сердца, для авторской картины мира С. А. Есенина наиболее актуальными выступают вегетативные признаки поля, витальные признаки сна и опьянения, много- и разнообразные эмоциональные признаки, ментальные признаки памяти и знания, интерперсональные признаки ласки, пространственные признаки, в особенности признаки дома, признаки погоды — холода, мороза, жары, стужи, метели, временные признаки ночи. Особую специфику его видения и ощущения внутреннего мира составляет связь сердца с песней, словом и тайной.
1. Адамчик, В. В. Словарь символов и знаков / В. В. Адамчик. — М.: ACT, Мн.: Харвест, 2006. — 240 с.
2. Александрова, 3. Е. Словарь синонимов русского языка : практический справочник / 3. Е. Александрова. — 7-е изд., стер. — М.: Русский язык, 1993. — 495 с.
3. Бенвенист, Э. Словарь индоевропейских социальных терминов / Э. Бенвенист. — М.: Прогресс-Универс, 1995. — 456 с.
4. Берегова, О. Символы славян / О. Берегова. — СПб.: Диля, 2007. — 432 с.
5. Борискина, О. О. Теория языковой категоризации. Национальное языковое сознание сквозь призму криптокласса / О. О. Борискина, А. А. Кретов. — Воронеж: ВГУ, 2003. — 211 с.
6. Буслаев, Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве / Ф. И. Буслаев. — М.: РОССПЕН, 2006. — 704 с.
7. Буянова, Л. Ю. Концепт «душа» как основа русской ментальности: особенности речевой реализации / Л. Ю. Буянова // Культура. — 2002. — № 2 (80). — Режим доступа: http://www.relga.rsu.ru/n80/cult80_l.htm
8. Владимирцев, В. П. К типологии мотивов сердца в фольклоре и этнографии / В. П. Владимирцев // Фольклор и этнография: У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. — Л., 1984. — С. 204-211.
9. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В. И. Даль. — С.- Петербург, 1996.
10. Карасик, В. И. Лингвокультурный концепт как единица исследования / В. И. Карасик, Г. Г. Слышкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики; под ред. И. А. Стернина. — Воронеж: ВГУ, 2001. — С. 75-79.
11. Колесов, В. В. Концепт культуры: образ, понятие, символ / В. В. Колесов // Вестник СПбГУ. — Сер. 2. — 1992. — № 3. — С. 30- 40.
12. Колшанский, Г. В. Некоторые вопросы семантики языка в гносеологическом аспекте / Г. В. Колшанский // Принципы и методы семантических исследований. — М.: Наука, 1976. — С. 5-31.
13. Кошарная, С. А. Миф и язык: опыт лингвокультурологической реконструкции русской мифологической картины мира / С. А. Кошарная. — Белгород: БГУ, 2002. — 288 с.
14. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — 256 с.
15. Мыркин, В. Я. Понятие vs. концепт; текст vs. дискурс; языковая картина мира vs. речевая картина мира / В. Я. Мыркин // Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: материалы Межд. науч. конф.; отв. ред. Т. В. Симашко. — Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2002. — С. 46-47.
16. Пименова, М. В. Особенности репрезентации концепта чувство в русской языковой картине мира / М. В. Пименова // Мир человека и мир языка; отв. ред. М. В. Пименова. — Кемерово: ИПК «Графика», 2003. — С. 58-120. — (Серия «Концептуальные исследования». Вып. 2).
17. Пименова, М. В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека: монография / М. В. Пименова. — Кемерово: Кузбассвузиздат; Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 1999. — 262 с. — (Серия «Этнориторика и этногерменевтика». Вып. 5).
18. Пименова, М. В. Концепты внутреннего мира (русско-английские соответствия): дис. ... д-ра филол. наук / М. В. Пименова. — Санкт-Петербург, 2001. — 497 с.
19. Пименова, М. В. Концепт сердце: образ, понятие, символ: монография / М. В. Пименова. — Кемерово: КемГУ, 2007. — 500 с. — (Серия «Концептуальные исследования». Вып. 9).
20. Потебня, А. А. Мысль и язык / А. А. Потебня. — Киев: СИНТО, 1993. — 190 с.
21. Сергеев, С. А. Особенности объективации концепта мечта в русской языковой картине мира: автореф. дис. ... канд. филол. наук / С. А. Сергеев. — Новосибирск, 2005. — 20 с.
22. Словарь русских народных говоров. — Вып. 37: Свято-Скимяга / гл. ред. Ф. П. Сорокалетов. — М.: Наука, 2003. — 415 с.
23. Словарь русского языка: в 4 т. — 2-е изд., испр. и доп / под ред. А. П. Евгеньевой. — М., 1981-1984.
24. Словарь символов. — Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/simvol/778
25. Смирнов, Ю. И. Сердце и печень врага / Ю. И. Смирнов // Сибирский филологический журнал. — 2004. — № 2. — С. 4-25.
26. Степанов, Ю. С. Константы: словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. — М.: Академический Проект, 2001.
27. Тресиддер, Дж. Словарь символов / Дж. Тресиддер. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999. — 448 с.
28. Трубецкой, Н. С. История. Культура. Язык / Н. С. Трубецкой. — М., 1995.
29. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер. — Изд-е 2-е, стереотип. — М.: Прогресс, 1987.
30. Фрейденберг, О. М. Миф и литература древности / О. М. Фрейденберг. — М.: Наука, 1978. — 605 с. — (Серия «Исследования по фольклору и мифологии Востока»).
31. Фрэзер, Дж. Золотая ветвь / Дж. Фрэзер. — М.: Изд-во политической литературы, 1986. —703 с.
32. Pokorny, J. Indogermanisches etymologisches Wörterbuch / J. Рокоту. — Bern, 1959. — Bd. 1
Раздел 9. Образы и символы как элементы концептуальных структур
А. Ф. Лосев (1982: 182) указывал на то, что «слово может выражать не только понятие, но и любые образы, представления, любые чувства и эмоции и любую внесубъективную предметность. Кроме того, если значение приравнивается к понятию, то язык оказывается излишним, т. е. он попросту превращается в абстрактное мышление понятиями. Однако кроме специальных научных дисциплин, где понятия играют главную роль, чистые логические понятия в чистом виде редко употребляются нами, если иметь в виду реальное общение людей между собой». В речи (как в обыденном, так и научном употреблении) чаще встречаются метафорически или метонимически переосмысленные слова, сочетания с которыми дают исследователю представление о признаках концепта, вербализуемого этим словом. В словах репрезентируются те или иные концепты — единицы концептуальной системы. «Концептуальная система» складывается до языка и языком организуется в «концептуальную картину мира» (Павилёнис, 1983: 116). По словам Е. В. Рахилиной, «все те свойства, которые определяют сочетаемость, не являются собственными свойствами объектов как таковых, потому что они не описывают реальный мир. Они соотносятся лишь с отражением реального мира в языке, т. е. с тем, что принято называть языковой картиной мира» (Рахилина, 1997: 338).
В современной лингвистике утвердилось мнение, что с метафорой связана вся деятельность человека (Н. Д. Арутюнова, С. Г. Воркачев, В. И. Карасик, Е. С. Кубрякова, Дж. Лакофф, М. Джонсон, В. А. Маслова, А. П. Чудинов и др.). Метафора сейчас видится гораздо более сложным и важным явлением, чем это казалось ранее. «Результаты последних исследований позволяют предположить, что метафоры активно участвуют в формировании личностной модели мира, играют важную роль в интеграции вербальной и чувственно-образной систем человека, а также являются ключевым элементом категоризации языка, мышления и восприятия. Поэтому изучение метафоры проводится в настоящее время не только в рамках лингвистики, но главным образом в психологии, когнитивной науке и теории искусственного интеллекта» (Петров, 1990: 135).
Метафора считается одним из главных средств конструирования языка и осмысления действительности. М. Блэк пишет, что метафора связывает две разнородные идеи, а это позволяет использовать различные ассоциативные комплексы информации и выходить за пределы какого-то определенного круга представлений. Метафора есть выражение, в котором одни слова используются в прямом (frame), а другие в переносном (focus) смысле (Black 1962: 25). Согласно М. Блэку, метафора есть результат следования некоторому образцу. Метафора проецирует на то, что мы должны понять, множество ассоциативных связей, соответствующих комплексу представлений об образце, с помощью которого мы осваиваем неизвестное. В понимании окружающего мира особую роль играют концептуальные архетипы — систематизированный набор идей или ключевых слов и выражений, который тот или иной автор постоянно использует (там же: 241). Архетип выполняет функцию общего представления о мире, и в качестве такового он определяет осмысление фактов и событий, с которыми сталкивается человек.
Интерес к метафоре со стороны когнитивной науки обусловлен тем ее свойством, которое заключается в способности выражать в языке базовый когнитивный процесс аналогии. По мнению многих сторонников когнитивного подхода, «главную роль в наших повседневных семантических выводах играют не формализованные процедуры типа индукции и дедукции, а аналогия. В основе последней — перенос знаний из одной содержательной области в другую. И с этой точки зрения метафора является языковым отображением крайне важных аналоговых процессов» (Петров, 1990: 139).
На данный момент принято отличать когнитивную метафору от языковой. В лингвистике используют разные термины по отношению к «когнитивной метафоре» (Н. Д. Арутюнова): «концептуальная метафора» (В. Н. Телия, Е. О. Опарина, А. Ченки), «базисная метафора» (Дж. Лакофф, М. Джонсон), «метафорическая модель» (А. Н. Баранов, Н. А. Илюхина, Ю. Н. Караулов, А. П. Чудинов), «образ-схема» (М. Джонсон), «модель регулярной многозначности» (Ю. Д. Апресян), «метафорическое поле» (Г. Н. Скляревская). Когнитивная (концептуальная) метафора отличается от языковой по своей первичной функции, отражающей только акт номинации. По словам А. Ченки, «в когнитивных исследованиях принято отличать метафору как термин от метафорического выражения. Под метафорой подразумевается концептуальная метафора (conceptual metaphor) — способ думать об одной области через призму другой, например «ЛЮБОВЬ — ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ»... Метафорические выражения — это отражения метафор в языке (например,