Ещё раз здесь надо повторить, что его семинарское образование никуда не денешь, тем более, что никакого другого у Сталина не было. Поэтому он просто его, как говорится, воплотил на сто процентов в жизнь, а стоит отметить, что он был очень хорошим учеником в семинарии и его ждала, в принципе, неплохая церковная карьера. У него было знание Церкви изнутри и понимание того, как нужно строить, так сказать, жреческую систему. Он знал, как работают жрецы, ведь его самого готовили быть жрецом, его растили жрецом, священником. И он, только на материале марксизма-ленинизма, создал государство, которое становилось постепенно «церковью», которое должно было начать жить по духовным правилам, где он был главным верховным жрецом «культа Ленина и марксизма», который он сам же и создал. А дальше и культ Ленина бы ушел на второй план и постепенно стали бы инкорпорироваться христианские мотивы.
«Нравственный прагматизм» Сталина
Весьма многие рассказывают, что Сталин восстановил патриаршество в России, реабилитировал Православную церковь, прекратил репрессии священников, потому что Гитлер на нас напал и нужно было срочно народ как-то заинтересовать, потому что люди не хотели за социализм умирать, многие считали, что это вообще бесовская власть. Если народ надо на войну отправлять, то нужно как-то Церковь реабилитировать. Тогда люди будут считать, что они не просто за какой-то социализм идут, но и за Родину, в том числе и за храмы, и за Святую Русь. К тому же Гитлер на захваченных территориях стал открывать церкви… Надо было выиграть в конкурентной борьбе за души верующих…
Якобы, именно из таких злободневных соображений были освобождены епископы, восстановлено патриаршество и так далее. Типа, Сталин был прагматиком в отношении Церкви, такой абсолютно неверующий атеист, воспитанный на Вольтере и Руссо (где это, интересно?), он как истинный коммунист и марксист к Церкви относился, как к «полезной штуке», в период на время войны…
Очевидно, что эта точка зрения – есть явная натяжка, игнорирующая факты. Сталин, во-первых, начал религиозный ренессанс задолго до войны; во-вторых, его поддержка церкви и восстановление патриаршества вышли далеко за рамки того, что требовала прагматика, восстановление патриаршества (то, на что не отваживались суперправославные русские цари) уж точно избыточная мера для прагматизма такого рода; в-третьих, религиозный ренессанс и усилия Сталина по превращению Москвы во вселенскую столицу православия и переговоры с восточными митрополитами – продолжались в послевоенное время, пока Сталин был в силах.
Религиозный опыт сопутствовал Сталину с детства. Есть известное стихотворение Сталина, которое любят цитировать в качестве доказательства поэтического таланта юного Иосифа, но мало кто вдумывается в его смысл.
Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его, а в песне —
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.
Сказали ему: «Проклятый,
Пей, осуши до дна…
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!»[31]
«Как начал ты, так и пребудешь», – писал Гельдерлин. Юный Сталин поклоняется Великой Правде. Это идеал жизни брахмана, жреца, а не кшатрия (тогда он бы выбрал власть) и не вайшья (тогда он бы выбрал богатство). Прагматизм, как мы его понимаем, это или власть, или деньги. У Сталина же, если и есть прагматизм, то «прагматизм Правды», то есть он смотрит на всё с точки зрения «полезности» для торжества Правды. Кстати, стихотворение Сталина берет известный сюжет. Считается, что в Греции судьба Сократа была показательна с точки зрения отношения толпы и Правды, а в древней Палестине – судьба самого Христа.
Сам Сталин всю жизнь ассоциировал себя с этим героем своего стихотворения. Согласно одному из апокрифов, весьма цитируемому, перед смертью он сказал: «На мою могилу наметут много мусора, но ветер истории развеет её». Откуда он знал? Он знал это ещё в юности, как показывает стихотворение. Это стихотворение написано жрецом, жрецом, который знает, что ждать от так называемого «народа». У него нет иллюзий, как у разночинцев, которые поставили народ на место боженьки, «служили ему», при этом «просвещали его», видели в нём субъекта истории, и уж точно считали альфой и омегой, мерилом всего и вся, в том числе правды. Юный Сталин не по годам мудр. Он знает, что за истину бьют и травят, что никакая правда народу не нужна и что, как логично предположить, Истина – для поэтов и пророков, а для народа нужна иллюзия, идеология, корпус правил, норм и проч., для того, чтоб держать его в управлении и созидании, в противном случае, народ всё сломает, а «носителей истины» перебьет и потравит. Поп-представления о Сталине гласят, что он был «народный», однако его первое, а значит, самое определяющее мировоззрение, глубинное убеждение состоит в четком разделении пастырей и стада и опасности донесения «правды» до народа. Народ требует иллюзий в виде идеологии и народ требует соцзащиты. Хлеба и зрелищ. Великий Инквизитор Достоевского, жрец до мозга костей, говорит о «слабом народе»: «Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!» Поэтому увлечение социализмом – логичный ход для юного Сталина. Собственно, социализм это вера в то, что решение социальных и экономических проблем может исправить народ и сделать его восприимчивым к Правде.
Жизнь показала, что сытость только дальше отодвигает от правды. Как, кстати, жизнь опровергла и ещё одну социалистическую догму, дескать, глупость распространена от неравного доступа к знаниям и образованию. Интернет показал, что википедией пользуются в 100 раз меньше, чем порнохабом. Сокровищницы мировой культуры и вечные истины брошены к ногам масс, но всё получается так как и предупреждал Христос в притче о бисере перед свиньями.
Сталин ещё не знал об интернете и не имел возможности убедиться в том, что сытость – не панацея. Социализм видится ему хорошим решением проблемы, в пожилом возрасте он уже не так оптимистичен, хотя всё так же верит в Правду. Он прошел путем Великого Инквизитора, чтобы потом признать правоту Достоевского.
Да, у Сталина было противоречивое отношение к христианской церкви, но почему? Да потому, что он выставлял особые требования и для христианства, и для социализма.
Эту историю рассказал писатель Георгий Сидоров в своей книге «Рок возомнивших себя Богами»:
«…В разговорах с Кагановичем, советский вождь показывал такой уровень понимания еврейского вопроса и роли тех, кто управляет мировым еврейством, что у Лазаря Моисеевича порой от страха и удивления на голове шевелились волосы… Об этих беседах он вспоминал всю свою жизнь и один раз прямо сказал маршалу К. К. Рокоссовскому, что Сталин его, махрового упёртого сиониста, легко перековал в человека, который научился любить всё русское. На вопрос Рокоссовского, как Сталину это удалось, Каганович ответил, что Иосиф Виссарионович знает истину еврейского народа куда глубже любого раввина. А потом добавил следующее:
Как-то раз, после очередного разноса по поводу неверно подобранных Кагановичем кадров, Сталин, смягчившись, сказал, что он понимает нас, евреев, и очень жалеет. Взять, к примеру, наше национальное воспитание. Кого мы с детства вынуждены копировать? Одних подонков и негодяев! Но эти подонки являются нашими не просто героями или святыми, но ещё и патриархами!
Посмотрев на меня и помолчав, Иосиф Виссарионович вдруг задал вопрос, знаю ли я историю праотца Иакова? Естественно, я сказал, что мне его история известна. Тогда Иосиф Виссарионович меня снова спросил:
– Как вы считаете, Лазарь Моисеевич, нормально ли это, если Иаков стал ссориться из-за первородства со своим братом ещё в утробе матери? Находясь в чреве, он хотел задержать рождение своего брата и появился на свет, зацепившись за его пятку. А потом, воспользовавшись голодом, Иаков забирает у него первородство за чечевичную похлёбку. Мало этого, он обманул своего умирающего отца, прикинувшись Исавом, и тем самым присвоил себе предназначенное не ему благословение.
Я промолчал, а Сталин с усмешкой продолжил:
– Беда в том, что это омерзительное деяние не осуждено иудаизмом, а признано великолепным! Илия ошибаюсь?
И тут только до меня дошло, о чём мне пытается сказать Иосиф Виссарионович. Что наша религия в корне своём ущербна. Она не соответствует человеческой морали.
– Нет, вы не ошибаетесь, – сказал я тогда, – Так оно и есть…
– Может, теперь вы мне расскажете, что было дальше? – прищурил свои тёмные глаза Иосиф Виссарионович.
– После обмана отца Иаков бежит к своему дяде, – стал припоминать я, – где он женится.
– И двадцать лет обманывает тестя при дележе приплода, так?
Сталин знал такие подробности, которые мне были неизвестны. А между тем, он продолжил:
– Заметь, Лазарь Моисеевич, что женился Иаков на своей двоюродной сестре! Это инцест, и не по этой ли причине у евреев он до сих пор в почёте?
– Возможно, – пробурчал я.
– А теперь давай вместе вспомним, чем закончилась борьба Иакова с духом ночи? – Сталин явно хотел закончить тему Иакова.
– Кажется, Бог ему сказал, что отныне имя у Иакова будет Израиль.
– Что оно означает, кажется, победитель? Хорош герой! Главным оружием у него является ложь.
– Какой из всего следует вывод?