В песне «Дорога Сна» идет полярное разграничение двух миров: мир сновидения и мир земной. Мир земной представляет собой реальность, в которой существуют обычные люди с их повседневными заботами. Мир сновидения – измерение, которое существует вне зависимости от людской повседневности. Причем персонажи Хелависы ощущают определенную отрешенность от земли. Путешествие во сне для них – способ отгородиться на время от влияний событий обыденного человеческого существования. Хелависа явно дает понять, что подобные «хождения во сне» возможны только для людей особого типа: «Только никогда, мой брат-чародей…»[137] Чародей – это персонаж фантастических или фэнтезийных произведений, обладающий волшебными способностями. Иными словами, лишь человек, обладающий сверхъестественным могуществом, способен осуществлять путешествия в мир сновидения. При том, что данный вид силы черпается из духовно богатой душевной человеческой составляющей.
Сновидцы в произведениях Карлоса Кастанеды называются людьми знания, видящими или магами. Автор называет шаманов индейцев яки магами, тем самым приобщая чудеса, которые они творят, к магическим способностям. Главным их достоинством является знание, заключающееся в понимании определенного порядка, с точки зрения которого построена система мироздания. Мир сновидения у Карлоса Кастанеды соотносится со Вселенной тоналя. Путешествие во сне является одним из способов попадания в альтернативное измерение. Карлос Кастанеда активно сталкивает мир тоналя с миром людей. Мир тоналя, в свою очередь, является следствием отложившейся в сознании мага действительности, которую он воспринимает со своей субъективной точки зрения. Поэтому видящему доступно расположение на «острове тоналя» предметов живой и неживой материи в произвольном порядке, исключая и добавляя их. В произведениях массовой литературы жанра фэнтези появление вещей из ниоткуда в определенной плоскости приравнивается к колдовству, а точнее к применению сверхъестественных сил. Карлос Кастанеда активно использует одушевленное производное от слова «магия» (маг), характерное для фэнтезийного жанра, чтобы подчеркнуть отличительные черты людей знания от обычных. Причем магия в фэнтезийных произведениях представляет собой определенной сгусток энергии чародея, идущий из глубины его души. Карлос Кастанеда пишет об энергии, протекающей по всему телу, которую, если сконцентрировать в какой-нибудь точке собственного тела, то возможности человека знания будут практически безграничны. В итоге, магия в понимании Карлоса Кастанеды – та духовная высокоразвитость, которая возвышает воина над прочими людьми, позволяющая создавать миры, так как если духовность у него будет на минимальном уровне, то «дыры» в коконе/душе перекроют энергетические каналы. Таким образом, женщина в песне Хелависы путешествует с человеком, обладающим магическими способностями и духовным развитием, черпающим силы из своей внутренней составляющей (у Кастанеды – светимости), позволяющей оставаться на «Дороге Сна».
Немаловажный акцент Хелависа делает на взаимоотношениях главных героев определенного характера: «Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву, а я не найду себе короля» 1. Автор произведения «Дорога Сна» делает своих действующих лиц несчастными в любви. Пока они вдвоем путешествуют во сне, в их душе происходит духовный обмен, заключающийся в своеобразном замещении личных отношений на хождение во сне вдалеке от повседневной суеты с последующим внутренним совершенствованием. Карлос Кастанеда по этому поводу противопоставляет полноту и неполноту человека знания в лице Ла Горды. Карлос Кастанеда говорит о том, что привязанность воина к какому-либо субъекту или объекту повседневной реальности влечет за собой не только недопустимое прочное взаимодействие с ней, но и многочисленные разрывы в энергетическом коконе воина. Привязанность как чувство имеет тесную связь с любовью к кому-либо и чему-либо. Причем, по словам Ла Горды, исходя из примера, связанного с сыном Доньи Соледад, любовь – это одностороннее потребление энергии. Когда человек знания любит, он невольно отдает часть своей энергии другому, тем самым оставаясь в ослабленном состоянии. Люди знания равного могущества подобным паразитическим существованием могут даже убить своего партнера. Именно поэтому героям Хелависы не дано найти себе королеву и короля, так как такое желание недопустимо для магов, берущих силу из собственной души.
Персонажи Хелависы должны оставаться максимально полными энергией, если желают находиться в потусторонних мирах как можно дольше. Что касается Ла Горды, ее обучению основам нагвализма мешала привязанность к ребенку. Причем она, как и потенциальная любовь двух главных героев Хелависы, приравнивается к зацикливанию на определенных проявлениях мира обыденного людского существования. А любое явление данного измерения должно быть на стадии отрицания, так как вне его есть вещи, находящиеся в большем приоритете.
Не менее характерной является песня Хелависы «Воин Вереска». В центре ее внимания непосредственно Воин Вереска. Однако основным компонентом произведений Хелависы является мотив двугеройства, который чаще всего выражается в присутствии героя и его возлюбленной. Это связано с внедрением средневековой тематики в произведения автора, которая обуславливается рыцарским культом прекрасной дамы. Идеализированный образ существования рыцаря у Хелависы находит отражение в показе воина, уходящего на подвиги различного характера, и преданной возлюбленной, которая несмотря ни на что будет ждать его возвращения. Повествование ведется от лица персонажа, уходящего в далекое странствие. Но, несмотря на это, если исходить из его попытки диалогизировать собственный эмоционально-чувственный рассказ, впоследствии начнет вырисовываться образ героини, ожидающей своего возлюбленного:
Я не стою, поверь, чтоб ты слезы лила обо мне,
Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме…[138]
Хелависа рисует образ страдающей женщины, которой печально осознавать, что ее спутник может никогда не вернуться. Причем исход заранее неизвестен, следовательно, героиню пугает неосведомленность: если бы было очевидно, что воин вернется в целости и сохранности, отсутствовали бы слезы. Однако в данной ситуации дама понимает, что возможна как хорошая развязка, так и плохая; поэтому ей больно отпускать лирического героя в неведомое. Сам Воин Вереска представляет собой человека, по его мнению, холодного и приносящего боль всему живому. Он предвидит трагичные последствия, которые случатся с ним в самом конце пути, безграничное горе женщины-героини, при этом преуменьшает достоинства своей личности:
…провожая в дорогу,
Из которой я никогда не вернусь;
жди-не жди, никогда не вернусь…
…Я не стою, поверь, чтоб ты слезы лила обо мне… [139]
С одной стороны, он показывает себя с отрицательной стороны, чтобы любящая его девушка поняла, что в их отношениях нет будущего, с другой – Воин Вереска не хочет, чтобы она испытывала чувство безграничного горя, которое легко может перейти в ее внутренне-личностную трагедию и, возможно, будет иметь следствие в определенных внешне-физических проявлениях. Хелависа вводит в песню третье лицо – автора, находящегося в тексте произведения в изолированном положении, в отличие от двух других персонажей. Он обращается к лирической героине, говоря о воине в третьем лице, при условии, что он на протяжении всей песни ведет речь от первого лица с помощью местоимения «я». При этом автор считает, что чувства женщины настолько сильны, что она непременно отправится на бессмысленные поиски Воина Вереска:
И не ищи – ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.[140]
Итак, в основе песни Хелависы «Воин Вереска» – опасное путешествие героя. Во втором подряд произведении (первым является «Дорога Сна») автор использует не только мотив странствия, но и гастрономически-алкогольный. Пьянящая человека жидкость становится катализатором путешествия определенного рода. Сначала может показаться, что в центре внимания никакого стимулятора к путешествию нет:
Я бы думал, что пьян – так испил лишь студеной воды
Из кувшина, что ты мне подала, провожая в дорогу… [141]
Однако ближе к концу появляются строки:
…ты ждешь <…> духа сумрачной стали,
Чтобы снова дать мне напиться воды,
этой пьяной хрустальной воды? [142]
«Пьяная вода» понимается как средство, обладающее дурманящими свойствами, погружающее человека в состояние определенного рода и вызывающее дисгармонию с окружающим миром. В произведении «Отдельная Реальность» Карлос Кастанеда ведет речь о кактусах, произрастающих в мексиканской пустыне Сонора, называемые «Лофофора Вильямси», внутри которых, по поверьям древних индейцев яки, обитает божество Мескалито. Оно является универсальным расширителем сознания, который необходим магам, чье осознание происходящих вокруг процессов не достигло определенного уровня. Мескалин (у индейцев – Мескалито) вводит человека знания в режим отчужденности от всего происходящего, обусловленной погружением в состояние дурмана различной степени силы. Как писал Олдос Хаксли в своем очерке «Двери восприятия» об употреблении галлюциногенных средств, смысл их воздействия заключается в видении новых аспектов бытия, незримых процессов и объектов, которых невозможно ощутить и понять в обычном человеческом состоянии; взгляде на мир с другой стороны. С точки зрения Карлоса Кастанеды, человеческого сознания недостаточно, чтобы вместить в себя текущий миропорядок и то, что находится в его глубине, что скрыто от пристальных глаз обывателя.