Концептуальная система обладает принципом голографичности. Суть принципа заключается в том, что концепты, составляющие эту систему, представляют структуры признаков, необходимых и достаточных для идентификации стоящих за ними фрагментов мира. При этом каждый признак концепта есть самостоятельный концепт, т. е. у признака есть свои признаки.
Если мир явлен носителю языка в виде категориальной сетки, в которой каждая ячейка представляет собой родовое, видовое или конкретное понятие, то на каждую ячейку при дальнейшем осознании и описании мира накладывается вся категориальная сетка, закрепленная за данным языком. К данному фрагменту мира «примеряются» все категории, существующие в языке; однако не все категории будут соизмеримы с познаваемым понятием. Сознание человека таково, что любое слово и «скрывающийся» за словом концепт обычно включается в несколько ячеек категориальной сетки, что обеспечивает его существование в виде множества ассоциативных связей. Другими словами, при переносе признаков из других концептуальных областей описываемый фрагмент мира уподобляется чему-то иному, сходному по какому-либо качеству, свойству, отношению или функции. Основная роль концептов в мышлении — это категоризация, позволяющая группировать объекты, имеющие некоторые сходства, в определенные классы.
Система знаний о мире — концептуальная система — выражена в языке, в том числе в виде категорий — скрытых (понятийных) и грамматических (закрепленных в формах постоянного выражения соответствующего категориального признака). Система знаний о мире не совпадает у разных народов, в первую очередь это заметно именно в составе грамматических категорий. Часто говорят, что действительность неодинаково отражается в различных языках в силу нетождественных условий материальной и общественной жизни людей. Но не только это влияет на концептуальные системы разных народов. У каждого народа своя мифология, свой путь в донаучном познании мира, т. е. своя культура.
Языковая ментальности суть духовное пространство языка. Г. Г. Почепцов определяет языковую ментальность как «соотношение между некоторым участком мира и его языковым представлением. ... Под миром в определении языковой ментальности мы понимаем не только окружающий человека мир, но и мир, создаваемый человеком и нередко в большей части своего объема прекращающий свое существование, когда исчезает его создатель и носитель — человек, т.е. мир речевых действий и состояний» (Почепцов, 1990: 111). Существуют разные определения термина ментальность. А. Я. Гуревич (Гуревич 1984: 9) под ментальностью понимает не сформулированные явно, не высказанные эксплицитно, не вполне осознанные культурные установки, общие ориентации и привычки сознания, «психический инструментарий», «духовную оснастку» — уровень интеллектуальной жизни общества. Иначе определяет этот термин В. В. Колесов (Колесов, 1995: 15): «Ментальность — это миросозерцание в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях. Язык воплощает и национальный характер, и национальную идею, и национальные идеалы, которые в законченном их виде могут быть представлены в традиционных символах данной культуры. ... Ментальные архетипы складывались исторически, по определённым, генетически важным принципам, которые и следует описать» (Колесов, 2004: 15).
Мир, описанный в языке, есть не только окружающий человека мир, но и мир, созданный самим человеком — его внутренний мир: мир эмоциональных и ментальных состояний. Фрагмент физического или виртуального мира, получивший то или иное обозначение в языке, представляет собой некое языковое осмысление в виде понятийной или грамматической категории, что, собственно, и являет языковую ментальность. Под языковой ментальностью понимаются различные способы выражения всех сторон интеллектуальной жизни человека (Пименова, 1999: 80). Языковое осмысление фрагментов мира основано на концептуальной системе, служащей каркасом языковой системе.
Рассматривать ментальность народа в отрыве от изучения языка и культурного контекста невозможно, это взаимосвязанные, взаимозависимые и взаимообусловленные явления. Категории культуры накладывают свой отпечаток на сознании носителя языка, что обязательно находит свое отображение в языке. Категории культуры — это «некоторая сетка координат, наложенная на живую, пульсирующую и изменяющуюся действительность» (Гуревич, 1984: 11). Изменения в обществе, особенно это касается изменений в религии, морали и повседневной жизни, влияли на то, что некоторые категории культуры переосмыслялись, причем кардинально. Особенно это заметно при сопоставлении культур одного народа в разные эпохи или при сопоставлении культур разных народов. Так, в древнерусской культуре категория смерти не включала понятий ада (пекла), которые были привнесены в нее христианством. Душа, по древним представлениям русских, попадала на тот свет вместе с дымом погребального костра. Сейчас земля ассоциируется со смертью, именно в ней покоятся тела умерших. А в китайской культуре о категории смерти Лао-цзы сказал так: «Откуда мне знать — быть мертвым здесь не означает ли быть живым там?». То есть такие далекие культуры, как русская и китайская, имеют представление об ином мире, куда человек попадает после смерти. Различие восприятия смерти в истории русской культуры проявляется в заимствованных воззрениях о посмертном наказании и страдании, чего не было в русских дохристианских религиозных системах.
В отечественной лингвистике появились работы, в которых обобщаются основы национальной ментальности, которая закрепляется в словесном знаке и фактах языка, а познание, как известно, осуществляется в языке и через слово. Собственный внутренний мир человек исследует и описывает в первую очередь при помощи языка. Ментальность — фундамент картины мира народа, представляющей собой систему категорий и субкатегорий, т. е. концептуальную сетку, с помощью которой носители языка воспринимают действительность и строят образ мира, существующий в их языковом сознании. Категории, образующие картину мира, составляют основной когнитивный инвентарь культуры: они запечатлены в языке, образуя его основу. Человек мыслит о мире так, как «подсказывает» ему язык. Мыслить всем приходится в тех категориях, которые есть в языке. Э. Сепир заметил, что в мышлении нет того, чего бы не было в языке.
Как появляются новые категории и исчезают старые в языке? Не всегда можно однозначно объяснить это явление. Назовем в качестве примера двойственное число существительных в грамматической системе русского языка.
Грамматическое двойственное число (dualis) употреблялось для обозначения двух парных предметов по природе (части тела и т. д.) или по обычаю. Оно существовало в индоевропеских и семитских языках. В славянских и древнерусском языках двойственное число имело три падежа (именит.=зват.=винит., творит.=дат., род.=предл.). С XIII в. оно начало заменяться множественным числом. Числительное «два», ж. р. «две» (др.-русск. дъва, дъвѣ) сохранило типичные окончания древнерусского двойственного числа: — а, и ѣ. Эти окончания, а также -и употреблялись почти во всех случаях, кроме очень небольшой группы слов древнего склонения на краткий -и: двойственное число существительных звучало так: сыны, меды, пиры (при множественном: сынове, медове, пирове). В протославянском диалекте индоевропейского праязыка двойственное число образовывалось в одних склонениях — удвоением гласного основы, в других — присоединением окончания i; по фонетическим законам протославянского языка, долгое *-ō в склонении на -о перешло в *-а (*stolō → стола), дифтонг *-ai во склонении на -а — в ѣ (*genai > женѣ), долгое *-ū — в -ы (*sunū → сыны), долгое *-ī — в -и (*noktī → ночи). В современном русском языке, как и в других славянских языках, сохранились скудные остатки двойственного числа (два брата, воочию).
В современном русском языке слово два в форме им. п. (а также три, четыре, уподобившиеся ему по синтаксическим связям) управляет формой род. п. ед. ч., которая у существительных муж. рода типа стол исторически восходит к форме им.-вин. п. двойственного числа, у ряда форм существительных отмечено особое ударение: два часа (ср.: и часа не прошло), в два ряда (ср.: вышел из ряда) и т.п.; на основании этих акцентных различий в современном русском языке выделяют особую счётную форму существительных. Утрата двойственного числа привела к изменению структуры категории числа, ставшей из трёхчленной двучленной, произошёл сдвиг в сторону большей абстрактности грамматических значений.
Вильгельм фон Гумбольдт считал ошибочным представление о двойственном числе как об ограничивающемся просто понятием числа «два». Согласно его представлению, двойственное число совмещает в себе природу множественного и единственного чисел: это одновременно и коллективно-единственное от числа «два», тогда как множественное число может сводить множество к единству лишь в определенных случаях. Таким образом, двойственное число выражает коллективно-единственную функцию, идею «единства во множестве». По мнению В. фон Гумбольдта, высказанному им в одной из своих последних работ, незавершенной « Über den Dualis» (Humboldt W. Von. Über den Dualis. Berlin, 1828, см. также: esamm. Werke. T. VI), двойственное число неправильно считать роскошью или устаревшим наростом на теле языка. С философской точки зрения, двойственное число хорошо вписывается в общую соразмерность речеобразования, умножая возможные взаимосвязи слов, увеличивая масштабы воздействия языка и способствуя философским основам остроты и краткости взаимопонимания. В этом оно имеет то преимущество, которым обладает любая грамматическая форма, отличающаяся от соответствующего описательного выражения краткостью и живостью воздействия.
Задания:
1. Какие примеры нулевых концептов Вы можете привести?
2. Какие грамматические категории в разных языках можно отнести к разряду новых?