просил тебядаже позироватьдля него, и тысохранил этифотографии– черно-белые,странные, ведьон снимал тебяна крыше дома,под порывамисильного ветра– волосы развевались,укрывая тебятяжелыми, плотнымиволнами.
Это было давно.Сейчас ты носишькороткую стрижку,и не жалеешь,что однажды,поддавшисьпорыву, обрезалте вьющиесялоконы. Вселишнее нужноотсекать, отрубать.Так проще небояться прошлого.
В гостинойслышны голоса,звучит музыка– что-то неоднозначное,колеблющееся.Наверное, Enigma– тонкий женскийголос обладаетпотрясающимобаянием, этугруппу оченьлюбит Артем.Закрываешьглаза и представляешь,как парни сидятна мягких диванах,едят пиццу,запивая еесоком и кока-колой,весело болтают,обсуждаютпредстоящийконцерт. Ты таки видишь, чтоРыжик развалилсяв большом кресле,непринужденнорасставив ногив стороны – онвезде и всюдучувствует себякак дома, и этачерта его характераимпонируеттебе большевсего; Темыч,наверняка,вытянулся постойке «смирно»- он никак неосвоится вгруппе, и чувствуетсебя нормальнотолько рядомс Рыжиком. Ачто делаетСашка… Ты виделего перед тем,как пришлигости – на нембыла свободнаямайка, не скрывающаясильных плечи рук, потертыеузкие джинсы,сидящие низко-низкона бедрах, черныеволосы он повязалкосынкой, аглаза подвелкарандашом– после тураон не можетпредставитьсебя без мейка.Может, и правильно:такой необычныйразрез темно-зеленыхглаз нужноподчеркивать,делать их ещеярче, еще выразительнее.Но для тебя этоуже мелочи. Тылюбишь брататаким, каковон есть – толстогоили худого, вбороде илилысого, с макияжемили без. Бываетже так, что,повзрослев,братья и сестрырасстаются– расходятсяих жизненныепути, появляютсясвои семьи. Авы – пока вместе.
Упираешьсялбом в двернойкосяк, тихомолишь: «И дастбог, так будетвсегда».
Ты не задумываешьсяо ходе и природесвоих мыслей.Строго говоря,не братскиеэто мысли, совсемне братские…Не родственные…
Тебе все равно.Просто за закрытымивеками ты легкопредставляешь,как он забираетсяна диван с ногами,откусываеткусок за кускомпиццу, вытираяполные губыладонью, смеетсянизким, глубокимсмехом, от которогоу тебя мурашкипо коже. И егоглаза блестят.И от него вкуснопахнет – чем-тотеплым, родным.
Кусаешь губы:ты пообещалспуститьсявниз сразупосле того, какпримешь душ.Уже и душ успелпринять, и обсохнуть– парни, наверное,вовсю удивляются,где тебя чертиносят.
А силы воли нехватает, чтобыприсоединитьсяк ним. Точнее,сила-то есть,вот воли маловато.
Сначала приглушенные,а потом гулкиешаги по лестнице:
- Брателло, тызаснул?
В темном проеместоит Сашка.
Быстро сглатываешь:
- Уже иду.
Он внимательносмотрит, и тебехочется исчезнутьс земли, толькобы избежатьэтого проницательноговзгляда:
- Что с тобойтакое происходит?– тихо спрашиваетон. Интонациив голосе меняются,и ты, чувствительныйк малейшимнюансам, такостро ощущаешьэто, что хочетсякричать. Хриплый,низкий… Братподходит близко,на расстояниивдоха-выдоха.– Ты хорошосебя чувствуешь,малыш?
И какая разница,что между вамитри года? Всеготри года, но тывсегда чувствовалсебя с ним какза каменнойстеной – сколькораз он вытаскивалтебя из различныхпередряг, дралсяс уличнымимальчишкаминаравне с тобой,помогал, защищал,оберегал.
Любил…
Сашка осторожнокасается твоейщеки однимипальцами, проводитпо коже, убираяза ухо непослушнуюпрядь. Ты готовпоклясться,что ощущаешьвсе эти прикосновениякак ожог первойстепени. Пальцыоставляют следына коже.
Пальцы оставляютшрамы на душе.
Вдруг резко,порывистохватаешь егоза руку:
- Ты…
Замирает. Замираетеоба, внимательноглядя друг надруга.
Поединок, гденет и не будетвыигравших.
- Бро… Любишьменя?
Голос дрожит.Страшно.
В конце вы обапроиграете.
- Ромка, - у негоперехватываетдыхание, и насекунду, котораякажется тебевечностью, сего лица слетаютвсе привычныемаски, и оностановитсябеззащитным,как у ребенка.– Ром…
В зеленых глазахзагораютсякрасные огоньки– стоп, опасность.Назад пути нет,и не стоит говоритьоб этом.
- Брат, ну конечнолюблю, о чемты?
Все, снова маска.Почаще бы видетьего настоящего,без той паутинылжи, которойони опуталисебя когда-то.Миг правды былтаким коротким…Больше Сашкане позволитсебе подобнойоплошности.От сознанияэтого хочетсяплакать.
Обнимает тебя,что-то шепчет,успокаивающепроводит поплечам.
- Ты что? Все будетхорошо, малыш,не переживай.Я с тобой…
Прижимаешьсяк нему близко-близко,так, чтобы каждойклеточкойпочувствоватьего запах –родной, любимый.Нет, тебе нестыдно за своюслабость.
- Пойдем вниз?Ребята заждались.
Мотаешь головой:
- Не хочу. Нетнастроения.
- Ну пожалуйста,- уговариваетон. – Они собралисьтолько радитебя. Ты нуженим.
«А мне нуженты!» - хочешькрикнуть вответ. Молчишь,потому чтопонимаешь, чтоэто толькооттолкнетСашку.
Ведь так ужебыло…
Повторятьпрошлый опытты не намерен.И без того едвав себя пришел.
Он осторожнопроводит рукойпо твоим волосам,приглаживаярастрепавшиесяпрядки, а потомласково улыбается:
- Пойдем к нашимдрузьям.
Юля.
Площадь былаогромной –насколько глазхватало. Раньшеты видела этотолько по телевизору.
Стоит ли удивлятьсяреакции!
Наташка тихонькорассмеялась:
- Чего стоишь,как дуб?
- Может, как елка?
Подруга покачалаголовой:
- Нам еще стольконадо посмотреть!Пойдем скорее!
- У-у, а мне и здесьнеплохо!
Она закатилаглаза.
Вообще-то, тыс утра толькои делала, чтоудивлялась.Наташка какбудто задаласьцелью за деньобойти вседостопримечательностистолицы. К обедуу тебя заболелиноги, спина иголова. А ещеты проголодалась.Глаза машинальноостанавливалисьне на красивыхзданиях и памятниках,а на вывескахтипа «Му-Му»,«Крошка-Картошка»,«Макдоналдс».Наташке всебыло нипочем– она бодровышагивалапо скрипучемуснегу, и, не закрываярот, рассказывалатебе то просвоих знакомых,то про работу,то про Москву.«Ей толькогидом работать»,- мрачно подумалаты, мысленнопрощаясь сужином. Обедвы тоже пропустили– уже пару часовкак.
Впечатленийбыло уйма –вряд ли ты смоглабы все это посмотретьбез подруги.Она и встретилатебя на вокзале,и привела домой,чтобы ты смоглапривести себяв порядок сдороги, и лишьпотом увелана прогулку.
- Смотри, а сюдамы пойдем завтравечером, - онауказала набольшое овальноездание. – ЭтоОлимпийский.
На картинкахв Интернетеон казалсяминиатюрнее…ичище. Ты усмехнулась,проводя этупараллель. Нуконечно, а чегоже еще ждать?Да и какая разница?
От осознаниятого, что завтраони будут здесьслушать живоевыступлениеZipp, кожапокрыласьмурашками. Аведь еще вчераночью это казалосьеще менее реальным…
- Юль, а ты естьне хочешь? Явот что-то посмотрелана Олимпийскийи вспомнила,как приходиласюда на конвенциюпо фитнесу…И как зверскихотела естьпосле целогодня прыжков-подскоков.Не понимаю, какинструкторавыдерживаютподобные нагрузки…Ну ладно, этоя так… Кудахочешь пойти?
Тебе оставалосьтолько мысленнопоблагодаритьвсероссийскуюконвенциюWorld-Class, исо спокойнойсовестью отправитьсявслед за Наташей.
Рома.
- Волнуешься?– Сашка подкрадываетсятак тихо, чтоты вздрагиваешь.Заметив это,он начинаетедва слышносмеяться. – Эй,мелкий, да тебепора нервишкиполечить. Совсембо-бо, да? Коленочкитрясутся? Авдруг завтрана сцене в обморокупадешь – отизлишних переживаний?
Сначала тычестно стараешьсядержаться ине отвечатьна провокации.С Сашкой всегдатак: стоит толькохоть словосказать, такон начинаетязвить ещесильнее. Но наэтот раз номерне проходит:
- Как бы ещекакая-нибудьоказия не случиласьна сцене… Эх,жалко, что тыносишь такиетугие джинсы.Мы бы тебе Памперспредложили…О! Придумал!Есть такиеженские прокладки– совсем тоненькие,говорят, незаметные!На всякий случай,да, братишка? А то…
- Ах ты, скотина!– вскакиваешь,налетаешь наСашку сверху,и начинаешьдушить. – Тогдая и для тебяпридумаю что-нибудьоригинальное!Как тебе идеянадеть килт,как его носилинастоящиешотландцы?
Он еще громчезаливается,кашляет, и пытаетсячто-то выговорить:
- Пусти, придурок!На шее синякиостанутся!
- О, да тебе жезавтра стриптизпоказыватьна сцене!
- Не стриптиз,больной! Простов майке жаркоиграть!
- Ну конечно,поэтому ты всередине шоукартинно поднимаешьсяиз-за своихбарабанов,подходишь ккраю сцены ицарским жестомвыкидываешьв толпу своюпотную липкуюодежду?
Бро смеется:
- А килт – этоидея! Я подумаюоб этом!
Перестаешьего теребитьи усаживаешьсяна него верхом,подогнув ноги:
- Знаешь, я хочусказать, чтомне жутко стобой повезло.Любой другойтолько покрутилбы пальцем увиска и сказал– ну и придурок…
- Я так и говорю…
- А ты поддержал!Только, Саш,прошу, без фанатизма– нам не нужнытолпы самоудовлетворяющихсяподростковв зале при видетвоего…кхм,орудия…
- Это называется– член, стеснительныймой! - брат гаденькоухмыляется.
- …так что тыхоть стрингисвои любимыенатяни, а? Тесамые, которыетебе подарилипоклонники…ну, со звездно-полосатымфлагом и надписью«Я – жЕвотное»…Которыеты так любишьодевать и впир, и в мир, ив люди… Ой, аони сейчас натебе? А ты иххоть когда-нибудьстираешь?
Тебе редкокогда удаетсявовремя заткнуться.Во всех вашихпотасовкахс братом еслитебе и случалосьпобеждать, тотолько благодаряхитрости, ноуж никак несиле. А сейчасвообще, забывшись,ты продолжаешьщебетать, аСашка молниеноснонапрягаетсяи сбрасываеттебя на пол,усаживаясьсверху. Ты толькопонимаешь, чтопотолок и полменяются местами,и чувствуешьтяжесть набедрах. Еслибы не болезненныйудар головой,ты вполне смогбы оценить весьюмор ситуации.
Ну, и кто каклюбит? Кто будетсверху, а кто– снизу?
Провокация.
Не задумываясь,вы стали подначиватьдруг друга,чтобы произошлатакая вот маленькаяпотасовка, ив итоге вы оказалисьвдвоем – близко,как и в прошлыйраз у тебя вкомнате, кактысячу раз доэтого - гораздоближе и интимнее…Только сейчаспод тобой холодныйгладкий полвместо пушистогоковра, в головеразливаетсяболь – будтомаленькийзлобный зверек…Надо же, какнеудачно…Сашкино лицо