о деятельности заградотряда было отмечено, что «принятием жестких мер в указанных районах (расстрел дезертиров перед строем, аресты и регулярные ночные и дневные облавы) было резко изменено существовавшее до этого положение. Явления группового ухода с фронта, за исключением единичных случаев, прекратились. Между тем дезертирство одиночек продолжалось. Два с половиной месяца работы отряда создали такую обстановку, при которой дезертирство в тыл стало опасным и для одиночек»[319].
Следует отметить, что наибольшее количество случаев дезер-тирств имело место в строительных батальонах штаба КБФ.
В 1941–1942 гг. заставы отряда задержали до 6 тысяч человек. Из этого числа 167 человек арестовано и осуждено, 11 расстреляно без суда, около 800 человек передано органам прокуратуры, часть задержанных освобождена из-за отсутствия состава преступления[320].
Кроме борьбы с дезертирством и бандитизмом, опергруппа заградотряда осуществила заброску трех агентов в тыл противника, двое из которых после выполнения задания вернулись в расположение отряда, добыв ценные сведения о дислокации немецких войск. Подготовленная оперативниками вторая группа агентов-диверсантов из-за отступления советских войск в тыл противника переброшена не была.
Контрразведчики Балтфлота выявляли недостатки в боевой подготовке и боевой деятельности флота, контролировали настроения личного состава и информировали по этим вопросам командование и Военный совет КБФ для принятия мер по устранению недостатков.
Так, морские контрразведчики провели тщательный анализ боев, происходивших на Балтике в августе 1941 г., а также ход перебазирования сил КБФ из Таллина в Кронштадт 28–29 августа, которое получило в историографии наименование «Таллинский переход». По мнению морских контрразведчиков в этот период были допущены существенные ошибки, которые были изложены в виде двух докладных записок «О боевых действиях Краснознаменного Балтийского флота» и «Об отходе Краснознаменного Балтийского флота и частей 10 стрелкового корпуса[321]из Таллина в Кронштадт 28–29 августа 1941 г.», направленные в декабре 1941 г. начальником 3-го отдела КБФ А.П. Лебедевым наркому Военно-морского флота СССР адмиралу Н.Г. Кузнецову. В этих документах были приведены данные о потерях флота: потоплено 12 боевых кораблей, 3 корабля требовали докового ремонта, погибло 19 вспомогательных судов и транспортов, 4 судна, будучи поврежденными, выбросились на берег о. Гогланд. Людские потери А.П. Лебедев оценивал более чем в 6 тысяч человек, включая команды погибших кораблей (в других документах называлась цифра 10 и даже 15 тысяч погибших). Точное число погибших во время Таллинского перехода, по-видимому, никогда не будет установлена, так как никакого учета эвакуируемых, тем более поименных списков лиц, находившихся на боевых и вспомогательных судах, насколько можно судить по документам, никто не вел. По данным на 2 сентября 1941 г., было спасено 14 800 человек.
Основными причинами столь высоких потерь в личном составе и кораблях флота, по мнению А.П. Лебедева, были следующие. Во-первых, командование КБФ, зная о наличии у противника сильной минно-артиллерийской позиции в районе мыса Юминда[322], не приняло надлежащих активных контрмер к ее уничтожению. Во-вторых, не был заранее проработан вопрос о четкой организации спасения людей, обеспечения их спасательными средствами. И, в-третьих, практически отсутствовала поддержка караванов с воздуха[323].
В августе — октябре 1942 г. начальник Особого отдела КБФ Лебедев информировал командование и Военный совет флота «О вредительской практике в работе ЭПРОНа КБФ», а также «О недочетах организации боевой подготовки ОУС ГБ КБФ на островах Лавенсаари, Сескар и Пенисаари». Сведения, предоставленные Особым отделом НКВД флота, а также некорректное поведение некоторых его представителей в этот период вызвали негативную реакцию со стороны командира эскадры вице-адмирала Дрозда, члена Военного совета КБФ Смирнова, представителей прокуратуры флота. Военный совет КБФ обратил внимание начальника Особого отдела КБФ Лебедева на то, что ряд работников Особого отдела увлекаются «наиболее простыми, второстепенными вопросами бытового порядка, в ущерб серьезной борьбе с контрреволюционными явлениями на флоте и предупреждениями ошибок и недостатков в боевой деятельности флота». Военный совет флота рекомендовал более тщательно проверять оперативную информацию и повысить ответственность сотрудников особых отделов за достоверность предоставляемых сведений. Военный совет флота считал, что отдельные сотрудники особых отделов пытаются дискредитировать командный состав. Неправомерным было признано требование особого отдела прекратить подъем кораблей, проводимый ЭПРОНом КБФ, не подтвердилась информация о недостатках в боевой подготовке подразделений на островах Лавенсаари — Сескар. Кроме того, Военный совет КБФ обращал внимание на то, что некоторые сотрудники особых отделов пытались подрывать авторитет командира базы ОВР, командования эскадры