В сентябре 2001 г. миноритарный акционер телекомпании ТВ-6, пенсионный фонд «ЛУКОЙЛ-ГАРАНТ», которому принадлежало всего 15 % акций, направил в суд иск о ликвидации компании, хотя ни один акционер или контрагент компании не предъявляли к ней никаких финансовых требований[66]. В середине января 2002 г. ТВ-6 было ликвидировано по решению суда.
В середине 2002 г. Березовский предпринял еще одну попытку создать независимый от государства телеканал. По его инициативе крупные российские бизнесмены объединились вокруг канала ТВС, где никто из них не имел пакета акций более 10 %, но выделенные ими финансовые ресурсы оказались недостаточными для раскрутки нового телеканала с нуля. Конфликт между акционерами и ошибки менеджмента привели к тому, что уже черед год компания обанкротилась, хотя все время существования ее рейтинги повышались. Самый ценный ресурс – метровая частота и возможность организовать вещание на всей территории страны – отошел к государству, которое стало монополистом на этом сегменте телевизионного рынка. С этого момента информационное телевидение в России стало полностью контролироваться Кремлем (график 3.1).
Борис Березовский так и не вернулся в Россию и умер в эмиграции в 2013 г. Хотя он из-за границы пытался участвовать в российской политической жизни, его авторитет стремительно ослабевал, и к середине 2000-х он перестал быть влиятельным игроком. Таким образом, Владимиру Путину удалось убрать со сцены одного из ближайших своих союзников времен восхождения к вершинам власти, который одним своим существованием мог напоминать ему о событиях прошлого и который своими связями и энергией, несомненно, представлял угрозу политической стабильности.
К середине первого президентского срока Владимир Путин консолидировал власть в своих руках, но это не избавило его от ощущения нестабильности положения. Кремлевская администрация, привыкшая к постоянной борьбе, не могла и (возможно) не стала искать иную парадигму поведения, а продолжала выискивать новые угрозы.
Став президентом России, Путин стремился демонстрировать высокую активность: он много ездил по стране, проводил большое количество встреч – и его администрация вскоре заметила, что государственные СМИ не привыкли жить в таком ритме и не успевали полноценно информировать население о деятельности президента. Для преодоления этой проблемы глава президентской администрации начал проводить еженедельные встречи с главными редакторами государственных СМИ, на которых рассказывалось о планах президента, предстоящих поездках и возможных решениях, которые готовились в Кремле. Постепенно в первой половине 2003 г. характер этих встреч стал меняться. По словам Марины Литвинович, постоянного участника таких мероприятий, «появились уже политические задачи, кого-то стали мочить периодически. Считалось, что у нас есть враги, обсуждалось, как их будем информационно мочить… Трансформация произошла и для меня незаметно»[67].
Как показали дальнейшие события, изменения носили гораздо более глубокий характер и выходили далеко за пределы политики по освещению деятельности президента: на повестку дня была поставлена задача полного доминирования Кремля в информационном пространстве, что постепенно обрело форму борьбы со свободой слова.
Уже к началу второго президентского срока стало очевидно, что Путину не удается втянуть в орбиту своего влияния либеральных политиков во главе с уволенным в начале 2004 г. премьер-министром Михаилом Касьяновым и бывшим первым вице-премьером правительства 1997–1998 гг. Борисом Немцовым. Либералы, поддержавшие Путина во время прихода к власти и в начале его правления, резко изменили свое отношение после ареста Михаила Ходорковского и национализации ЮКОСа. После поражения на выборах в Думу в декабре 2003 г. – частично из-за провальной избирательной кампании, частично из-за фальсификации итогов выборов – либералы оказались вытеснены из официальной политической жизни, и единственным методом политической борьбы для них стали уличные акции протеста. Обе стороны повысили ставки: Кремль повесил на либералов ярлык «несистемная оппозиция», а либералы в ответ перешли к резкой критике Путина и его политики – что сделало невозможным содержательный диалог между ними.
«Революция роз» в Грузии осенью 2003 г., «оранжевая революция» на Украине в 2004–2005 гг. и «революция тюльпанов» в Киргизии весной 2005 г. настолько сильно шокировали Владимира Путина, что он с содроганием вспоминает об этих событиях и 10 лет спустя, хотя многие из начавшихся тогда изменений утратили свой потенциал или оказались выхолощенными[68]. Его картина мира была потрясена до самого основания: законные правительства оказывались низверженными под давлением уличных протестов. Обвиняя «руку Запада», Кремль в то же время не мог не обратить внимания на ту роль в консолидации политической оппозиции, которую сыграли независимые телеканалы. Страх перед грядущей «цветной революцией» в России подпитывался начавшимися регулярными «маршами несогласных», которые объединили разнообразные политические силы, не представленные в Думе. Опасаясь возможного роста протестной активности, Кремль сделал выбор не в пользу диалога, а в пользу силового давления на оппозицию и на СМИ, не контролировавшиеся государством.
Как видно из графика 3.2, телевидение до сих пор является основным источником новостей для большинства жителей России, а для более чем половины россиян оно остается единственным источником информации. К середине 2000-х гг. начали набирать популярность телевизионные каналы второго уровня; освещение ими политических событий обеспечивало зрителям более широкий круг мнений, и, в отличие от контролируемых государством телеканалов, у них не было ограничений в предоставлении эфирного времени критическим точкам зрения. Именно поэтому получение контроля над вновь появившимися популярными независимыми телевизионными каналами стало приоритетом для Кремля, который считал, что тем самым предотвратит угрозу «цветной революции».
Кремль хорошо понимал, что национализация новых информационных источников не лучшая идея. Это стало бы дорогим удовольствием для казны и усилило бы конкуренцию между государственными чиновниками, угрожая расколами в правящей элите. К середине 2000-х гг. российская экономика стремительно росла, и рынок рекламы наконец смог обеспечить достаточную базу доходов для телевидения. Как это случалось во многих других отраслях, один из личных друзей Путина решил взять медиа под свой контроль. Юрий Ковальчук получил в бенефициарное владение «Газпром-Медиа Холдинг», который поглотил медиаактивы Гусинского (в том числе компанию НТВ), и начал строить свою медиаимперию[69].
В середине 2000-х гг. самым активным частным каналом в плане освещения политических новостей было РЕН-ТВ, основным акционером которого была нефтяная компания «ЛУКОЙЛ». После прихода к власти Путина ЛУКОЙЛ захотел, чтобы канал прекратил вещание политических новостей, и это вызвало серьезный конфликт с менеджментом, который завершился согласием ЛУКОЙЛа продать свою 70 %-ную долю группе физических лиц, возглавляемой Анатолием Чубайсом. Однако на самом деле акции телекомпании были приобретены дочерними структурами энергетической монополии РАО «ЕЭС», в которой государству принадлежало более 50 % и во главе которой стоял Чубайс.
Будучи руководителем государственной монополии[70], Чубайс в то время активно сотрудничал с либералами и даже входил в тройку лидеров партии СПС на выборах в Думу в 2003 г. Канал РЕН-ТВ защищал демократические ценности и выделял много эфирного времени приверженцам либеральной точки зрения. Начав борьбу с угрозой «цветной революции» в России, Кремль выбрал либералов своей главной мишенью и начал давить на Чубайса с целью изменить позицию РЕН-ТВ. Постепенно это переросло в требование продажи телекомпании, а принятие специального закона, запрещавшего РАО «ЕЭС» владеть средствами массовой информации, сделало это давление необратимым. В октябре 2005 г. РЕН-ТВ было продано консорциуму инвесторов[71], а руководители канала, Ирэна и Дмитрий Лесневские, были вынуждены уйти. Сразу после этого ключевые сотрудники информационной службы были уволены, а количество развлекательных программ в расписании вещания резко возросло. К 2007 г. контрольный пакет акций РЕН-ТВ перешел к принадлежавшей Ковальчуку «Национальной Медиа Группе» (НМГ)[72].
Еще до окончания второго президентского срока Путина в управление НМГ перешел принадлежащий городским властям Санкт-Петербурга канал «Петербург – Пятый канал», который за три месяца до этого получил по указу президента национальный статус, то есть возможность распространять свое вещание по всей стране. С переходом на цифровое телевидение этот канал был включен в телевизионный пакет, предоставляемый бесплатно по всей России.
К 2008 г., когда президентом страны стал Дмитрий Медведев, все новостные телеканалы оказались под контролем Кремля либо напрямую через государственную собственность, как в случае с «Первым каналом» и каналом «Россия», или косвенно: через собственность госкомпаний, как НТВ, и собственность друзей Владимира Путина, как РЕН-ТВ и «5-й канал». Независимые телевизионные компании, получив от властей весьма внятный сигнал, решили отказаться от новостного вещания, сосредоточившись на местных проблемах. Это обеспечило Кремлю полный контроль над информационным пространством и, казалось, дало возможность немного расслабиться: в стране не было никаких серьезных проблем для поддержания телевизионной информационной блокады. Как сказал Владимир Путин, «не будет возврата к телевидению, которое было тогда, в то время [в 1990-е гг.]. Это время прошло. Его нет больше. Оно не вернется. Забудьте»