Я посмотрел в направлении, где располагался дом-дворец великого князя, но то отверстие, которое было проделано для наблюдения за Дворцовой набережной, закрыл спиной Буров. Последние два дня мы работали с ним парой, так как Горелов и Зарянский наблюдали из Петропавловки за Владимиром Александровичем.
Окинул взглядом сторожку. Натюрморт на столе – а-ля попойка по-русски. Четверть казенки, в которой осталось чуть меньше половины, куски хлеба, сала, огрызки соленых огурцов, две надкусанные репы. Даже и не поверишь, что всё почти в одно горло схомячил сторож, к которому нагрянули нежданные родственники. «Родственников» тот не узнал, но на халяву накинулся с каким-то вдохновением алкоголика со стажем. Сейчас лежал на каких-то нарах с тряпьем, что в этом помещении было постелью, и сотрясал воздух могучим храпом, отравляя воздух перегаром. В печурке типа буржуйки потрескивали дрова, добавляя угара.
– Едут, – довольно громко, чтобы перекрыть храп, произнес Буров.
– Принял, – ответил я и, откинув холстину, поднял с пола карабин.
Для операции из запасов центра выбрал переделанный для охоты карабин «Маузер 98» с оптикой от фирмы «Optische Anstalt C.P. Goerz» со стволом длиной всего четыреста пятьдесят миллиметров. В мастерской центра на него приладили глушитель, и получилась убойная штучка, отлично работающая на двести метров.
Встав на колено, положил цевье на собранную подставку, так чтобы срез глушителя находился в полуметре от отверстия в стене сараюшки. Приладился к прикладу, левой рукой поправив накладную бороду, чтобы она не мешала, и начал успокаиваться, настраиваясь на выстрел. Сектор обстрела был небольшим. Всё зависело от того, как встанет экипаж. При самом плохом раскладе у меня будет пара-тройка шагов, которые посол сделает до двери.
Показался экипаж, я приник к прицелу. Карета остановилась. Удачно. Сектор расширился. Показался бледный лицом посол. Шаг… второй. Я выжал до конца спуск. Хлопок. В раненом левом плече отдалось болью, а сэр Чарльз, раскинув мозгами, упал на крыльцо.
– Уходим, – прошептал мне на ухо Буров, успевший зайти мне за спину.
– Подождём, Пётр Фёдорович. Очень мне хочется на сэра Ричарда посмотреть.
– Как скажете, Тимофей Васильевич, но я бы уходил. Фортуна – дама капризная.
– Минуту, – ответил я, передернув затвор. – Гильзу подбери.
Приник к прицелу. У входа в посольство началось оживление. Швейцар, открывший дверь, что-то прокричал внутрь. Кучер экипажа подбежал к послу и довольно профессионально начал нащупывать пульс на яремной вене. По описанию Рейли и нарисованных Куликовым портретам, он был одним из четверки английских боевиков. Из посольства выбежали еще несколько человек. Наконец-то появился он. Да, это был битый войной волчара. Сэр Ричард спросил что-то у швейцара, а потом, склонившись над трупом посла, сунул палец во входное отверстие от пули в его голове, резко развернувшись, начал осматривать Неву и противоположный берег.
В какой-то момент его взгляд остановился на сторожке. Он хотел что-то сказать, но я уже нажал на спуск. Показалось, что в последний момент наши взгляды встретились, и я увидел на лице сэра Ричарда понимающую ухмылку. Но обдумывать это было некогда, я передернул затвор, быстро выцелил кучера и выстрелил. Хлопок, и тот упал с дыркой в виске. Правки не требовалось.
– Вот теперь уходим, Пётр Фёдорович, – произнес я, заматывая в холстину карабин.
Буров, подобрав гильзы, восхищенно мотнул головой.
– Четыре секунды, не больше. Ну, вы…
– Уходим. Всё помнишь? – прервал я Бурова, подходя к столу.
Взяв рукой в перчатке за горло бутылку, набрал в рот водки и прыснул себе на грудь. Растерев брызги по груди и по бороде, передал ее Бурову. Тот сначала так же, не снимая перчатку, хорошо глотнул, а потом проделал то же, что и я.
– С богом, Пётр Фёдорович. Двинулись.
Буров взял пустую корзину, в которой мы принесли водку и закуску, а я – завернутый в холстину карабин. Выйдя из сторожки, увидели, как на следующем быке, ближе к Петровской набережной, где происходили основные работы, столпился народ. Перебираясь по мосткам, изображая пьяного, я, «оступившись», уронил карабин в воду. Жалко, конечно, хорошая машинка была, но сделаем другую. Два мастера, которые работали во всё больше разрастающейся мастерской центра, были настоящие Левши. И блоху подкуют, и… Многое чего, в общем, могли сделать с помощью напильника и какой-то матери.
– Как там Родион? – встретил нас вопросом старший мастер, помогший нам найти пару часов назад «родственника».
Толпа на быке собралась приличная. От посольства раздались выстрелы. Судя по всему, паника там возрастала.
– Спит, – пьяно икнул Буров. – Не думал я, что дядька Родион так пьет. Просил его разбудить вечером, чтобы работы не лишиться. Ему ночью дежурить. Опохмелиться только оставьте. Там еще осталось.
– Разбудим, – довольно усмехнулся мастер. – А что утопили?
– Пять рублей, – я с пьяной разухабистостью махнул рукой. – Община убьет теперь. Четыре металлические пластины угробил для кузни. Где я теперь такие деньжища возьму?! Угораздило меня сюда припереться. Говорил же тебе, Гераська, что надо сначала до постоя дойти и оставить их там.
– Да, ладно, Митька, решим как-нибудь, – Буров вновь пьяно икнул. – А вы чего тут собрались все?
– Чего-то у англицкого посольства творится.
– Да и хрен на них, – пробормотал я. – И с твоим дядькой, Гераська, такой же хрен. Сволочь пьяная. А мне теперь пять рублей искать.
Матерясь, я, расталкивая руками толпу, направился к мосткам до следующего быка. Буров, продолжая икать и что-то повинно бубня, следовал за мной. Надеюсь, что образ двух крестьян, попавших в столицу, мы сыграли убедительно.
– Объясните мне, маркиз, как могло такое произойти?! Покушение на российскую императрицу с детьми, совершенное английскими офицерами, убийство сэра Скотта и эта нота Николая Второго?! – Георг Пятый с раздражением смотрел на маркиза Лансдауна.
Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис, пятый маркиз Лансдаун сменил на посту министра иностранных дел, убитого во время лондонских событий прошлого года маркиза Солсбери.
Кроме него и короля в кабинете находился еще новый премьер-министр Великобритании Генри Кэмпбелл-Баннерман, глава либеральной оппозиции. После того как граф Бальфур в мае этого года был убит фениями, либералы, можно сказать, получили в Палате общин большинство, и Георг Пятый был вынужден назначить Кэмпбелл-Баннермана премьер-министром. Тот быстренько сформировал свой кабинет, в котором различные посты получили Асквит, Ллойд Джордж, Морли, Бёрнс. К ним присоединился назначенный ранее маркиз Лансдаун, возглавлявший Либеральную юнионистскую партию в Палате лордов и являвшийся сторонником англо-французского союза.
– Ваше королевское величество, покушение на ее императорское величество Елену Филипповну – это непредсказуемые действия исполнителя или, как сейчас говорят врачи – эксцесс исполнителя. Никому и в голову не могло прийти, что направленные выяснить, содержится ли заключенным в Приоратском дворце лейтенант Сидней Рейли, офицеры Джонсон и Уилсон откроют огонь по русской императрице и ее детям. В их характеристиках говорилось, что они хладнокровные, исполнительные воины, прошедшие не одно сражение. Тем не менее это случилось, – маркиз Лансдаун, замолчав, достал из кармана платок и промокнул им лоб.
– От кого была получена информация, что Рейли содержится в Гатчине в Приоратском дворце? Кто дал указание провести проверку этой информации? – спросил король, глядя между премьер-министром и министром иностранных дел.
– Помощник погибшего посла сэр Уильямс сообщил, что от агента в Гатчинском дворце были получены сведения о различных слухах при русском дворе, по которым в Приоратском замке содержится какой-то узник, находящийся под постоянной охраной, чуть ли не в железной маске, и прочие романтические домыслы. Сэр Чарльз самостоятельно принял решение направить туда двоих из прибывших для силовой поддержки посольства офицеров для проверки информации. Пропавший без вести Рейли слишком много знал. Одно дело предполагать, что его захватили русские, – маркиз Лансдаун вновь вытер пот со лба, – другое дело, знать точно, что он у них в руках. Последствия данной разведывательной операции вам известны, ваше королевское величество. Сейчас ждем по этому инциденту более подробной информации от агента из царского дворца.
– Какой вы еще ждете информации, маркиз?! Посол убит, четыре офицера, направленные в Россию для проведения определенных операций, убиты, Рейли пропал и, вернее всего, в руках российского императора и наверняка рассказал уже всё, что знал. Только этим я могу объяснить такую ноту: высылка наших дипломатов, арест собственности, принадлежащей как самому Соединенному королевству, так и нашим подданным, – король потряс листком бумаги. – Они собираются на территории России интернировать всех моих подданных до единого человека. Николай решился полностью прервать с Британией все торговые отношения.
Король вскочил с кресла и, побагровев, буквально, прорычал:
– А это предупреждение, что дальнейшие недружественные шаги в отношении России и ее подданных станут поводом для объявления войны… То, что написано в этой ноте – это уже объявление Великобритании войны! Вы это понимаете, пятый маркиз Лансдаун?! Чем вы можете объяснить такое поведение российского императора? Вас, господин премьер-министр, этот вопрос также касается!
– Ваше королевское величество, я думаю, что Николай Второй получил заверения от германского кайзера Вильгельма Второго о поддержке Германией России в случае обострения ее отношений с нами. Недаром германцы прервали переговоры в марте-апреле этого года по созданию блока Великобритания – Германия – Япония, – высказался Генри Кэмпбелл-Баннерман. – Насколько мне известно, Вильгельм написал Николаю два личных письма в течение последнего месяца. К сожалению, их содержание узнать не удалось.
– Но зачем вручать ноту, которая фактически объявляет нам войну, и тут же убивать посла?! – задумчиво произнес Георг.