Днем вышли в море на выполнение примерно-боевой стрельбы из больших орудий по пирамидальным щитам. Эскадра, идя кильватерной колонной, стала огибать щиты, имея их в центре дуги. Погода была тихая. Строй броненосных кораблей не выдерживал никакой критики. Кроме постоянного рысканья колонна еще и сильно растянулась. Сначала «Адмирал Ушаков», шедший за «Пересветом», отстал от него чуть ли не на милю. Между «Адмиралом Синявиным» и «Генерал-адмиралом Апраксиным» расстояние было пятьдесят пять кабельтовых. Разумеется, пристрелка по мишени одного из кораблей, даже среднего, не могла служить на пользу такой растянутой колонне.
А дальше начался мрак. Ценные двенадцатидюймовые и десятидюймовые снаряды бросались без всякого соображения с результатами попадания меньших калибров, выпущенных для пристрелки. Иногда через несколько минут полного молчания одного из броненосцев раздавался выстрел из двенадцатидюймовых и десятидюймовых пушек, а за это время крупно изменились и расстояние до цели, и курсовой угол, и положение относительно ветра. Какими же пристрелочными данными руководствовался управляющий артиллерией на кораблях, выпуская ценные снаряды так, наудачу?! Полный кошмар!
А потом выяснилось, что экономный начальник Главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмирал Владимир Павлович Верховский отпустил на нужды эскадры для учений только по десять чугунных снарядов на пушки крупного калибра. Весь практический боезапас крупного калибра эскадры остался на складах на берегу.
Стрельбы пришлось прервать из-за отсутствия боеприпасов. Зато решили показать императору эскадренную стрельбу броненосцев минами по буксируемым щитам. Лучше бы этого не делали. Мина с флагмана «Император Александр II», уклонившись от курса, поразила буксировщик щита – миноносец № 116. Пробоина, частично закрытая застрявшим в ней зарядным отделением мины, была и в этом случае заделана под руководством Макарова, приказавшего накренить миноносец, и он остался с эскадрой.
Это событие стало последней каплей для императора, который с каждым днем становился всё мрачнее и молчаливее. Государь отдал приказ учение прекратить и следовать эскадре в Кронштадт, куда и направился на яхте.
Глава 12Учения
– Господин генерал-адмирал, господа адмиралы и офицеры, я собрал вас всех для того, чтобы выразить свое неудовольствие тем состоянием, в котором находится боевая подготовка Балтийской эскадры. Из того, что я видел во время учений, совершенно ясно, что у нас есть корабли, но нет флота, на который можно положиться, – Николай обвел взглядом вытянувшихся в струнку морских офицеров и адмиралов, стоявших в зале Морского собрания Кронштадта.
Кто-то после этих слов императора побледнел, кто-то, наоборот, побагровел, как сваренный рак. Но все смотрели на императора с возмущением.
– Я вижу, что вы не согласны со мной, но тогда кто мне объяснит, что эскадра броненосных кораблей практически не может идти в кильватерных колоннах при атаке?! Какое там вам поставить палочку над «Т», если даже нормально на пару румбов повернуть не можете! – император завелся. – А стрельбы главными калибрами?! Это ужас! Это бесполезное выбрасывание боевых запасов! С одиннадцати кабельтовых ни одного попадания по мишеням от всей эскадры! При этом они не двигались! Не двигались!
Николай сделал несколько шагов вдоль строя офицеров – командиров броненосцев, стоявших вместе с адмиралами в первой шеренге.
– Николай Семёнович, – обратился государь к командиру «Пересвета» капитану первого ранга Королёву, – объясните мне, почему из носовой башни вы дали два первых залпа с разрывом в две минуты, а следующий через четверть часа?!
– Возникла проблема со станком орудия. Снаряды оказались с полными зарядами, прочность орудий и их станков для таких снарядов недостаточная, – как можно тверже ответил весь бледный Королёв.
– Н-да… И это новейший броненосец! Наш красавец! – Николай сместился вдоль шеренги и встал перед генерал-адмиралом. – Алексей Александрович, объясните, как в таком состоянии корабль пойдет на Дальний Восток?!
– Ваше императорское величество, чтобы избежать выхода из строя орудий и станков главного калибра «Пересвета», пришлось уменьшить пороховой заряд снарядов, – произнес вице-адмирал Макаров, переводя огонь на себя, так как на этот вопрос главный начальник российского флота вряд ли сумел бы ответить. – Также пришлось утяжелить стволы, ограничить угол возвышения, из-за чего дальнобойность снизилась. По недосмотру на учения для «Пересвета» были выданы снаряды с обычным зарядом пороха. Из-за стрельбы ими произошло смещение станины.
– Кстати о снарядах… Владимир Павлович, – обратился Николай к начальнику Главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмиралу Верховскому. – Объясните мне, почему на учения на броненосцы было выделено только по десять снарядов на ствол главного калибра?!
– Ваше императорское величество, в целях экономии и уменьшения износа ствола, – ответил адмирал, цвет лица которого стал красно-синюшный.
– Господин вице-адмирал, может быть, вы устали служить?! Может быть, вам нужно вернуться в отцовское поместье в Смоленской губернии и там экономить на всем?! – Николай вновь начал заводиться. – Это надо же прийти к такому, что в Учебном артиллерийском отряде из-за того, что вы не даете снарядов, комендоров обучают обращению с тяжелыми башенными орудиями, вставляя в их стволы тридцатисемимиллиметровые пушки Гочкиса и стреляя из них. Что так смотрите на меня?! Или это не так?!
– Но, ваше императорское величество! При этом же идет экономия денежных средств, выделяемых на снаряды, и орудийные стволы не изнашиваются, – несколько возмущенным тоном ответил Верховский, полностью убежденный в своей правоте.
– Кто мне скажет, сколько снарядов на главный калибр израсходовали японцы во время морских учений в прошлом году?! – голос Николая дрожал, явно от сдерживаемого гнева.
– Почти два боекомплекта, ваше императорское величество. Это в среднем где-то по сто пятьдесят снарядов на ствол, – тихо ответил Макаров.
– Степан Осипович, как вы думаете, если сегодня состоится морской бой между Тихоокеанской эскадрой и Объединенным флотом Японии, которым командует адмирал Ито, выигравший с разгромным счетом борьбу на море во время японско-китайской войны шесть лет назад, кто победит?
– Ваше императорское величество, здесь трудно ответить. Всё зависит от того, как сложится обстановка на море, какие силы будут задействованы с каждой стороны и еще много других факторов…
– Преимущество комендоров в меткости стрельбы будет у кого выше, у того, кто при обучении выпустил сто пятьдесят снарядов, или у того, кто выпустил десять снарядов, а потом плевался через ствол из Гочкиса?! – император резко развернулся к Верховскому. – Господин вице-адмирал, я принял решение уволить вас без прошения. Можете покинуть помещение.
В зале застыла вязкая тишина, казалось, что пролети комар, и его обязательно услышишь. Все смотрели на то, как бывший начальник Главного управления кораблестроения и снабжения пошатывающейся походкой направился к выходу из зала, пытаясь расстегнуть на ходу крючки ворота кителя.
– Господин генерал-адмирал, что вы можете сказать по тренировкам и стрельбам в Тихоокеанской эскадре?
– Адмирал Алексеев просит прислать в Порт-Артур и Владивосток еще минимум по одному комплекту снарядов на каждое орудие. В целях экономии снарядов стрельбы не проводятся. В бюджете морского ведомства средств на закупку дополнительных боезапасов в этом году не заложено, – ответил великий князь, явно недовольный той выволочкой, которую устроил племянник.
– Вы еще не добавили, что и орудийные стволы не изнашиваются, – император кивнул в сторону Верховского, который, не дойдя до выхода, можно сказать, упал на стул, и вокруг него суетились два мичмана, пытаясь привести в чувство.
Намек получился более чем красноречивым. Дядя императора покраснел, а в зале вновь наступила звенящая тишина, в которой только было слышно, как по стеклу стакана с водой постукивают зубы отставного вице-адмирала.
– Господин генерал-адмирал, через неделю состоятся совместные игры штабов морского и военного ведомств по возможному развитию боевых действий с Японией, если война начнется до конца этого года. После этих игр я вам даю еще месяц на подготовку новых недельных учений для Практической эскадры… – Николай сделал паузу и продолжил: – Надеюсь, после них мне не придется отправлять кого-либо в отставку без прошения. И немедленно отправьте адмиралу Алексееву для эскадры всё, что он просит. Деньги на это в бюджете морского ведомства постарайтесь найти.
– Ники, о том, что произошло в Морском собрании Кронштадта, судачит весь Петербург. Уже идут споры, кого ты уволишь из адмиралов следующего. Признаться, такого никто не ожидал, – произнес великий князь Александр Михайлович, сверкая погонами контрадмирала.
После поездки в столицу на Яблочный спас Николай назначил своего дядю младшим флагманом Черноморского флота, оставив и командиром броненосца «Ростислав», а также зачислил в свою свиту, то есть Свиту его императорского величества. Для таких должностей адмиральские погоны были обязательными.
Не обошли царские милости и великого князя Сергея Михайловича. Тот также был зачислен в Свиту, получив звание генерал-майора, и назначен в распоряжение генерал-фельдцейхмейстера, должность которого исполнял или совмещал его отец – председатель Государственного совета генерал-фельдмаршал великий князь Михаил Николаевич.
Собравшись после обеда в кабинете императора, два его молодых дяди и он сам занимались родственным обсуждением последних сплетен из столицы, привезенных братьями.
– Честно говоря, я и сам от себя такого не ожидал, но этот Верховский вывел меня просто из себя. У нас война на носу с морской державой, а он снаряды для учебных стрельб экономит да боится, как бы стволы пушек не износились. Ах, это затраты, которые не запланированы! – резко произнес Николай.