— Новенький?
— Ага.
— На место кого?
— Не знаю, — пожал Сергей плечами. — Сказали просто — вакансия.
— Ну да, — огорченно констатировала Голикова. — Теперь это просто вакансия… Обувь какого размера?
— Сорок четвертый. А костюм…
— Про костюм не спрашиваю. Пятьдесят два, четвертый рост. Брюки — пятидесятый.
— Точно, — подтвердил Елагин. — Привычка?
— Она, проклятая… Давай сразу на «ты», ладно? Меня Ирина зовут.
— Сергей.
Ирина исчезла в недрах кладовой и через некоторое время вернулась, неся кипу одежды, поверх которой стояли новехонькие черные берцы.
— Проверяй и расписывайся в ведомости. Вот ручка… Сразу предупреждаю: комбинезон специально даю на размер больше. Так удобнее, поймешь потом. Рубашка только одна — у тебя срок носки еще не вышел. Зимнего пока ничего нет. Обещают к ноябрю. Вроде всё. Или что-то забыла?.. Дай-ка! — Голикова отобрала у Сергея ведомость. — Ах да! Трусы… — Она вновь исчезла в кладовке.
— Вот!
Увидев труханы, Елагин не смог сдержать улыбки. Они были минимум шестидесятого размера и вполне могли вместить еще пару желающих.
— А у меня машины-то нет.
— Какой машины? — непонимающе склонила голову Ирина. И ни грамма кокетства, ни миллиграмма. Что обескураживало будущего бойца.
— Никакой нет. Не заработал еще на машину. Так что мне автомобильные чехлы без надобности.
— Вот вам всем смешно, а я уже устала в управлении ругаться. Нам обмундирование в последнюю очередь выделяют, что останется. Еще спасибо скажите, говорят, что хоть это есть… А чехлы, как ты говоришь, возьми. Вдруг машину купишь? А нет — так отдашь оружейнику. У него вечно ветоши не хватает.
— Спасибочки.
Елагин забрал трусы и начал складывать полученное имущество в предусмотрительно захваченный с собой рюкзак.
— Да, и украшения! — Голикова достала из ящика стола завернутую в листок бумаги стопочку шевронов. — Бумажку не выбрасывай. Там схема, что куда пришивать. А то у нас как-то один товарищ, тоже из новеньких, догадался нарукавные эмблемы на спину пришпандорить. Думаю, правда, что без наших остряков здесь не обошлось. Так и на смотр вышел. Ну Николаич и всыпал всем без разбора. Кросс бегали, пять километров, с полной выкладкой.
Следом на столе появилась картонная коробка из-под обуви, заполненная металлическими звездочками, эмблемами и кокардами.
— Бижутерию можно брать с запасом. Этого добра хватает.
— Мне много и не надо, — усмехнулся Елагин, запуская в коробку пятерню.
— Так это ж хорошо. Значит, у тебя все еще впереди.
— Будем надеяться.
Сергей взвалил рюкзак на плечо.
— Ну, спасибо, хозяйка! Дай Бог тебе здоровья.
— Удачи, — кивнула Ирина и неожиданно добавила: — А ты, парень, молодец! У нас редко кто с первого раза рукопашку сдает. А уж если самого Солому на колени поставил, так это вообще экстра-класс. Я такого и не припомню.
— Алкоголь помог, — обернулся Елагин, улыбнувшись. Все-таки слегка растопился ледок отчуждения. Приятно. — Один бы я ни за что не справился…
Закрепив шеврон последними стежками, Марина откусила нитку и протянула комбинезон Сергею.
— Ну, смотри!
Елагин, сидевший до этого на диване в одних трусах, вскочил, быстро облачился и придирчиво осмотрел себя в зеркале со всех сторон.
— А не криво?
— Это поначалу, — усмехнулась любимая женщина сержанта. — А как отвисится, все выпрямится… Так, что там еще осталось?.. Вот! С группой крови. Пришивается… — Марина взглянула на помятый листок, — пришивается слева над нагрудным карманом… Где у тебя лево?
— Там же, где и вчера. Я его с тех пор не перекладывал.
Марина улыбнулась и потерлась носом о его грудь, отчего у Елагина на два столбика повысилось артериальное давление. Чего никогда не происходило при общении с предыдущими многочисленными женщинами.
— Значит, вот тут! Стой спокойно, а то уколоть могу.
Она приложила шеврон к нужному месту и аккуратно прихватила иголкой уголок.
— Да, Сереж, я еще сказать хотела… Ну, в общем, Ромка сегодня днем в гостиницу приходил.
— Зачем?
— Взорвать грозился.
— Что значит «взорвать»? — насторожился Сергей и автоматически бросил взгляд на окно — закрыта ли форточка.
— Стой спокойно, уколю же… Я почему тебе и говорю. Граната у него была.
— Какая граната? Настоящая?
— Откуда я знаю? Большая такая, тяжелая. Из квадратиков. Наталья ее тоже видела.
— Та-а-к… Хорошенькое дело. Завтра-то мне на смену, а послезавтра найду его, посмотрю, что за граната. Заодно и голову пролечу.
— Не надо, Сереж! — Боевая подруга умоляюще взглянула на него. — Пожалуйста… Я ведь себя перед Ромкой виноватой чувствую. Надо было сразу сказать, что у нас с ним ничего не получится.
— А чего ж не сказала?
— Обидеть, наверное, боялась.
— Нормально, — усмехнулся Сергей. — Но ты хоть что-то к нему испытывала?
Марина неопределенно качнула головой.
— Поначалу — да… Либо мне казалось. Мы в позапрошлом году познакомились. Его старший брат с Натальей в одном классе учился, вот и зашли как-то в гости. Посидели, потрепались, а потом Рома мне бизнес предложил. Диски с фильмами постояльцам давать в прокат. По телику ничего интересного — реклама одна, а тут киношки на любой вкус, по выбору. Сто рублей за фильм. Я согласилась, так и началось. А потом смотрю — Ромка за мной вроде как ухаживать начал. Я тогда только-только институт закончила. Уверена была, что в нашем захолустье нормальных парней не осталось. Пьянь да наркоманы одни… А тут смотрю — парень вроде ничего. По крайней мере хочет сам чего-то добиться, крутится. Это уже потом глаза открылись. В общем, неудачный эксперимент…
Елагин двумя пальцами приподнял подбородок девушки и пристально взглянул ей в глаза.
— А со мной тоже… эксперимент?
Вместо ответа Марина осторожно отпустила иголку и, обняв Сергея, одарила страстным поцелуем.
— А у тебя был кто-нибудь?.. — спросила она, отстранившись и снова принимаясь за нашивку.
— Да как ты могла такое подумать? — нарочито возмутился Елагин. — Только работа!
— Ну вот, я ему всё как на духу… Давай, давай — колись!
Сергей усмехнулся.
— Ого! Нахваталась уже…
И они снова слились в бесконечном, как «Дом-2», поцелуе.
(Сильный, сильный закадровый плач, стоны, а где-то даже и крики.)
Надпись на двери была предельно краткой и лаконичной: «НЕ ОРИ!» Сергей усмехнулся и потянул ручку.
Внутри комната отдыха дежурной смены СОБРа чем-то походила на небольшую казарму. Те же стоящие вдоль стен двухэтажные металлические койки, покрытые серыми казенными одеялами, форменная одежда на вешалках, оружие на специальных подставках возле входа. И удивительный, неповторимый запах — эдакий коктейль из ароматов кожи, ружейного масла, одеколона и убийцы-табака.
Но все же это была не казарма. На стенах казарм принято вывешивать плакаты типа «Не болтай!» или «Враг не спит!», а также стенгазету «Воин» или «Защитник Отечества». Здесь же стены были украшены картинами, помещенными в рамки для фотографий. Сергей в живописи не разбирался, но картины ему понравились. Он вспомнил слова Лехи Быкова: «Пикассо у нас тоже картины пишет. Вот сдашь экзамен — сможешь оценить его мазню». Картины действительно были выполнены в довольно необычной манере и на первый взгляд казались хаотичным нагромождением разноцветных геометрических фигур. Но стоило чуть присмотреться, и в изображении тут же угадывались знакомые места: и «Гамак», и новое здание областного театра на набережной, и даже портрет Соломы. Елагин почему-то сразу решил, что это именно Солома, хотя портретируемый напоминал одноглазого циклопа, напавшего на Одиссея сотоварщи, в целом ощущение от модели было передано верно.
Центральное место в комнате отдыха занимал обеденный стол на металлических ножках. Такие столы навевают ностальгические мысли о советских общественных столовых. Четыре почти до краев наполненных граненых стакана, расставленных по углам, создавали атмосферу праздника.
— Входи, чего встал? — подал голос Репин, поднимаясь с койки навстречу Елагину. — Вот твоя койка. Отныне и до первого залета.
Сергей благодарно кивнул, положил на указанное место свои нехитрые пожитки и снова покосился на стол.
— Я, вообще-то, думал вечером проставиться, — осторожно начал он. — За приход.
— Правильно думал, — согласно кивнул Репин. — Традиции святы. А что, есть какие-либо сомнения?
— Так вон же… — Елагин указал подбородком на стаканы.
— Ах, это… Ну, во-первых, это не водка, а вода. На смене не употребляем. А во-вторых, это и не стол вовсе, а гимнастический снаряд. Чтобы в редкие часы отдыха кровь не застаивалась. Вот ты, например, можешь его поднять?
Елагин по очереди посмотрел на мужиков, стараясь — понять, в чем тут может быть прикол. Но никто из них даже не улыбнулся.
— Могу… А зачем?
— Ты не спрашивай — ты подними! — свесился с верхней койки Леха Быков.
— Подними, подними! — поддакнул возлежавший напротив водитель Фарид Моторин. — Мы все его поднимаем. По очереди.
Сергей пожал плечами и, взявшись за края, осторожно, стараясь не разлить стаканы и одновременно опасаясь какого-нибудь подвоха, оторвал стол от пола.
— Ну?
— Стандартно мыслишь, — вздохнул Быков. — Ставь взад. Солома, продемонстрируй молодому пополнению, как это делают интеллигентные люди!
Вакх-Соломин, довольно крякнув, поднялся с койки и, присев около стола на корточки, вцепился в край столешницы зубами. Немного поерзал на месте, выбирая стойку поудобнее, и, резко выдохнув, привстал. Стол оторвался от пола и застыл в воздухе, слегка подрагивая. Шея и лицо Соломы побагровели, ноги дрожали от напряжения, но неимоверным усилием он продолжал удерживать столешницу горизонтально. Стаканы заметно вибрировали, но съехать со своих мест не решались.
Сергей чуть сам не застонал от зубной боли.