льные ценности, товары на складе. Как долго правоохранители могут держать их у себя – неизвестно, в законодательстве это вообще не оговаривается, вообще никак не регулируется. Тем временем работа компании, естественно, в таких условиях фактически останавливается, бизнес разрушается или, что греха таить, отнимается»[538].
После кризиса 2008–2009 гг., когда российские банки столкнулись с большим количеством «плохих долгов», госбанки (Сбербанк и ВТБ) стали регулярно обвинять многих заемщиков, неспособных обслуживать полученные кредиты, в мошенничестве, за которое в России установлено уголовное наказание. Банки в массовом порядке стали подавать заявления в полицию и прокуратуру с просьбой возбудить уголовные дела против бизнесменов, в результате чего большое количество бизнес-активов за незначительную часть цены переходило в собственность госбанков или дружественных их менеджменту компаний. Тот же Сергей Иванов так говорил об этом: «…За мошенничество на практике наказывают предпринимателей, которые просто не смогли выполнить своих обязательств, зафиксированных в договоре или контракте. Причин здесь множество, причем они не по злому умыслу их не выполняют, а из-за сложившихся обстоятельств. Например, изменилась ситуация на рынке, конъюнктура, возросла конкуренция, разорились партнеры или подрядчики… Или, что тоже бывает очень часто, сам предприниматель совершает ошибку, неоправданный риск, не рассчитывает последствия и оказывается виновным»[539]. Кремль хорошо знал и об этой проблеме, но уголовные обвинения в мошенничестве продолжали в огромном количестве предъявляться бизнесменам.
Число уголовных дел, ежегодно возбуждаемых в России против бизнесменов, исчисляется сотнями тысяч (график 8.1). При этом лишь в 15 % случаев дело доходит до суда, где, как правило, принимается обвинительное решение. Но в 80–85 % случаев бизнесмены, которые попадают под уголовное преследование и зачастую лишаются свободы на стадии расследования, теряют свой бизнес.
Репрессии против бизнесменов несколько сократились во времена президента Медведева, который в начале своего срока произнес примечательную фразу: «…Надо, чтобы и наши правоохранительные органы, и органы власти перестали кошмарить бизнес»[540], но с возвращением Владимира Путина в Кремль количество уголовных дел против предпринимателей и бизнесменов начало быстро расти. Неудивительно, что реакцией российского бизнеса на такую ужасающую ситуацию стало резкое сокращение инвестиционной активности: понимая, что государство не собирается защищать права собственности, российский частный бизнес начиная с 2012 г. стал все меньше и меньше инвестировать в развитие.
Именно падение инвестиционной активности стало основной причиной резкого замедления российской экономики, которое началось в 2013 г., когда среднегодовые цены на нефть составляли $108 за баррель, Крым был украинским, а об экономических санкциях в отношении России никто не говорил. Инвестиции являются своеобразным топливом для экономического роста. Инвестиции нужны любой компании даже для того, чтобы поддерживать текущие объемы бизнеса, и уж тем более для его расширения. Как только российский бизнес решил не инвестировать в развитие, экономика начала тормозить, а падение цен на нефть и введение западных санкций в ответ на агрессию против Украины привели российскую экономику к двухлетнему спаду.
В 2008 г. Владимир Путин пересел в кресло премьер-министра, где он не только столкнулся со множеством экономических проблем, но и должен был непосредственно возглавить борьбу с глобальным кризисом. В это время ему часто приходилось слышать жалобы предпринимателей (крупных, средних и мелких; менеджеров частных и государственных компаний) о бюрократических трудностях и барьерах, стоящих на пути бизнеса в России. Он узнал, что плохой инвестиционный климат, по мнению многих, является основным препятствием для ведения бизнеса в России; что стремительное падение России в международных рейтингах, которые оценивают конкурентоспособность стран, отталкивает иностранных инвесторов и повышает стоимость капитала для российского бизнеса. Летом 2011 г. он решил взяться за эту проблему и провозгласил цель: к 2018 г. Россия должна войти в топ-20 стран в рейтинге Doing Business Всемирного банка[541].
Летом 2011 г. Путин инициировал создание и лично возглавил Наблюдательный совет некоммерческой организации «Агентство стратегических инициатив» (АСИ), которая должна была заняться решением проблемы продвижения России в рейтинге. То, что рейтинг Всемирного банка основан на бюрократическом количественном подходе, заметно облегчает задачу: совместными усилиями бизнесмены и чиновники, работавшие в АСИ, вычленили основные слабые места, которые обуславливали низкий рейтинг России. Они выяснили, что низкая скорость многих бюрократических процессов в России связана либо с тем, что в нормативных документах не были установлены сроки для принятия решений, либо с тем, что процессы принятия решений были унаследованы от Советского Союза и не использовали возникших возможностей по их ускорению за счет использования информационных технологий. АСИ разработало 11 «дорожных карт», которые предполагали упрощение, удешевление и ускорение действующих в России процедур взаимодействия бизнеса и государства[542].
Эта работа принесла плоды: Россия начала быстро двигаться вверх в целевом рейтинге (график 8.2), но это мало меняло реальный инвестиционный климат в стране и не вызывало роста инвестиций. Объяснение было простое: в ключевых вопросах взаимоотношения власти и бизнеса в России практически не происходило изменений. Если среди большого количества индикаторов, которые характеризуют инвестиционный климат в рейтинге ВЭФ, выбрать наиболее применимые для оценки ключевого фактора для инвесторов – защиты прав собственности, – то можно легко увидеть, что прогресс идет гораздо медленнее. Хотя в целом в подиндексе «Институты» Россия быстро поднимается, это достигается за счет важных, но не ключевых компонент («фаворитизм в принятии решений чиновниками», «бремя государственного регулирования», «организованная преступность», «этика ведения бизнеса», «эффективность корпоративного управления»). В то же время в ключевых компонентах – «защита прав собственности» и «доверие к полиции» – прогресс крайне незначительный, и Россия продолжает оставаться в самой нижней части рейтинга (график 8.3).
Практика уголовного преследования предпринимателей ради отъема бизнеса не секрет для Владимира Путина. В ходе обращения к Федеральному собранию в декабре 2015 г. он сам привел данные о масштабах этого явления и заявил о необходимости борьбы с ним. Однако этим намерениям пока не суждено было сбыться.
В 2000 г. Владимир Путин открыл ящик Пандоры и использовал ФСБ и давление на суд для разгрома медиаимперии Владимира Гусинского. Несколько позднее он объяснил бизнесменам, что только государство может распоряжаться их собственностью, а разгромив ЮКОС, стер границы между интересами государства и интересами конкретных чиновников. Использование силового ресурса для передела собственности и отсутствие работающей судебной защиты прав и интересов граждан сегодня составляет главное препятствие для развития российской экономики.
На словах Владимир Путин пытается если не решить, то сильно ограничить масштаб этого явления. Но загнать зубную пасту обратно в тюбик редко кому удается. Тем более что рецепт решения проблемы достаточно ясен: нужно дать простор свободе слова, возродить политическую конкуренцию, возвратить независимость российскому суду и перестать использовать силовой ресурс для удержания власти. То есть разрушить ту самую вертикаль власти, которую Владимир Путин начал создавать с первых дней своего президентства. И признать ошибочным тот курс, по которому он вел страну 18 лет.
Весной 2014 г. под влиянием внешнеполитических решений, принятых Владимиром Путиным, состояние окружающей среды для российской экономики серьезнейшим образом изменилось. 23 февраля 2014 г. российский президент приказал начать операцию по аннексии Крымского полуострова, которая была завершена 18 марта. Еще через три недели отряды вооруженных людей под руководством бывших сотрудников российских спецслужб начали провоцировать антиправительственные мятежи на юге и востоке этой страны, которые вылились в затяжной вооруженный конфликт на востоке Украины с участием российских военных и наемников. В результате войны в Донбассе центральное правительство Украины потеряло контроль над территорией примерно в 17 тысяч кв. км (что равно площади Кувейта и вдвое превышает площадь Израиля). Кровавый конфликт унес жизни более 10 тысяч человек, и пока не видно перспектив его прекращения.
В ответ на агрессивную внешнюю политику России Евросоюз и США ввели экономические санкции в отношении нескольких десятков российских банков и компаний, закрыв для них доступ на рынки капитала. Кроме того, западным компаниям запрещено передавать каким-либо образом российским компаниями технологии, связанные с освоением шельфовых месторождений нефти и газа, а также технологии, которые могут использоваться при производстве вооружений и военной техники. Первоначальный удар санкций совпал с падением мировых цен на нефть и оказался весьма болезненным для российской экономики, которая столкнулась с серьезнейшим валютным кризисом в декабре 2014 г. Но через полтора года давление финансовых санкций сошло на нет: с одной стороны, цены на нефть начали расти, а экономика прекратила падать; с другой – российские банки и компании, не попавшие в санкционные списки, смогли вернуться на финансовые рынки, а совокупные объемы новых заимствований стали заметно превышать объемы погашения старых долгов. Хотя немедленно после этого российские политики начали излучать оптимизм относительно перспектив экономики, внешняя политика России создает серьезнейшие проблемы для экономического роста.