Да и где охрана? Места здесь суровые, так почему нет хотя бы отделения солдат Альянса, это же руины предтеч, а не захоронение средневекового царька. Мало ли какие удивительные технологии массового поражения таят в себе эти развалины.
Тоннель вывел нас на неширокую металлическую площадку три на два метра, огороженную перильцами. Подойдя к краю и заглянув вниз, Сара не сдержала сдавленного возглоса:
– Да тут до дна неделю лететь!
Вид, конечно, открывался феерический. Огромная полость, с одной стороны – вертикальная стена камня, с другой – матово отблёскивающая гладкая поверхность чуждой конструкции неизвестного назначения. Между ними, навскидку, метров двадцать – двадцать пять, и вот этот провал уходит куда-то вниз далеко-далеко, на сотни метров, и теряется в глубине. А с краю к камню прилепилась площадка, на которой стоим мы, и тянется вниз тонкая, по сравнению с самим провалом, ниточка арочных металлических конструкций, подъёмник, полтора на полтора метра, и ходовое лестничное отделение. Однако захватывает дух.
Тройка Уиларда уже спустилась метров на пятьдесят, двигаясь пешком по ходовому отделению. Разумно. Привод у подъёмника собственный, ездит он по двум проводникам, двигатели хитрые, что-то там на электромагнитном принципе, но с внешним питанием могут быть проблемы, и если на ходу движки сдуются, будет весело. Нет, по инструкции должны сработать стопоры и расклинить кабину подъёмника, застопорив движение, но их могли сознательно вывести из строя, так что лучше по старинке, ножками.
А ничего, никто не ноет, не скулит, вот что значит генно-модифицированный солдат, отмахиваем пролёт за пролётом – и хоть бы усталость появилась.
Первый огневой контакт возник, по моим прикидкам, на уровне где-то минус сто пятьдесят от верхней площадки. Несколько лёгких платформ необронов, но их наши «тяжи» лихо вышибли с позиций, парочка синтетиков так и вовсе вылетела от мощного пинка усиленного экзоскелетом брони.
– Красиво летят! – завистливо проводил чей-то голос две серебристые фигурки.
– Это Спарта, сынок! – Я почти физически ощутил самодовольство произносящего это Уиларда.
Уверен на девяносто девять процентов, что зеркальное забрало в этот момент скрывало осклабившееся во все тридцать два зуба и жутко довольное лицо старлея. Хмыкнул, неужели эта шутка до сих пор жива?
– Впечатления потом обсудите, предупреждала же, без нужды эфир не засорять! – тут же последовал еле сдерживаемый рявк Сааринен. – А тебя, спартанец, я сейчас самого вслед за ними отправлю. Эти два гостинца сейчас внизу такой кипеш поднимут, а мы здесь как на ладони!
Двинулись дальше, уже в тишине, пролёт за пролётом, и только когда спустились метров на пятьсот, замаячило дно. Комитет по встрече, к сожалению, тоже присутствовал. Очереди хлестанули по балкам, вышибая искры и пропахивая борозды в металле. Засияли голубоватыми сполохами силовые щиты.
– Ходу, ходу!
Уже бегом рванули вниз, на ходу отвечая огнём. На лестнице мы будто на блюдечке поданы, только скорость да надежда на щиты, что выдержат достаточно попаданий до того, как подберёмся к необронам. Группа буквально ссыпается по ступенькам, чёртово машинное наведение с убийственной точностью бьёт по броне, катастрофически гася щиты, с тревогой краем глаза наблюдаю за мигающим уже в красной зоне индикатором, еле слышно шепчу:
– Ну ещё чуть-чуть, ещё немного.
Вниз уже полетели гранаты, раскидывая серые фигурки, снижая плотность огня. Вдруг что-то резко бьёт по ноге ниже колена, теряю равновесие, последние несколько ступенек пересчитываю всем телом, успеваю извернуться, принимая удар на наплечник, а не со всей дури впечататься шлемом. Тут же вскакиваю, беглый взгляд вниз: так и есть, на броне, на голени уродливая шишка вспененного металла, след от попадания. Кость не перебита, ногу ниже колена хоть и не чувствую, но стоять и двигаться могу, обезболивающее уже впрыснуто в мышцу.
Искрит перед глазами балка, удар по шлему, словно звезданули молотком, – это ещё одно попадание, теперь уже по касательной в голову. Я в сознании, похоже, шлем всё же не пробит. Что-то сильно толкает в грудь, в прыжке Сааринен отпихивает меня в сторону, а чьи-то руки, схватив за плечи, утаскивают ниже. Сара рычит:
– Сдохнешь, сама убью! Прикройте его!
Ниже нас взрывы один за другим, но наконец огонь противника слабеет, а мы достигаем дна. Диверсы рассредоточиваются за укрытиями, закидывая гранатами последних синтетиков.
– Комаров, живой? – падает рядом на задницу Сааринен.
– В норме, – отвечаю я, помахивая перегревшимся пистолетом, прислонившись к здоровенной каменюке.
Ну а что, современная военная фармакология творит чудеса, и не важно, что в итоге нашей пробежки по лестнице многострадальная нога пробита уже дважды, а из плеча вырван кусок кожи с мясом вместе с наплечником, сейчас там такой же неровный вспененный бугор, закрывший повреждённое место, боли и усталости я не чувствую. Во мне сейчас ядрёный боевой коктейль, и ещё пару часов я могу изображать супермена, главное – потом добраться до медчасти.
– Как группа? – интересуюсь.
– Тяжёлых нет, но ранены все, – хмыкнула она. – Тебе, правда, больше всех досталось.
– Вот ты, сука, где спрятался! – раздаётся в шлеме голос Уиларда. Рявкает винтовка, что-то взрывается. – Ну вот и всё! – снова довольный голос старлея. – Это последний.
– Развлекается, – хмыкает Сара.
– Везёт, – опираясь на камень, поднимаюсь я. Нога ощущается как заледенелое бревно, но двигаться можно.
То тут то там изломанные тела необронов, искорёженные взрывами, посечённые из автоматов. Большая удача, что у них не было тяжёлого вооружения, долбани они по нам на ажурной лесенке парой-другой ракет – и всё, тушите свет. Да и так, я посмотрел на диверсов, разбредшихся по огромной каверне, прошли, считай, по самому краешку, хорошо хоть, разведка чётко знает железный принцип: гранат много не бывает. Если с обычным боеприпасом худо-бедно вопрос решён, то с гранатами всё осталось по-прежнему, что в двадцать первом веке, что в двадцать четвёртом, ни веса, ни габаритов они не потеряли. Подсумков как таковых уже, конечно, нет, современными требованиями предусматривается надёжная фиксация всех элементов вооружения, поэтому гранаты располагаются в жёстких над броневых контейнерах, выполненных в виде пеналов с внешних сторон бедра, с пружинной подачей, откуда легко извлекать сплющенные кругляши с большой плоской кнопкой посередине. Однократное нажатие – и граната взрывается по таймеру, удерживаешь кнопку на две секунды, и в полёте включается электромагнит, намертво прикрепляясь к любой металлической поверхности, – удобно.
Стандартный комплект десантника – восемь гранат в двух пеналах, но у нас нестандартные, сдвоенные, по спецзаказу, по шестнадцать кругляшей на брата, и как минимум треть легла сюда, положив больше десятка необронов.
Внимание привлёк один из диверсов. Коротко махнув рукой, он показал на боковое ответвление, хотя скорее это походило на естественный грот, чем искусственную полость, где под трапециевидными металлическими шатрами было складировано оборудование археологической экспедиции.
Подойдя ближе, я понял, где находятся сотрудники и охрана. Штабель тел, несколько катри, пять или шесть тел в стандартной армейской броне Альянса, ещё чьи-то ноги в рабочей робе, торчащие из этой груды, разгребать и выяснять расовую принадлежность которых не хотелось совершенно. Похоже, они здесь пытались организовать оборону, но необронов было больше. Стащили тела в кучу явно тоже синтетики, больше некому, зачем только и для чего?
– Влад, – голос Сары по приватному каналу.
Обернувшись, увидел её возле искусственной стены, напряжённо сжимающую пистолет, направленный куда-то вниз. Бросив мрачный взгляд на груду тел возле меня, скрещиваю мысленно пальцы на удачу, надеясь, что тела дочки Калисы здесь нет.
– Да, Сара? – подойдя, я увидел прямо у основания конструкции предтеч полого уходящий под стену провал, пробитый в скале направленным зарядом, вероятно, именно здесь археологи смогли проникнуть внутрь руин.
– Ты думаешь о том же, о чём и я? – напряжённо спросила Сааринен, не спуская тёмный лаз с прицела пистолета.
– Есть ли там ещё необроны? – криво усмехнулся я. Мой пистолет тоже целил во тьму, плотно зажатый в левой руке, правая слушалась всё хуже. – Давай проверим и узнаем.
– Уилард!
– Ёу! – отозвался здоровяк, направляясь к нам, на ходу доставая такую специфическую для десанта вещь, как дробовик.
Обычному десантнику эта бандура, рассчитанная на ближний бой, на фиг не нужна, это оружие полицейское, для работы в стеснённых условиях, требующее высокой квалификации от стрелка, хладнокровия и расчёта. Эх, знать бы, что там дальше только необроны, действовали бы в полном соответствии с заветами советских воинов образца 1944–1945 годов при штурме зданий и помещений, когда сначала в дверь заходит граната, а потом уже ты. Но Мэйв… Если она жива, надо действовать предельно аккуратно.
– Макс, – обратился я к «тяжу», – учти, там могут быть гражданские, их надо вытащить по-любому. Светошумовые есть?
– Есть, – похлопал Уилард себя по бедру. – Один пенал, целый.
– У вас? – адресовал я тот же вопрос кивком подбородка двум другим из первой тройки.
– Так же, – кивнули они.
– Ну да поможет нам Ктулху, – пробормотал я негромко, отходя в сторону и занимая позицию сбоку.
С богами всех конфессий у меня было всё сложно, верю в то, что вижу, а вот их как-то не довелось углядеть, поэтому в обычную присказку ещё там, на Земле, привык вставлять порождение буйной, а для кого-то и больной фантазии Лавкрафта, не вкладывая в это особого смысла.
Однако Сааринен вдруг замерла и посмотрела на меня.
– А я и не знала, что ты из Этих, – выделила она последнее слово. Не видел выражения её лица, но голос звучал как-то задумчиво-заинтересованно.
Не придав этому особого значения, хмыкнул:
– Из этих, из тех, какая сейчас разница. Уилард!