[488]. Персонификация силы природы происходит в книге Карлоса Кастанеды «Активная Сторона Бесконечности». Создавая женщину-облако, Макс Фрай отталкивается от принципа Кастанеды, заключающегося в представлении шамана в качестве одной из стихий природы. Кастанеда пишет о существовании облачных шаманов, которые могут превращаться в один из элементов водной стихии, в том числе в облако: «Например, есть облачные шаманы, которые превращаются в облака, в туман. Я никогда этого не видел, но я знавал одного облачного шамана. Я не видел, чтобы он исчезал или превращался в туман на моих глазах, как тот, другой шаман превратился в воду»[489].
Превращение облачного шамана в облако и туман свидетельствует об изменении его физического облика в производное от водной стихии природное явление с сохранением внутренней сути мага. Внутренняя сущность шамана делает его носителем свойств, отличающихся от предметов неодушевленного характера. Таким образом, Макс Фрай по аналогии с Кастанедой видоизменяет повседневную форму человека в облако, имеющее разум, позволяющий ему говорить и испытывать эмоции. Разум является неизменным атрибутом человека, который при изменении его оболочки позволяет испытывать присущие ему функциональные особенности. Одним из элементов мира романа «Тубурская игра» является его выдуманное историческое развитие. Нумминорих Кута связывает свою жизнь и жизнь матери с историей мира «Тубурской игры», зависящей от действий Маба Калоха, распустившего в Смутное Время Орден Часов Попятного Времени: «Когда в начале Смутных Времен Маба Калох распустил Орден Часов Попятного Времени, он великодушно поделил орденское имущество между беднейшими адептами – теми, кто не имел ни собственных средств, ни обеспеченной родни и, покинув орденскую резиденцию, остался бы даже без крыши над головой. Так маме достался просторный двухэтажный дом на улице Светлой Ночи, в котором прошло мое детство»[490]. В книге «Огонь Изнутри» Карлос Кастанеда вводит исторические аспекты повествования. Он делает становление людей знания историческим процессом, протекавшим до завоевания Центральной Америки испанцами. Кастанеда пишет: «Дон Хуан рассказал мне, что в те далекие времена – за сотни, а может быть и за тысячи, лет до Конкисты (завоевания Центральной Америки испанцами) – эти люди знания жили в пределах довольно обширной области, простиравшейся на север и на юг от долины Мехико. Они занимались специфическими видами деятельности – целительством, колдовством, ритуальными танцами, гаданием и прорицаниями, приготовлением пищи и напитков»[491]. При этом история людей знания показана в динамическом развитии: «Толтеки практиковали каждый свое профессиональное искусство под строгим контролем организованных братств, приобретая все более высокую квалификацию и все большее могущество. В конце концов их влияние сделалось настолько сильным, что они даже стали доминировать над этническими группами <…>. После того как некоторые из этих людей научились видеть – а на это ушли столетия экспериментов с растениями силы, – наиболее предприимчивые из них взялись за обучение видению других людей знания»[492].
Исторический процесс развития людей знания сопряжен с объединением их в братство, обладающее огромной сверхъестественной силой. Макс Фрай перенимает основные черты кастанедовского исторического повествования и вводит в роман могущественное магическое объединение «Орден Часов Попятного Времени» как закономерный этап развития, как отдельных магов, так и определенной магической категории людей, управляющих временем. Макс Фрай именует данный момент времени Эпохой Орденов, о чем свидетельствует упоминание Нумминорихом о волшебной вещи, относящейся к данному историческому периоду: «… деньги тоже приготовил и сложил в купленный на Сумеречном Рынке злобный кошелек – очень полезный сувенир Эпохи Орденов. У нас, в Ехо, он вполне способен оттяпать палец незадачливого карманника, а на таком большом расстоянии от Сердца Мира – только умеренно грозно зарычать»[493]. О сверхъестественной направленности Ордена свидетельствуют специфические ритуалы, а также род деятельности вступившей в Орден матери Нумминориха. Макс Фрай делает мать Куты ведьмой, тем самым подчеркивая сверхъестественную направленность ее деятельности, и вводит в произведение «Мост Времени», связанный с определенными манипуляциями с временными понятиями: «Мама еще в детстве вступила в Орден Часов Попятного Времени. Если бы среди женщин этого Ордена существовало хоть какое-то подобие иерархии, можно было бы сказать, что мама занимала в ней очень высокое место. Она, несмотря на молодость, была настолько могущественной ведьмой, что Великий Магистр Маба Калох регулярно приглашал ее потанцевать на Мосту Времени, а этим мало кто мог похвастать <…>. Но факт остается фактом: некоторым ученикам Магистра Мабы Калоха изредка удается пересекать Мост Времени, по крайней мере, в том направлении, которое называется „прошлым“, а потом благополучно возвращаться в свое „сегодня“»[494]. Сближение Карлоса Кастанеды и Макса Фрая происходит на основе описания исторических аспектов в развитии сверхъестественных существ.
Альтернативная действительность «Тубурской игры» состоит из не существующих в реальной жизни городов и стран. Главный герой Кута показывает географическую структуру мира на примере рассуждения о кратчайшем пути до Тубура: «Через Изамон пролегают кратчайшие пути в горные государства Тубур и Шинпу, с которыми охотно торгуют столичные купцы. Добираться туда через Тулан или тот же Тарун гораздо приятней, но времени отнимает больше. К тому же во всех прибрежных государствах Чирухты действуют таможенные ограничения и взимаются довольно чувствительные пошлины…»[495] В книге «Путешествие в Икстлан» Карлос Кастанеда вводит несуществующий город Икстлан, в который стремится бенефактор автора дон Хенаро. Иллюзорность Икстлана связана с присутствием данного географического объекта исключительно в сознании Хенаро в качестве дома мага, а также с метафорической недостижимостью этого места. Дон Хенаро сознательно признает существование данного места, однако он признается, что в реальной жизни никогда его не достигнет, несмотря на то, что держит туда путь. Он произносит: «Я никогда не дойду до Икстлана, – твердо, но очень тихо, едва слышно проговорил он. – Иногда бывает – я чувствую, что вот-вот, еще немного, еще один шаг – и я дойду. Но этого не будет никогда»[496]. Икстлан не имеет ничего общего с реальной жизнью, подобно наименованиям городов и стран в творчестве Макса Фрая. Икстлан является частью личного мира Хенаро, обозначающего конечную точку его исканий. Данный мир противопоставлен обыденной жизни и носит индивидуальный характер. Исходя из этого, дон Хенаро в собственном сознании создает представление об Икстлане как части его личной реальности, при этом намеренно делая его недоступным даже для самого себя.
Альтернативная действительность Макса Фрая подразделяется на многообразие миров, в которых присутствуют те или иные персонажи. Автор подчеркивает существование различных реальностей, в которых время течет по-особенному: «Как раз что-то около года. Но это ничего не значит. Ход времени в разных Мирах обычно не согласован, как, скажем, скорость движения рек, текущих параллельно друг другу на разных концах земли»[497]. Наличие во Вселенной огромного количества миров является основной концепцией Карлоса Кастанеды. Он пишет: «Дон Хуан утверждал, что мир, который мы считаем единственным и незыблемо абсолютным, является лишь одним из множества параллельно существующих миров, организованных наподобие того, как располагаются слои в луковице. Он уверял, что все эти сферы иного бытия так же реальны, уникальны и абсолютны, как и наш мир»[498]. Структурная организация Вселенной Карлоса Кастанеды предполагает наличие отдельных действительностей, имеющих свои особенности в строении. Концепция Карлоса Кастанеды, заключающаяся в присутствии во Вселенной разнообразия миров, определяет фэнтезийную направленность творчества Макса Фрая. За счет концепции Карлоса Кастанеды в романе «Тубурская игра» происходит переосмысление и расширение главного принципа фэнтезийного жанра. Вместо единственной альтернативной реальности в повествовании Макса Фрая становится возможным существование множества действительностей. В самом начале произведения сэр Макс находится в кофейне «Кофейная гуща», которая впоследствии оказывается недавно образованным миром с непривычным для него ходом времени. Сэр Макс признается: «По-моему, я заметно поумнел за то время, что тут гощу. И только потому, что ведрами пил этот грешный кофе на протяжении… Вот, кстати, интересно, сколько дней я уже здесь сижу? Очень трудно следить за ходом времени в еще не затвердевшей реальности. Я даже зарубки на дверном косяке стал делать, выяснив, что о календарях тут пока не слыхивали»[499].
Мир «Кофейной гущи» противопоставлен миру Ехо с привычным для главного героя временным течением. В диалоге с облаком сэр Макс произносит: «Но когда начал ежедневно их пересчитывать, внезапно выяснил удивительные вещи из области арифметики. В частности, что сто двадцать четыре и один в сумме дают семьдесят семь, а семьдесят семь и один – двести восемнадцать. И так далее. Ну и плюнул, чтобы не доводить дело до Нобелевской премии за столь выдающееся открытие. Не до нее мне сейчас. А сколько лет прошло в Ехо с тех пор, как ты впервые пришел к нам в гости? Или не лет?»