аться тенденция. И она мне не нравится.
– В нашем случае, Сергей Васильевич, я гарантирую, что доказательства для судебного разбирательства будут, даже если все будут молчать.
– Хочется в такое верить, – мой собеседник нервно поправил ворот рубахи. – По остальным информации мало.
– Сергей Васильевич, а Серафима Клитчоглу не дочь ли директора Амурского пароходного общества статского советника Клитчоглу?
– Да, это она. А вы что, знакомы?
– Со статским советником да, а вот дочь не видел. Н-да, дела.
– Вы правы, Тимофей Васильевич, жалко, что у достойных родителей такие дети вырастают.
– Влияние студенческой среды? – понимающе улыбнулся я.
– Оно самое. В девяносто третьем стала слушательницей историко-филологического отделения женских курсов в столице и сразу примкнула к народовольцам. В девяносто седьмом поступила в Медицинский институт и примкнула к эсерам. Занималась революционной агитацией среди молодежи, хранила и распространяла нелегальную литературу. За это была арестована три года назад и выслана в Саратов под гласный полицейский надзор, где и должна находиться. Вот материалы на нее, – с этими словами Зубатов передал мне очередную стопку листов.
– Что по последнему фигуранту? – поинтересовался я, беря их.
– Езерская, урожденная Казанович Лидия Павловна, тридцать пять лет, из дворян Могилевской губернии. Зубной врач, имеет зубоврачебный кабинет в Петербурге. Насколько я понимаю, именно там и будет проходить встреча?!
– Вам не откажешь в проницательности, Сергей Васильевич. Надеюсь, вы не отправили кого-нибудь из филеров проверять адрес? – спросил я, холодея в душе.
– Была такая мысль. Но пока еще не знаю профессиональные возможности столичного филерского отряда. Операция ваша, так что, я думаю, там агенты Дворцовой полиции работают. Я прав?! – с улыбкой поинтересовался Зубатов.
– Правы, и спасибо за ваш профессионализм. А теперь давайте договоримся, где вечером вы выставите своих людей и будете сами. Свои распоряжения до подчиненных доведете как можно ближе к началу операции, – строго произнес я.
– Понял, Тимофей Васильевич. Если бы мы были в Москве, я бы поручился за своих людей. Здесь пока таких слов я сказать не могу. Изучаю пока, кто чем дышит.
– Господин полковник, группа к штурму готова, – почти шепотом доложил мне тихо подошедший к двери квартиры Ромка.
– Приступайте, хорунжий! И не забудьте, что там, вернее всего, находится динамит, – так же тихо ответил я Селивёрстову.
Ромка успокаивающе улыбнулся мне, лихо козырнув, четко развернулся кругом и направился по лестнице вниз к выходу из подъезда, где его дожидались закрытая карета и четыре бойца штурмовой группы. Возничий был одет как обычный «шофер» экипажа с двумя лошадиными силами, а вот бойцы внутри транспортного средства для начала ХХ века были экипированы несколько необычно.
Я посмотрел в спину уходящего Ромки и подумал, что если бы сейчас в темном подъезде он встретился бы с кем-нибудь из жильцов дома, то сердечный приступ для квартиросъемщика был бы обеспечен.
Все члены штурмовой группы, да и другие бойцы антитеррористического отделения Аналитического центра, задействованные в этой операции, были одеты в защитные куртки и брюки черного цвета, короткие сапоги, также черные. На голове шлем, напоминающий «Сферу», или «Специальный титановый шлем образца 1981 года – СТШ-81».
Конструктивно он был очень прост – три профилированных бронеэлемента, толщиной три миллиметра каждый, которые вставляются в соответствующие карманы внутреннего чехла шлема, выполненного из нескольких слоев шелка, снаружи шлем покрыт внешним тканевым чехлом черного цвета. На голове шлем фиксируется при помощи ремня с кожаной чашкой, закрепляемой на подбородке. Единственное отличие от шлема из будущего – вместо титана используется сплав Чемерзина.
Помимо шлема на бойцах подразделения надеты бронежилеты с защитой паха, наколенники с налокотниками, куртка и брюки имеют дополнительные съемные защитные элементы на бедрах, предплечьях и плечах. Здесь также использовались профилированные бронепластины Чемерзина, что делало снаряжение достаточно дорогим. Точнее, очень дорогим. Правда, пару месяцев назад я подкинул Авениру Авенировичу идею многослойных дисперсно-керамических броников на основе карбида бора или карбида кремния. Теперь он весь в опытах, старается сделать дешевую, легкую и прочную защиту от пуль и осколков.
Лица у бойцов закрыты масками черного цвета с прорезями для глаз и рта. На предплечьях эмблемы Аналитического центра с белыми Адамовыми головами. На груди небольшая, а на спине большими буквами надпись того же цвета: «Полиция». На бедрах прикреплены открытые кобуры с пистолетами. Вот и представьте, что встретились с таким монстром в темноте.
В общем как в том анекдоте, когда молодой боец спецназа впервые натянул на себя обмундирование, всё положенное снаряжение, взял в руки оружие, посмотрел в зеркало и обделался.
Я усмехнулся про себя и, закрыв дверь в квартиру, направился в комнату, откуда через окно можно будет наблюдать за штурмом зубоврачебного кабинета госпожи Езерской. Время еще было. Карета должна была объехать квартал, и только после того, как она подъедет к двери стоматологического кабинета, бойцы пойдут на штурм.
Пять дней назад Рейли сдал кабинет Езерской как склад динамита, который был закуплен через него. Лидия Павловна была запасным вариантом «товарища Григория», в случае если вдруг покушение Азефа провалится. Когда это произошло, Рейли встретился с Гершуни, снабдил того деньгами и информацией, поручив организовать новое покушение на Николая Второго и его семейство.
О том, что сегодня у Езерской в кабинете состоится встреча, узнали три дня назад, когда выставленное наблюдение в выходящем от Лидии Павловны человеке опознало студента Каляева Ивана Платоновича, вообще-то сосланного в Екатеринослав под гласный надзор. Его взяли, как нарушившего полицейский надзор. Плюс к этому у студента оказался поддельный паспорт. А потом Каляева пришлось жестко колоть в одном из полицейских участков. Но всё, что он знал, – это только то, что Гершуни собирает в столице активных социалистов-революционеров. А сегодняшняя встреча у Езерской будет посвящена приезду Брешко-Брешковской, которая должна будет войти в Центральный комитет партии социалистов-революционеров.
Чтобы не насторожить эсеров, из участка через одного из агентов Дворцовой полиции, сыгравшего уголовника, якобы сидевшего в предварительной камере с Каляевым, Лидии Павловне была отправлена записка, в которой Иван сообщал, что попался за нарушение «Положения о полицейском надзоре» и его должны выслать назад в Екатеринослав.
Другой сотрудник сходил на прием к Езерской с зубной болью. Благодаря обоим агентам была нарисована схема помещений, где Лидия Павловна осуществляла прием посетителей и проводила лечение. Также были получены чертежи помещений, арендованных зубным врачом – революционером.
На полигоне была создана похожая конфигурация и прошла отработка штурма и захвата террористов с использованием свето-шумовых гранат и револьверов с резиновыми пулями. Данные вундервафли были сделаны под моим руководством в оружейных мастерских Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы.
За основу травмата взял небольшой револьвер Smith & Wesson Model 2 по прозвищу «Baby Russian» с сосковым спуском без предохранительной скобы и со стволом длиной три с половиной дюйма. Гильзу патрона оставили той же, пули из средней по твердости резины различной конфигурации сделали на заводе «Треугольник». Навеску пороха значительно снизили. Опытным путем пришли к тому варианту, который теперь стоял на вооружении данной группы «полицейского спецназа».
С гранатами еще проще. Магний плюс селитра в картонный цилиндр. Терочный взрыватель, и граната готова после экспериментов с весом и составом заряда. Нашу в школе офицеры назвали «Удар». Кроме этих средств на тренировках еще использовали пару щитов производства Чемерзина, державших винтовочную пулю в упор.
Кстати, от Мосина пришли десять образцов пистолетов-пулеметов, разработанных Мосиным – Фёдоровым – Токаревым – Дегтярёвым под маузеровский пистолетный патрон. Когда я увидел это… Честно говоря, слов не было. Вместо нормального пистолета-пулемета Судаева, схему которого я рисовал для Фёдорова, получилось какое-то… В общем, больше всего это изделие напоминало пистолет-пулемет Калашникова сорок второго года.
Правда, опробовав его, остался доволен хотя бы тем, что лучшего пока не было во всём мире. Да и ручка впереди, как у будущих автоматов Томпсона, позволяла эффективно вести прицельный огонь до двухсот метров. Также к достоинству этого образца можно было отнести малый вес и габариты оружия, особенно со сложенным прикладом, простоту неполной разборки, магазин на тридцать патронов, возможность вести одиночный огонь и очередями. Недостатки: большое количество осечек из-за высокого темпа стрельбы, стоимость и сложность изготовления.
Но каково же было мое удивление, когда в этот пистолет-пулемет буквально влюбился Николай. Стволы трех образцов были им расстреляны в хлам, а количество сожженных патронов приближалось к десяти тысячам. Все-таки не зря в моем прошлом-будущем Николай охотился на галок, кошек и собак в Царском Селе. Видимо, у него такой релакс был! Здесь же император крошил на дворцовом полигоне мишени из пулеметов Максима и Мадсена, а теперь дорвался до пистолета-пулемета, который пока даже не имел названия. Четыре автора – это многовато для аббревиатуры имени оружия. В общем, расстреляв десяток магазинов, Николай Александрович становился каким-то умиротворенным, даже если цели были не особо точно поражены. Маньяк оружейный! Или стрельбы?!
Мои мысли прервала появившаяся карета. Как только она поравнялась с дверью в помещение стоматологического кабинета, кучер, остановив лошадей, соскочил на тротуар и застыл от двери с правой стороны, держа в руках кувалду. Из кареты выскочила четверка бойцов и, прижавшись к стене, застыла цепочкой с револьверами в руках с левой стороны от двери.