В творчестве Карлоса Кастанеды уделяется внимание страху как эмоции, мешающей выполнять разнообразные цели и задачи видящего. Для осуществления процедуры освобождения от Орла требуется максимальная мобилизация всех энергетических ресурсов астрального дубля, в то время как эмоции сбивают концентрацию человека знания на своих способностях, заставляя его уделять большее внимание окружающему миру. Ввиду вышесказанного происходит отделение человека от реальности путем отказа осуществления в ней взаимодействия с какими-либо предметами, ее населяющими. Подобное состояние именуется отрешенностью от всего и смежно с понятием «внутреннее безмолвие». Автор делает достижение безмолвия следствием остановки внутреннего диалога: «Дон Хуан взглянул на небо. Он вытянул вверх руки, словно слишком долго просидел неподвижно и теперь хотелось сбросить физическую закрепощенность. Потом он приказал мне выключить внутренний диалог и погрузиться в безмолвие»[297]. Достижение безмолвия способствует движению точки сборки, а, следовательно, переходу в новое измерение. Высокая духовная развитость в достижении внутреннего безмолвия позволяет попасть в действительность самого Орла, сдвинув точку сборки в правильное положение. Безмолвие как остановка внутреннего диалога представляет собой отсутствие мыслительных процессов, которые прикрепляют человека знания к конкретному миру. Прикрепление осуществляется с помощью связи человеческого мышления с явлениями повседневной среды, которые занимают значительное место в сознании людей. Карлос Кастанеда пишет: «Дон Хуан несколько раз повторил, что управление намерением начинается с команды, данной самому себе. Затем команды повторяются до тех пор, пока не становятся командами Орла. И в этот миг, когда воин достигает внутреннего безмолвия, его точка сборки сдвигается»[298].
При внутреннем безмолвии происходит исчезновение из сознания видящего каких-либо процессов мышления, вследствие чего их место занимают команды Орла. Команда Орла является порождением его воли, принятое видящим как безусловно правильное и подлежащее исполнению повеление. При демонстрации человеком знания намерения сдвинуть точку сборки происходит замещение желания воина на желание самого Орла в пределах индивидуального сознания видящего. Таким образом, происходит не просто управление магом со стороны бога, а принятие управляемым объектом команд Орла в качестве собственных. Древние видящие научились, используя внутреннее безмолвие, сдвигать точку сборки в позицию абсолютной свободы, позволяющую перехитрить Орла, сохранив свое осознание. Дон Хуан произносит: «Знание его [безмолвия] позволяло древним видящим сдвигать свои точки сборки в невообразимые позиции сновидения в неизмеримом неизвестном. Для новых видящих знание этого означает отказ от того, чтобы стать пищей Орла. Оно позволяет ускользнуть от Орла, сдвинув свою точку сборки в позицию сновидения, называемую „абсолютной свободой“»[299].
Высшая степень безмолвия видящего характеризуется отсутствием намерения заменить свои мысли на команды Орла, что способствует разрыву бесконечно продолжающегося отбора и дарования осознания. Часть сознания Орла поселяется внутри воина в том случае, если их команды совпадают. Тем самым, внутреннее стремление попасть в другую реальность запускает механизм, в ходе которого происходит замещение сознания видящего на божественное. В итоге, желание видящего становится неотличимым от воли самого Орла, что дает возможность для божественного контроля действий и поступков воина извне. Высший этап в освоении безмолвия, помимо отсутствия мыслительной реакции на окружающий мир, состоит в отрицании мыслей Орла как единственно возможного средства путешествия в другое измерение. Существенную роль в данном процессе играет не только отрицание своих мыслей, но и самих команд Орла, являющихся элементами его разума. Карлос Кастанеда описывает сдвиг точки сборки в позицию, способствующую обману бога, как путешествие за границу известного: «Древние видящие обнаружили возможность сдвигать точку сборки на границу известного и удерживать ее там в состоянии сверхповышенного осознания. Из этой позиции они увидели, можно медленно и неуклонно сдвигать точку сборки дальше – в другие позиции, за границей известного»[300].
Кастанеда разделяет мир известного и неизвестного условно имеющейся границей. «Известное» представляет собой миры, которые видящий успешно осваивал, в то время как неизвестное – то, где скрывается Орел. Виктор Пелевин показывает подобное разграничение в романе «Бэтман Аполло», используя метафорическое объяснение Кастанеды в качестве неизменно присутствующих объектов мироздания. В своем произведении автор изображает кастанедовский принцип подчинения богу на основе присутствия элемента божественного сознания в индивиде. При этом у Пелевина и Кастанеды описана возможность, делающая кого-либо независимым от высшего существа.
В произведении SNUFF Виктор Пелевин показывает несуществующую религию, в которую входит культ поклонения богу Маниту. Для этого автор переделывает уже имеющиеся аспекты Ветхого и Нового Заветов на собственный манер. Дискурсмонгер цитирует по памяти религиозное учение, которому его когда-то обучали: «– Маниту Антихрист сказал – те, кто приходил до меня, возвещали: отдай Богу Богово и кесарю кесарево. Но я говорю вам: все есть Маниту – и Бог, и кесарь, и то, что принадлежит им или вам. А раз Маниту во всем, то пусть три самых важных вещи носят его имя. Земной образ Великого Духа, панель личной информации и универсальная мера ценности…»[301] Основой данной цитаты дискурсмонгера является искажение библейских постулатов, которые сводятся к доктрине о Триединстве Бога и к пониманию его как всего сущего. Переделывание библейских аспектов связано с адаптацией их к принципам построения информационно-технологического мира персонажей SNUFF. Неслучайно «Святой дух» как элемент Триединства Бога заменен Виктором Пелевиным панелью личной информации. Дамилола Карпов выполняет определенные действия, которые сообразны, по его словам, с желанием Маниту. Не случайно Карпов произносит: «Когда б не эта камера, да не ракеты с пушками, остальную технологию можно было бы упрятать в контейнер размерами с фаллоимитатор. Но что делать, если так хочет Маниту»[302].
Культ Маниту обладает особой значимостью для специфики работы Дамилолы. Неслучайно монитор, подключенный к собственной камере, он называет «маниту»: «Я поглядел на маниту. Каган был еще далеко, и у меня оставалось время. Но вряд ли имеет смысл искать другой материал… передал девичью мордашку на его маниту, и он мгновенно залип, я это по дыханию понял» [303]. Автор максимально точно сближает слова «Маниту» и «монитор», чтобы показать читателю принцип происхождения одного понятия как минимальной части другого. В SNUFF монитор является производным определением от религиозно-культового термина «Маниту» и позиционируется как светящаяся субстанция, благодаря «сошествию особого духа». В первой главе находим: «– В древние времена, – сказал он, – люди верили, что экран информационного терминала светится из-за сошествия особого духа. Духа звали Manitou. Поэтому экран называли monitor, „осененный Маниту“»[304]. Авторская этимология слова «монитор» основана на морфолого-фонетической языковой идентификации, а также на религиозной доктрине иллюзорного мира SNUFF. Дух Маниту становится неотделимым элементом от изображенной на мониторе действительности. С помощью «сошествия особого духа» – Маниту реалии монитора обретают значимость для населяющих мир людей, а, следовательно, имеют право на существование. Пелевин передает слова смотрительницы храма древних фильмов Алены-Либертины, говорящей о том, что видеооператорская работа и Маниту неотделимы от создания реальности: «Мы создаем мир, проецируя их вовне. Снафы – это семена мира, угодные Маниту <…>. А на физическом плане они растворяются во Вселенной, когда Свет Маниту, пройдя сквозь храмовый целлулоид, превращает чертеж в реальность. В точке, где будущее смыкается с прошлым, мы, люди, становимся орудием Маниту»[305].
Видеохудожник Дамилола кодифицирует реальность в виде помещенного на мониторе или на ином носителе видеофайла, являющегося снафом, после чего он отправляется в храм древних фильмов, где, благодаря свету Маниту, действительность обретает полноценное существование. Снафы – это определенные части Маниту, дарованные людям для конструирования мира в виде информационной кодификации. Однако находящаяся на них действительность не может существовать полноценно, так как ее нахождение возможно лишь в неразрывном единстве c источником сооружения миров – Маниту. Маниту представляет собой божественную всеобъемлющую энергию, внутри которой происходит образование разнообразных миров. Виктор Пелевин называет данную энергетическую субстанцию «светом Маниту». Частица света Маниту проходит сквозь камеру и монитор-маниту Дамилолы, проецируя изображение новой созданной видеохудожником реальности. Виктор Пелевин повествует о том, что люди являются «орудием Маниту». Тем самым, бог Маниту через человека посредством части своей энергии создает различные модели мироздания. Таким образом, данный бог делает человека-видеохудожника всемогущим исполнителем собственной воли, отличающимся c точки зрения его возможностей от орка.
Виктор Пелевин описывает специфику работы Дамилолы как оператора новостных роликов, в ходе которой снятые им видеоматериалы становятся частью «Света Вселенной», а значит, частью «света Маниту». Автор упоминает: «То, что попадает в новостные ролики, должно действительно произойти на физическом плане и стать частью Света Вселенной»