– Докладывайте, господин полковник, – произнес Николай.
– Ваше императорское величество, государственный переворот великого князя Владимира Александровича предотвращен. Все заговорщики оказали при аресте сопротивление и были уничтожены, – спокойно и буднично начал я доклад.
– Кто конкретно? – задал вопрос император.
– Великий князь Владимир Александрович с сыновьями, начальник Второй бригады Первой гвардейской пехотной дивизии генерал-майор Павловский, командир лейб-гвардии Преображенского полка генерал-майор Свиты Озеров, командиры лейб-гвардии Семёновский полка барон Лангоф и лейб-гвардии Егерского полка барон Розен… – я сделал небольшую паузу. – Более пятидесяти офицеров гвардии и около сотни солдат гвардейских полков, в основном преображенцев, которые осуществляли охрану дворца великого князя.
По мере моего перечисления великий князь Павел Александрович цветом лица сравнялся с листком белой мелованной бумаги.
– И как же дядя хотел заставить изменить присяге солдат моих гвардейских полков? – вновь задал вопрос государь.
– По сохранившимся бумагам, вы, ваше императорское величество, вместе с семьей и великим князем Михаилом Александровичем якобы были убиты во дворце революционерами-террористами. Великий князь Александр Михайлович, как муж вашей сестры, воспользовавшись моментом и поддержкой своего отца великого князя Михаила Николаевича, объявлял себя новым императором Александром Четвертым, узурпировав власть и нарушив права престолонаследия. Полки гвардии по замыслу заговорщиков должны были «восстановить справедливость», – я голосом выделил два последних слова.
– Что?! – побагровев и ударив кулаком по столу, великий князь Михаил Николаевич поднялся из-за стола.
Охреневший Сандро переглянулся с Сергеем, после чего оба с недоумением переводили взгляды с отца на императора и обратно.
Николай, так же встав, спокойно произнес:
– Михаил Николаевич, успокойтесь! Я полностью уверен в вашей преданности престолу. И уверен в ваших детях.
– Благодарю, ваше императорское величество, – Михаил Николаевич сел на место, растирая рукой левую сторону груди.
– Господин полковник, какая сейчас обстановка в столичных гвардейских полках? – обратился ко мне государь.
– Ваше императорское величество, в Измайловском полку его командир генерал Елита фон Вольский при отсутствии офицеров, участвующих в заговоре, мгновенно привел полк в порядок. В Преображенском были проблемы. Один из офицеров, узнав о захвате дворца великого князя Владимира Александровича, хотел вывести один из батальонов ему на помощь. Но солдаты, узнав правду, подняли его на штыки.
– И какая фамилия у этого офицера? – спросил император. Остальные Романовы сидели за столом, будто в рот воды набрав.
– Капитан Дрентельн Александр Александрович, командир роты.
– Ваш знакомец?
– Так точно, ваше императорское величество!
– Еще что-то интересное есть?
– Да, ваше императорское величество. Великий князь Владимир Александрович хотел ввести конституционную монархию, включая Государственную думу, по подобию Английского парламента. Документы по этому вопросу здесь, – я показал папку Зённеккена, где были собраны основные бумаги.
– Интересный ход. Популизм в чистом виде. Либералы и интеллигенция были бы от такого шага в восторге. Он бы еще землю крестьянам да восьмичасовой день для рабочих пообещал, – хмыкнул Ник Ник Младший, чем заработал осуждающие взгляды со стороны трех братьев Александровичей.
– Надо будет ознакомиться с данным творением, – император усмехнулся. – Какие потери у отряда, господин полковник?
– В операции вместе со мной участвовали сорок один человек. В результате боестолкновений ранено семь человек, из них трое достаточно тяжело. Но все сегодня прибыли на базу в Гатчину.
Только семь раненых?! – удивленно поинтересовался великий князь Михаил Николаевич.
– Так точно, ваше императорское высочество. Снаряжение и вооружение отряда позволили избежать потерь во время штурма. Все раненые получили свои травмы при попытке дежурного взвода преображенцев отбить центральный и запасной входы, а также первый этаж дворца, – ответил я.
– Интересный у вас отряд, господин полковник, – задумчиво протянул Ник Ник.
– Их уже «черными ангелами» прозвали! – вставил свои пять копеек Сандро.
– Еще что-то срочное, господин полковник, есть сообщить? – прервал всех император.
– Несколько организационных вопросов, ваше императорское величество. Предварительное следствие по этому делу ведет судебный следователь по особо важным делам при Санкт-Петербургском окружном суде коллежский советник Бурцев Александр Васильевич. Министр юстиции и генерал-прокурор Муравьёв рекомендовал для следствия именно его. Также Николай Валерианович хочет объединить в одно уголовное дело материалы по подготовке государственного переворота под руководством великого князя Владимира Александровича, покушение на царский поезд при следовании в Москву, арест группы Гершуни и Езерской и покушение на ее императорское величество с детьми. Его высокопревосходительство хотел бы как можно быстрее узнать ваше мнение по этому вопросу, – закончив фразу, я вытянулся в струнку, показывая, что всё доложил.
– Считаю, что это целесообразно, – произнес Николай задумчиво. – Кстати, господин полковник, а по покушению на вас какие-то подвижки есть?! Удалось уточнить, кто этот товарищ Пётр?
Так точно, ваше императорское величество. Это Прохор Фёдорович Рогозников. Сын денщика великого князя Владимира Александровича – фельдфебеля Рогозникова Фёдора Николаевича, который служил в этой должности при князе с шестьдесят седьмого года. Прохор родился в семьдесят втором году. Был малолетней нянькой при Борисе Владимировиче, учился вместе с ним, получив неплохие знания и манеры. Обладал актерским талантом. Мог воплотить образы от старика крестьянина до аристократа, за которым несколько десятков поколений предков. Последние пять лет выполнял различные щекотливые поручения великого князя.
– Щекотливые поручения?! Как-то мягко вы, господин полковник, назвали эти действия денщика моего покойного дяди, да и его самого. Связь с революционерами-террористами, организация через них покушений на меня и мою семью, попытка государственного переворота – это всё подпадает под преступления против особы государя императора и членов императорского дома. Не так ли, господин полковник?! – жестко закончил вопрос Николай.
– Так точно, ваше императорское величество. Статья двести сорок один «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных». Наказание: смертная казнь и лишение всех прав и состояния, – твердо ответил я.
Данный диалог был спланирован с Николаем заранее. Не до каждого слова, но максимально близко к тексту. Необходимо было сделать так, чтобы Романовы, особенно Александровичи, почувствовали себя не в своей тарелке, представив, как затягивается петля на шее. Не знаю, как Сергей Александрович, а вот Алексей и Павел свет Александровичи не могли не знать о том, что затевает их старший братец. И промолчали, не донесли. А это тоже статья.
– Хорошо, господин полковник. Если больше ничего требующего немедленного доклада нет, то оставляйте документы и можете быть свободны. Подготовьте подробный доклад о проведенной специальной операции и списки особо отличившихся к награде. Позаботьтесь о раненых, – произнес император и махнул рукой, отпуская.
– Слушаюсь, ваше императорское величество.
Положив папку на край стола, развернулся кругом и направился на выход. Не успел пройти и половины, как в кабинет ворвался Ширинкин с лицом белее мела.
– Ваше императорское величество, прошу прощения, но чрезвычайная новость, – генерал застыл передо мной, судорожно глотая воздух.
«Млять, что еще-то произошло. В последние дни события несутся не то что вскачь, а будто на гоночном болиде из двадцать первого века», – подумал я, делая шаг в сторону, освобождая Евгению Никифоровичу дорогу.
– Что случилось? – спросил император, и было видно, как он напрягся.
– Пришла срочная депеша от короля Дании Кристиана Девятого. Английская эскадра час назад вошла через проливы в Балтийское море и взяла курс на Гельсингфорс, – сделав два шага к столу, произнес начальник Дворцовой полиции.
В зале возникла вязкая тишина, которую нарушало только дыхание присутствующих.
«Вот и англы прибыли, – подумал я, развернувшись кругом и застыв болванчиком. Мой взгляд перебегал по лицам сидящих за столом. – Интересно, о чем думал Кристиан, отправляя телеграмму?! Он по материнской линии и для Георга, и для Николая родным дедом приходится».
– Господин генерал-адмирал, поднимайте по тревоге Балтийскую эскадру, – тихо произнес император, не глядя на дядю. Потом, повернув голову в сторону своего двоюродного деда, сказал: – Михаил Николаевич, срочно соберите завтра в двенадцать ноль-ноль общее собрание Государственного совета. Я доведу до совета всю информацию по случившемуся, чтобы не было недоговоренностей, которые порождают массу слухов. Не до этого сейчас. Обстановка чрезвычайная. Мы на пороге войны с британцами.
Николай замолчал, недоуменно глядя на великого князя Алексея Александровича, который поднялся из-за стола и, воспользовавшись молчанием императора, заявил:
– Ваше императорское величество, после того, что хотел сделать мой старший брат в сговоре с англичанами, я не считаю возможным дальше занимать пост главного начальника флота и морского ведомства. Прошу принять мою отставку.
Не успел дядя Алексей закончить, как за ним поднялись Сергей Александрович и Павел Александрович и также попросились в отставку. Если сказать, что все присутствующие в кабинете ох…, то есть впали в степень очень сильного удивления, это всё равно что ничего не сказать. Я же поймал себя на чувстве, что моя нижняя челюсть стукнула меня по груди, а в мыслях всплыла цитата Фаины Раневской: «Так хочется охренеть от чего-нибудь… Ой, простите, испытать неописуемый восторг».